До 1700 года монастырь Макарьевский в разное время получал от правительства относительно ярмарки то распространение своих прав, то ограничение[534]. Наконец в этом году Петр Великий, приняв намерение обратить монастырские имения в казну, уничтожил все существовавшие в России тарханы, а относительно монастыря Макарьевского восстановил учреждение царя Алексея Михайловича, повелев сбор с ярмарки и все пошлины, получаемые монастырем, собирать в пользу казны[535].
До того времени все управление ярмарки, хозяйственное, полицейское и судебное, было сосредоточено на властях Макарьевского монастыря[536]; но с 1700 года ярмарка поступила в ведение Казанского дворца и Приказа большой казны, а потом, в 1718 — коммерц-коллегии, которая по указам государя в 1719 и 1720 годах отправляла асессора Мошкина для подробного описания Макарьевской ярмарки. Полицейское же управление ярмаркой с того времени предоставлено было гражданским чиновникам.
С 1704 года пошлины собирались с товаров на ярмарке согласно изданному в том году уставу о внутренней торговле.
В конце царствования своего Петр Великий, хотя и возвратил духовным обществам и лицам имение, но Макарьевская ярмарка осталась в гражданском ведомстве, потому что торговля ее начала уже иметь влияние на внешнюю торговлю России. Впрочем, Петр Великий дозволил монастырю отдавать свои помещения внаем, с платой части в казну, и дал право содержать перевозы через Волгу и извозы по дорогам, с платой в казну 10 %; кроме того монастырю выдавалось еще из пошлинных сборов 2000 рублей[537]. Причем монастырь обязан был содержать на ярмарке стражу из трехсот человек монастырских служителей. В то же время пошлины приказано было взимать не по уставу 1700 года, а по уставной грамоте 1654 года и уставу 1667 года по 5 % с цены товаров.
В 1728 году император Петр II повелел начинать Макарьев-скую ярмарку с 29 июня, а оканчивать 8 июля, чтобы торговцы могли поспевать на ярмарки в Севск и в Кролевец, где ярмарки начинались: в первом — с 1 августа, в последнем — с 15 сентября.
Со времени восстановления указа 1667 года доход казны с Макарьевской ярмарки значительно увеличился: с нее в царствование Анны Иоанновны сбиралось уже до 32 000 рублей.
Хотя со времени Петра Великого казна стала пользоваться от Макарьевской ярмарки значительными доходами, а нижегородские вице-губернаторы иметь над ней главный надзор[538], но в сущности она оставалась все еще собственностью монастыря, находясь на его земле и в его помещениях; власти монастыря заведовали еще сбором пошлин, в котором они и отдавали отчет коммерц-коллегии. Императрица Елизавета Петровна благорассудила обратить знаменитое торжище России совершенно в собственность государственную; для этого она сначала назначила смотрителей из гражданских чиновников и из московского купечества, как первого по ярмарочной торговле, которые должны были наблюдать за верностью получаемых с ярмарки сборов. Через четыре года после того императрица повелела принять ярмарку уже совершенно в ведение казны и построить для торговли деревянные балаганы на берегу Волги; этих балаганов было выстроено 829 номеров. Вскоре за тем были изданы правила о суде и об охранении купцов от обид на ярмарке[539].
С этой поры монастырь уже утратил влияние свое на ярмарку и стал пользоваться только доходами с кладовых, в которых купцы оставляли до следующей ярмарки непроданные товары.
Доходу в казну с ярмарочных лавок было в 1756 году 300 рублей, а в первые годы царствования императрицы Екатерины II — до 1000 рублей. В 1766 году императрица указом повелела отдать ярмарку на откуп ярославскому купцу Дмитрию Барсову. Но откупная система повлекла ярмарку к упадку, а через то понесла вред и фабричному производству, тесно связанному с оборотами ярмарки.
Видя это, императрица, с открытием нижегородского наместничества, повелела взять ярмарку в ведение Нижегородской казенной палаты, под главное начальство нижегородского губернатора.
