Пусть заходит, — стал оправдываться передо мной «тот»: видимо, ещё осталось что-то человеческое в его душе.
Да, тут, видимо, правды не добьёшься, если нагло врёт и не краснеет. Наверно, не понимает, что перед ним — не прокурор и не судья, которым можно на уши лапшу вешать и они воспримут её за правду… У них практики работы с жуликами — с гулькин нос, по сравнению с нами, оперáми: каждый день приходилось общаться, смотря преступникам в «честные» глаза.
— Ладно, проехали. Где его вещи? А вот, всё — коня вижу. Палыч ещё говорил — грамоты и пепельницу забрать, она ему как раз будет нужна на пенсии. Он сидит сейчас у меня в машине и каждые пять минут курит сигарету за сигаретой. Быстрей пойду, а то он мне весь салон прокурит,… Я же не курю — взрослый уже, не маленький. Пока не выжил из ума, — понимаю, что курение — вред, как и всё остальное, — особенно жить одним днём, надеясь, что прокатит. Время разбрасывать камни и время их собирать…
— Саня, жаль, что рано ушёл на пенсию, — сколько бы дел вместе натворили…
— Давайте лучше без меня их творите. Всё, пошёл, время поджимает. На неделе, если будет время, забегу, — сказал ему я, чтобы не сжигать после себя мосты. Ведь таких «порядочных» людей отпускать далеко нельзя — злопамятные очень по своему характеру, их всегда нужно держать на коротком поводке и общаться с ними, хотя бы и переступая через себя, контролируя его мутную душу.
— Палыч, чем хочешь заняться на пенсии? Тоже будешь писать музыку и книги? Как раз одну заканчиваю, начну вторую, — сюжет есть неплохой. Надеюсь, скоро в издательство её отдам, — напечатают — стану писателем, не шучу!
— Нигде не работаю, — никто не предлагает работу. Да и песни, как ты, писать не умею, — Господь таланту не дал.
— Господь дает талант тем людям, кто живёт по его заповедям. Я, конечно, не без греха, не святой, — но, видимо, не столь его раздражаю. И я ему за это благодарен… Так я не понял, Палыч, — вы серьёзно говорите, что работу не можете найти, или так — пошутили?
— Я не шучу.
— Да-а… Дела, как сажа бела!.. Вы столько помогли чиновникам, коммерсантам, что они должны к вам в очереди стоять. Иметь под боком такого грозного начальника шестого отдела — счастье, а они игнорируют вас, не бегут наперегонки и не спотыкаются.
— Так и я тоже думал — уйду на пенсию, и будет куча предложений… Я ведь спас от тюрьмы столько сыночков — мэров, прокуроров, судей, про коммерсантов вообще речи не веду, — что меня самого нужно посадить в тюрьму за укрытие преступлений, совершённых ими. А никто и не позвонит, не предложит хотя бы мало-мальскую должность…
— Палыч, я специально сказал — «должны». Запомните и возьмите за основу на гражданке: сейчас вам никто и ничего не должен — поезд ушёл, тю-тю. Тем более, вы были начальником, а людей вашего уровня, никто брать не хочет. Причина в одном — вы работники никакие, всю жизнь в кабинетах просидели и реалии потеряли. Если только пристроиться советником или юристом-консультантом где-нибудь при фирме «Рога и копыта»… И советовать им, как в космос полететь, а вернуться обратно живыми, — лучше ночью, а то днём светит солнце, можно и сгореть… И все ваши знания в прошлом. Нужны новые, а они диктуют быть жестокими. Такая сейчас в стране паскудная жизнь, если можно так выразиться. Хотите, я позвоню своим знакомым коммерсантам? Ребята они порядочные, с ними можно работать…
— Позвони, если удобно. А они точно порядочные? А то подведут меня под монастырь, — знаю я их, коммерсантов…
— Палыч, вам достаточно будет моей характеристики на этих людей?
— Да, конечно, — я в тебе уверен.
— Этих ребят зовут Баженов Сергей и Уфимцев Володя. У них своё производство. Они себя в городе не афишируют — им это не надо. Спокойно двигаются к своей цели — строят завод по производству арматуры, уже скоро построят. Есть у меня ещё один порядочный предприниматель — начал бизнес с нуля, сейчас имеет единственное предприятие по производству экологической плитки в нашей стране. Её даже по «Первому каналу» показывали. В нашем городе его знают единицы, в том числе и я. Эти ребята скромны по характеру, а жизненные ориентиры и цели у них совпадают с моим — делай добро, и мир вокруг станет лучше.
Я набрал номер друзей и объяснил ситуацию.
— Палыч, дали добро на ваше трудоустройство! Едем к ним, — и коня чугунного сразу пристроите, они вам для него отдельный кабинет предоставят. Ребята давно занимаются бизнесом, — понимают, что он у них создан не без помощи нашего участия — это в период девяностых годов. Можно смело сказать: у них, как и у других бизнесменов, 50 % акций (а у кого и все 80 %) принадлежат органам милиции. Это я образное выражение использовал, но доля правды в моих словах есть. А остальные 20 % — их. Они остались живыми в трудные девяностые, успели родить детей, и сейчас радуются жизни. А могли бы быть «немного мёртвые» и не в своих трусах. Ну, или был бы другой сценарий — остались живыми, но с них жулики доили бы столько денег, что хватало бы только от зарплаты до зарплаты. И каждый день бы им «мужественные лица» с наколками на плечах мешали бы работать в своих кабинетах. Немногие из нынешних коммерсантов понимают это. А вот ребята, с которыми вы будете вскоре работать, — хорошо понимают и помнят эти «весёлые» девяностые. Некоторые бизнесмены думают, что сами решили бы все проблемы, не прибегая за помощью к нам — шестому отделу, — но времена 90-х могут вернуться. Вот и посмотрим, что они скажут потом, «немного мёртвые». Нужно всё просчитывать на два шага вперёд, а не жить одним днём: не две головы на плечах — одна, могут и отстрелить. Мне как-то один мой знакомый коммерсант сказал умные слова: «Лучше урезать зарплату на два рубля своим менеджерам — они не обеднеют, — и отдать их человеку в лице нашего брата, чем быть привязанным к сосне кормить комаров, думая о детях». Оказывается — не все среди них недоумки, как думает большинство наших граждан, есть и исключения.
— Александр, ты, как всегда, прав.
— Главное, Палыч, ребята к вам будут относиться с уважением. Они не такие, как те, у которых работают наши коллеги — «уважаемые» пенсионеры. Мне недавно рассказали про трёх бывших заместителей начальников УВД. Устроились все работать к своим знакомым, — которые, с их слов, раньше боялись даже зайти к ним