хотя сообщение прочитал. Значит, принял её просьбу, не оспорил и не попытался вернуть общение в прежнее русло. Видимо, и сам понимал, что по-прежнему быть уже не может.
Гости веселились, шумели, восхищались обстановкой, завороженно слушали исполнение песен, Юля тоже выступила на сцене. Всего за одну песню успела обзавестись несколькими тайными поклонниками и даже не заметила этого. Вела себя на удивление миролюбиво, не дерзила бабушке и дедушке, не цеплялась к друзьям, но Соня слишком хорошо знала свою дочку, чтобы поверить в ее улыбку и притворное спокойствие. Внутри Юли клокотала тьма. Она явно находилась на грани взрыва, и с каждой секундой он приближался.
Соня несколько раз пыталась поздравить Юлю и вручить подарок, но та постоянно увиливала и уходила к другим гостям. Поговорить получилось, только когда стрелки приблизились к десяти и самые возрастные приглашенные засобирались домой. Соня поймала Юлю в коридорчике, ведущем в туалетные комнаты, и, дёрнув за руку, заставила остановиться.
– Юль, стой, весь вечер не могу тебя поздравить, – она достала коробочку и протянула на ладони, – это тебе. С днём рождения.
Юля высвободилась, оглядела подношение с недоверием.
– Вы же билеты подарили, а папа утром кольцо.
– Это от меня.
Юля настороженно открыла крышку и коснулась блестящего камушка на пирсинге.
– Мам, ты в своем уме? У меня нет сережки в пупке.
Соня пожала плечами.
– Если сделаешь, я не против.
– Себе прицепи, раз тебя потянуло на приключения.
Соня опешила.
– Что?
– Что-что? Почему ты не приехала вчера? Встреча выпускников затянулась.
Соня качнулась, чуть не выронила коробочку.
– Я… поздно было ехать, папа настоял, чтобы я переночевала в Анапе.
Юля недоверчиво хмыкнула.
– Конечно. Как удачно. Могла бы утром приехать пораньше, а не к обеду. У всех есть дела поважнее, чем я. Мне не нужен твой подарок!
– Юль, да что на тебя нашло? Если это из-за Игната…
– Да пошел он к черту! Трус. Если хочешь знать, мне просто прикольно было соблазнить девственника. А теперь он мне неинтересен. Видеть его не хочу!
– Юль…
– И тебя тоже!
Юля обошла Соню, толкнув напоследок руку с коробочкой, и выбежала в зал. Сверкающая серёжка упала на пол, отдельно от упаковки. На камне осталось четкое синее пятнышко. Такой красивый цвет для такой гадкой эмоции – Юлина злость горела насыщенным кобальтовым оттенком.
Соня развернулась, хотела броситься следом, но Кирилл, увидевший конец ссоры, поймал её на лету.
– Оставь, ей нужно остыть. Если ты сейчас ее догонишь, вы обе взорветесь и наговорите кучу гадостей.
Соня поникла.
– И что мне теперь делать?
– Пока ничего. Гости уже разошлись, отвезу Веру Андреевну домой и буду ждать Юлю. Ты оставайся в клубе, может, она сюда вернется.
– Хорошо. Только ты сразу звони, если она появится.
Соня успокоилась, но ненадолго. Юлин телефон молчал. Клуб шумел и жил своей воскресной жизнью, время перевалило за полночь, а Юля не появилась ни здесь, ни дома. Волнение нарастало с каждой секундой. Соня обзвонила Юлиных подруг, пришлось некоторых разбудить, но никто ее не видел.
Надя закончила выступление и приблизилась к Соне.
– Не нашлась пропажа?
– Нет.
– Может, она у Игната?
Соня вздохнула.
– Я звонила ему первому. Не там. Нужно еще позвонить.
Соня встрепенулась, пролистала список вызовов и снова нашла нужный контакт.
Надя нахмурилась.
– Первый час уже, спит, наверное.
Но Игнат не спал, взял трубку после первого гудка.
– Пришла Юля?
– Нет.
– Я буду ее искать.
– Погоди, где ты будешь ее искать? Да тебя родители не пустят, а потом и вовсе посадят под домашний арест. Ты на время смотрел?
Игнат замялся.
– С сегодняшнего дня я уже под арестом. Давайте так, если она не вернется через полчаса, я все равно уйду из дома. Может, она в городском парке или на Затоне. Это ее любимые места.
Соня снова звонила Юле, но в ответ слышала только мерзкий писк и бездушный голос, раз за разом сообщающий, что телефон абонента временно недоступен. Кирилл давно покинул «дворянскую усадьбу», оставив Тима приглядывать за бабушкой, вояжировал по Юлькиным любимым местам для прогулок.
Соня прошлась по улице туда и обратно, Надя наблюдала за ней, стоя у дверей клуба, трогать или успокаивать опасалась. Соня была на взводе, волны страха расходились от неё, как круги на воде.
Звонок мобильного заставил Соню подпрыгнуть. Увидев незнакомый номер, она заволновалась еще до того, как услышала уставший и почти равнодушный голос.
– Баранова Софья Николаевна?
– Да.
– Ваша дочь у нас.
Соня тяжело сглотнула, развернулась к Наде. Та увидела белое, как мел, лицо Сони и подошла.
– Где это, у вас?
– В отделении полиции.
– Что случилось?
Надя склонилась к Сониному плечу и прислушалась к разговору.
– Она разбила витрину магазина. Гитарой. Ударила охранника, который пытался ее задержать.
– Что?
Полицейский снова начал перечислять Юлины прегрешения.
– Она разбила…
– Она порезалась? С ней все в порядке?
– С ней все в порядке, а вот у охранника ушиб.
– Куда ехать?
Узнав адрес, Соня сразу же отключилась. Пока звонила Кириллу, Надя вызвала такси. В пути Соня вспомнила про Игната, предупредила и его, что Юля нашлась. Он даже не удивился, но в его голосе явно прозвучало разочарование, кажется, Юлькины выкрутасы начали его утомлять.
Пока Соня и Надя тряслись на улице от волнения, Кирилл умудрился замять вопрос и вызволить Юлю. Соня не спрашивала, во сколько обошлась свобода дочери и амнезия охранника, догадывалась, что недешево. Разбитую витрину, естественно, оплатили полностью, еще и с излишком.
Домой ехали в гробовом молчании. Юля и Соня едва ли не тикали, словно бомбы на грани взрыва, из последних сил удерживались на краю скандала. Надя и Кирилл переглядывались, ожидая нападения с обеих сторон, готовились разнимать.
Когда подъехали к «дворянской усадьбе», Юля схватила Надю за руку и тесно прижалась к ее плечу.
Кирилл открыл входные двери и изобразил приглашающий жест.
– Ну, давайте, что ли, чаю попьем, согреемся.
Юля покачала головой и потянула Надю в свою комнату. Соня дернулась в их сторону, но, почувствовав на запястье цепкие пальцы, оглянулась. Кирилл покачал головой.
– Не надо, Соня.
– Я хочу поговорить с ней.
– Она не хочет.
Она выдернула руку и все-таки приблизилась к распахнутой двери спальни. Там и застыла: на пороге комнаты, на пороге Юлиной жизни. Дальше дочь ее не пускала. Настольная лампа слабо освещала силуэты на кровати. Надя обнимала Юлю и гладила по волосам, чуть покачивая и шепча слова утешения. Юля мелко вздрагивала и всхлипывала, хваталась за тонкую ткань Надиного платья, словно за края осыпающейся ямы.
Соня отошла от двери