мёртвого коллеги, нашёл зажигалку. Закурил. Стало немного легче. Всегда становилось легче, кто бы что ни говорил о вреде курения. Сделал несколько затяжек, отозвавшихся новой болью в теле, а затем закрыл глаза, почувствовав накатывавшую усталость и полную апатию.
Жизнь покинула тело ещё до того, как сигарета истлела до фильтра. За секунды до падения во тьму, угасающим сознанием Олег ещё успел зацепиться за глухие звуки ударов поблизости. Уже не мёртвый пациент пытался выбраться из салона машины, неистово колотя в задние двери. Но Олегу было всё равно. Его время вышло.
30 апреля. Москва. Наталья Орлова.
Сознание вернулось не сразу. Сначала кто-то разговаривал возле уха, но слов было не разобрать. Затем несколько шлепков по щекам – но боли также не ощущалось. А после в мозг раскалённым потоком проник резкий, пронизывающий запах нашатыря. Наталья шумно вдохнула во всю грудь, затем закашлялась и наконец открыла глаза. Ледяное облако будто вытолкнуло жжение наружу, заполнило собой всё пространство, лёгкие начали судорожно сжиматься и разжиматься, будто утопающего вынули из озера на поверхность в последние секунды перед смертью. А через долю секунды пришла боль – острая и пронизывающая. Она стремительно заполнила всё тело снизу вверх, сердце бешено застучало, и откуда-то из глубины вырвался стон. Наталья попробовала открыть глаза, но смогла с трудом только левый. Правый глаз не поддавался, глазница заплыла и слиплась. Вся правая часть лица ужасно болела. По всей видимости, кто-то нанёс несколько тяжёлых ударов по черепу. Когда удалось проморгаться, дымка начала плавно рассеиваться, и Наталья увидела склонившегося над собой мужчину в военной форме, а слева от него – ещё одного, он стоял с автоматом и смотрел сверху вниз. Тот, который был ближе, сидел на корточках и осматривал её. В полумраке помещения удалось кое-как разобрать красный крест на белой нашивке. По всей видимости, военный был медиком.
– Пить, – едва слышно прошептала она пересохшими губами. Медик тотчас достал фляжку, открыл пробку, и влил воду в рот тонкой струйкой. Наталья быстро поняла, что у неё также разбиты губы – даже попить без боли не получилось. Через пару минут, когда удалось наконец почувствовать своё тело, она поняла: её очень жестоко избили и изнасиловали. Последнее, что она помнила, это троих ублюдков, которые повалили её на холодный кафельный пол. Один начал стягивать джинсы, второй тут же ударил её несколько раз кулаком по голове, затем в живот. Просто так. Она даже толком не успела закричать и начать сопротивляться.
Фокусировка на боли и ощущениях в теле была первым, на чём остановилось сознание. Но спустя пару минут пришло беспокойство за мужа и детей. Где они, живы ли, в каком состоянии? Она пыталась что-то сказать, но из горла выходил лишь стон. Голову повернуть тоже не получалось – шея была будто сдавлена чем-то тяжёлым.
– Лежите, не дёргайтесь. Вас нужно в лазарет отвезти, – спокойно сказал медик, светя фонариком в лицо, – жить будете, хотя знатно вас избили, конечно. Сейчас доедем до центра спасения, там передам вас нашим врачам для обследования и лечения.
– Мама! – Воскликнула где-то рядом Настя, затем склонилась над телом. Лицо её было также разбито, но не так сильно. Волосы растрёпаны, на предплечье – большая гематома, а рубашка испачкана кровью. Дочь плакала. Наталья хотела спросить её, что произошло, но не смогла проронить ни слова. Да и не было в этом необходимости – что сделали с дочерью-подростком, тоже было очевидным. А сына и мужа рядом не было.
– Давайте в машину, барышня. Не мешайте нам выносить ваших родных, – приказал стоявший рядом военный, и Настя вышла из помещения вместе с ним. Затем военный вернулся один. Подошёл к медику, который накладывал повязку на рану на руке.
– Боченков, хватит возиться. Там шевеление на улице какое-то. Выноси, в машине посмотришь. Лебедев, сюда, – и через секунду на пороге возник худощавый мужчина с автоматом на груди. Оба бойца переложили Наталью на носилки и понесли на выход. Когда её поднимали, она смогла кое-как повернуть голову и увидела лежавшего возле стойки кассы мужа. Непонятно было, жив он и без сознания, или убит. А возле двери над сыном также шаманил второй медик. Наталья успела заметить, что Паша также лежит без движения, а на кафеле под ним натекла большая лужа крови. Когда носилки пронесли через дверной проём на улицу, яркий свет ударил в глаза, заставляя зажмуриться. Наталья не могла плакать навзрыд – лишь заливалась слезами и тихо стонала. И слышала, как военные разговаривали рядом между собой.
– Командир, мужчину посмотреть не успели, сейчас глянем. Подросток в очень тяжелом состоянии. Колотое проникающее в живот. Вероятно, нож. Орудие не нашли. Выживет парень или нет – большой вопрос.
– Забирай подростка, грузите осторожно в «Камаз». Ему особое внимание, парня надо вытянуть. Мать туда же, дочь получше, вроде – её в БТР давай, посидит там. С мужиком посмотрите что, жив он или нет, – дал команду старший группы.
В ту же секунду раздалась автоматная стрельба. К одному автомату добавился ещё один, затем ещё. После оглушительно бабахнул БТР короткой очередью, и тяжёлые гильзы со звоном посыпались на асфальт. Вокруг началась суета, раздались крики.
– Командир! Там заражённые, толпа целая. Человек пятьдесят, не меньше. Сюда бегут! – Крикнул кто-то совсем рядом.
– Макаров, сколько для КПВТ осталось?
– Меньше пятидесяти, – ответили откуда-то сверху, – почти всё в Балашихе расстреляли! ПКТ тоже мизер, штук триста.
– Ясно. Похоже, эти за нами шли. Или двигатели услышали. Так, слушай мою команду: раненых грузим, сами по машинам, и уходим отсюда. В темпе! – Рявкнул командир, и Наталью быстро подняли над землёй и передали двум солдатам в кузове грузовика. Вновь стало темно, когда сверху опустили тент.
– Товарищ командир, – раздался снаружи голос медика, который ранее занимался Натальей, – мужика того надо бы забрать.
– Не успеваем. Дверь в аптеку закрой и в машину быстро. Если мёртв – то мёртв, значит не повезло. Ну а если жив – очухается, надеюсь.
– Так точно! – подтвердил Боченков, и Наталья почувствовала страх, пробежавший холодом по спине. «Как же так? Андрей же там один останется!» – в панике думала она, но ничего не могла с этим поделать. Грузовик тронулся и стал быстро набирать скорость. Позади раздавались пулемётные и автоматные выстрелы, слышались крики. Видимо, толпа заражённых была действительно большой и уже настигала военных.
Пашу положили на носилках в кузов грузовика позади. Двое военных медиков, отложив оружие на деревянные откидные скамьи, возились с ним, переговариваясь между собой. Что они говорили – Наталья не слышала,