С той поры торговля Макарьевской ярмарки постоянно развивалась; в 1790 году сбор с лавок доходил уже до 15 000 рублей, а между тем строения 1755 года ветшали, и вместо них, по мере надобности, возводили новые, также деревянные, но без единства в плане, отчего и происходил беспорядок в помещениях. Правительство видело еще в конце прошлого столетия необходимость построить прочные и удобные ярмарочные здания[540], но медлило, изыскивая средства, которыми бы можно было произвести эти сооружения, требующие значительных сумм. Наконец казанский купец Евреинов, занимавшийся разными подрядами, предложил построить здания ярмарки по предполагаемому плану на свой счет и платить ежегодно в казну по 28 000 рублей, с тем, чтобы ему пользоваться всеми ярмарочными доходами в течение двадцати лет, а после этого срока сдать ярмарку в казну безденежно.
Купечество, зная по опыту, какой вред сделал торговле и фабричности откуп Барсова, не одобрило этого предложения; того же мнения держались и некоторые правительственные лица; но сметливый Евреинов нашел себе сильных покровителей, с помощью которых успел заключить с казной на изложенных выше условиях контракт. Цель Евреинова была, как цель всякого откупщика, — личные выгоды, а не процветание общей торговли, и вредное влияние откупа скоро обнаружилось: высокие пошлины, наложенные Евреиновым на право торговли, повели ярмарку, как и при откупе Барсова, к упадку; привоз товаров с году на год стал уменьшаться.
Государь император Александр Павлович, заботясь о процветании внутренней торговли и признав откуп Евреинова монополией, указом 22 января 1804 года повелел заготовленные Евреиновым материалы для построения ярмарочных зданий купить в казну, а откуп, стеснявший торговлю, уничтожить и учредить Ярмарочную контору.
Постройка новых ярмарочных зданий продолжалась пять лет; медленность сооружений происходила от высокого разлива весенней воды в 1807, 1808 и 1809 годах, которым были даже разрушены некоторые части гостиного двора, построенные в 1806 году.
Новый гостиный двор состоял из двадцати четырех деревянных двухэтажных корпусов, вмещавших в себе 1400 лавок. Корпуса эти образовывали площадь в триста сажен длины и восемьдесят ширины, на которой стояли три каменных здания и одно деревянное; первые были заняты Ярмарочной конторой, гауптвахтой и пожарной командой, а последнее вмещало в себя биржевой зал.
Казна употребила на эту постройку до 600 000 рублей, но издержки ее скоро окупились: в то время доход с гостиного двора и временных помещений простирался до 126 000 руб[541].
Кроме этих зданий, возведенных на счет казны, купечество построило на свой счет вне гостиного двора двенадцать корпусов, также деревянных двухэтажных, с 1800 лавками.
Трактиры, театр, комедиантские и другие балаганы, окружавшие ярмарку, также были построены на счет частных людей[542].
Местоположение Макарьевской ярмарки представляло большие удобства при первоначальном ее основании и могло способствовать ее развитию; но когда торговля Макарьевской ярмарки приняла вполне характер государственного рынка и вполне достигла развития, оно оказалось с значительными невыгодами[543].
Во-первых, весь левый берег Волги, где стояла ярмарка, заливался в весеннюю пору водой на значительную высоту, что препятствовало постройке прочных зданий, соответствовавших значению ярмарки, к тому ж ежегодно берег обрывало напором воды, из-за чего необходимо было сделать береговые укрепления, которые по проектам инженеров стоили больших сумм.
Во-вторых, для облегчения перевозки товаров по глубокому песку, которым покрыт был весь левый берег Волги, занимаемый ярмаркой, настилалась деревянная мостовая, которую для предохранения от разлива воды ежегодно снимали, а это стоило казне по 10 000 рублей ассигнациями в год, а между тем все-таки перевозка тяжелых товаров, с берега в гостиный двор, обходилась торговцам очень дорого; почему все тяжеловесные товары, как то: железо полосовое и листовое, чугунные изделия, медь, сырые кожи, воск, щетина, соль, мерлушка и другие, складывались на правом берегу Волги в селе Лыскове, принадлежавшем князю Г. А. Грузинскому. От этого разделения ярмарки казна теряла свои выгоды, потому что доход за право торговли, производимой на горном берегу Волги, поступал в собственность князя Грузинского; а торговцы имели ту невыгоду, что для коммерческих сношений и денежных оборотов должны были ездить в Макарьев через Волгу иногда по нескольку раз в день, что отнимало много времени и не всегда было безопасно: были даже случаи, что торговые обороты останавливались на несколько дней от того, что ветры препятствовали сообщению на перевозах.