— именовались «Особые отделы КГБ при СМ СССР». В системе военной контрразведки имелось два управления особых отделов КГБ — в Группе советских войск в Германии и в Дальневосточном военном округе.
Главное управление состояло из пяти оперативных отделов: 1-й отдел — работа в Генштабе и Центральных управлениях сухопутных войск; 2-й отдел — контроль и помощь особым отделам на местах; 3-й отдел — оперативное обеспечение ВВС, ПВО и ГВФ (Гражданского воздушного флота); 4-й — ВМФ; 5-й — так называемых войск ВЧ-связи — то есть будущей «Правительственной связи».
Как официально считалось, в деятельности органов военной контрразведки в полной мере были восстановлены следующие принципы: работа под контролем и руководством КПСС; опора на советский народ; строгое соблюдение социалистической законности; бдительность в борьбе с врагами; воспитательно-профилактическое воздействие на людей, случайно, без злого умысла вставших на неправильный путь.
Чтобы «закрепить» эти процессы, на руководящую работу в особые отделы была направлена большая группа ответственных партийных работников и войсковых политработников, ранее не служивших в органах госбезопасности. Выбирая между профессионалами и людьми «преданными», предпочли как всегда последних. Смена руководства, значительное обновление кадров имели определенное положительное значение, зато в работе ряда подразделений центра и периферии была утрачена преемственность, снизился профессиональный уровень оперативного состава.
«Управление военной контрразведки в 1953–1959 годах возглавлял генерал-лейтенант Д. С. Леонов, занимавший до этого пост члена Военного совета Ленинградского военного округа. По роду своей предыдущей службы он имел общее представление о задачах и деятельности военной контрразведки, но знаний о конкретных методах и формах работы, ее тонкостях у него, разумеется, не было. Это отсутствие специальных знаний и опыта при решении конкретных оперативных вопросов ставило его и сотрудников военной контрразведки в сложное положение. Докладывая, контрразведчики избегали затрагивать те стороны дела, которые могли бы обнаружить некомпетентность начальника. Леонов же, как правило, в силу неглубокого знания чекистской работы, делал упор на военную, техническую и другие более близкие ему стороны рассматриваемой проблемы. К тому же, занимая высокие посты в вооруженных силах, Леонов не имел высшего образования. Это отражалось на работе, несмотря на его житейский опыт и мудрость.
Из воспоминаний ветеранов известно, что пробелы в чекистской профессии Д. С. Леонов пытался компенсировать насаждением в аппарате управления уставной воинской дисциплины, попытками реорганизовать работу аппарата на армейский манер, не считаясь при этом с особенностями агентурно-оперативной работы. Даже вызванное интересами дела появление на службе сотрудника в штатском костюме рассматривалось им как нарушение воинской дисциплины.
Однако пребывание генерала Леонова во главе военной контрразведки имело и свою положительную сторону — он значительно приблизил руководящий и оперативный состав к армии и ее командованию, расширил взаимодействие особистов с армией и наполнил его новым содержанием»[296].
* * *
Вернемся, однако, к Группе советских войск в Германии — наиболее крупной по своему составу группировке, оснащенной самой современной боевой техникой и вооружением. Она вызывала особенный интерес потенциального противника и требовала соответствующего контрразведывательного обеспечения.
В состав Управления особых отделов КГБ при СМ СССР по ГСВГ первоначально входили два оперативных отдела: 1-й отдел обеспечивал безопасность штаба Группы войск и воинских частей непосредственного подчинения, 2-й, направленческий, контролировал и направлял работу подчиненных органов — особых отделов армий, дивизий, бригад и гарнизонов.
Управление было наиболее мощным по оснащенности и уровню подготовки кадров органом в составе советской военной контрразведки; его уникальная структура позволяла собственными силами решать весь комплекс контрразведывательных задач. Наряду с «традиционными» подразделениями в его состав входили специальные оперативно-технические службы; при управлении состояли полевой следственный изолятор и батальон охраны. По штату, у руководителя управления было три заместителя в чине генерал-майора.
В июне 1953 года, не без подстрекательства западных спецслужб, в 45 городах и населенных пунктах ГДР произошли волнения, и только силами советских войск было предотвращено большое кровопролитие. Особыми отделами МГБ также было сформировано 80 опергрупп, принимавших меры по стабилизации обстановки. После этого руководство ГДР вплотную приступило к созданию своей Национальной народной армии. Управление особых отделов оказывало помощь в разработке организационных основ и идеологии вновь создаваемой службы безопасности — военной контрразведки. Был сформирован советнический аппарат, причем советские советники носили немецкую форму. Акценты в работе военной контрразведки ГДР были направлены на предотвращение проникновения во вновь создаваемую ННА агентуры западных спецслужб и другого «враждебного элемента». При этом взаимодействие советской военной контрразведки с МГБ ГДР не выходило за рамки обеспечения безопасности советских войск.
В декабре 1954 года на уровне высшего руководства партии и страны было утверждено решение о введении в структуру управления специального подразделения для организации закордонной работы против спецслужб и войск НАТО — по опыту зафронтовой работы контрразведки «Смерш».
«Генерал-лейтенант Леонов предложил мне возглавить эту работу с предоставлением права разработки структуры и штата отдела, подбора квалифицированных сотрудников со знанием иностранных языков, — вспоминает И. Л. Устинов. — Данное предложение было настолько неожиданным, что на первых порах я высказал сомнение в целесообразности моего назначения на столь ответственную должность. Свое сомнение я обосновывал тем, что прежде не занимался закордонной работой, что у меня нет специальной теоретической подготовки и практического опыта.
Однако такие объяснения генерал Леонов не принял и велел без проволочек возвратиться к месту службы и приступить к выполнению приказа.
Перед возвращением в Германию Леонов организовал мне встречу с одним из руководителей Первого главного управления КГБ СССР (внешняя разведка). По его просьбе мне рассказали о сущности практической закордонной работы, ее правовых основах. Еще до возвращения в ГСВГ был получен приказ о моем назначении на должность начальника создаваемого 3-го отдела. Так в те времена принимали решения, основываясь на высших интересах государства. Личное мнение, семейные обстоятельства и другие объяснения во внимание не брались.
Все рабочее время (день и ночь) было посвящено обобщению и изучению имеющихся материалов. Приходилось обращаться за помощью и в представительство КГБ при Министерстве госбезопасности ГДР. Надо было выяснять места дислокации и методы деятельности спецслужб НАТО, возможные пути их проникновения к нашим секретам и способы установления контактов с личным составом советских войск, слабые участки в спецслужбах западных стран, которые можно было бы использовать для решения поставленной задачи и т. д.»[297].
«Примерно в конце 1955 года к нам в Потсдам, — пишет ветеран военной контрразведки Аркадий Николаевич Корнилков, — приезжал начальник Первого главного управления (ПГУ) КГБ СССР генерал А. М. Сахаровский, руководитель всей внешней разведки КГБ СССР. Свое выступление перед нами он назвал не лекцией, а просто беседой с „коллегами-конкурентами“. Беседа продолжалась около четырех часов, у нас были свои вопросы к докладчику, на которые он отвечал обстоятельно, аргументированно и убедительно. Встреча с руководителем советской внешней разведки оставила яркое положительное впечатление…
Позднее, делясь впечатлениями об этой встрече, я спросил одного из руководителей третьего отдела — в чем