В-третьих, товары, оставшиеся непроданными, не могли оставаться в зданиях ярмарки до будущего года: лавки, как сказано выше, заливались по веснам водой, а к тому же ничто не обеспечивало их от грабежа и пожара. Город Макарьев был малолюден, глух, полиция его незначительна, и потому товары должно было увозить обратно, а как главная торговая и мануфактурная часть России лежит по правую сторону течения Волги, то переправа их сопряжена была с значительными издержками и затруднениями.
В-четвертых, все дороги, ведущие к Макарьеву, были затруднительны по причине множества гор, песков, болот и оврагов, через которые должны были проходить обозы.
В-пятых, болота, окружавшие город и ярмарку, своими испарениями наполняли воздух и делали его нездоровым.
В-шестых, для приезжих на ярмарку не было никаких удобств для жизни: квартиры, содержание для людей и лошадей были непомерно дороги, о наемных экипажах нельзя было и думать; с графа Румянцева, приезжавшего на ярмарку в 1816 году, просили, чтоб довезти его, в день св. Макария Чудотворца, от квартиры до церкви 30 рублей ассигнациями[544].
На основании этих неудобств носились слухи, что ярмарка будет в Нижнем Новгороде, чего нижегородское купечество желало с радостью. Приезд на ярмарку в 1816 году государственного канцлера графа Николая Петровича Румянцева подтвердил эти слухи. Но долго слухи эти оставались бы слухами, или многое что предположением, если бы непредвиденный случай не ускорил перевода ярмарки.
В 1816 году, только что кончилась ярмарочная торговля, как пожар превратил все ее здания в головни и пепел; остались в целости каменные корпуса, колодезь, здания театра и несколько трактиров. Это случилось 15 августа: пожар начался в 5 часов пополудни и кончился в 5 пополуночи. Убыток, произведенный им, ценили в два миллиона рублей.
Государь император немедленно повелел ассигновать из государственного казначейства 239 130 рублей для возобновления ярмарки на прежнем месте. Но потом отпуском денег по-велено было остановиться, а графу Румянцеву, лично обозревавшему ярмарку, представить мнение о том: возобновить ли гостиный двор на прежнем месте, или построить его на другом, более удобном. Граф 28 октября представил свое мнение, в котором изложил все неудобства Макарьевской ярмарки и писал в заключение следующее: «Макарьевскую Ярмарку прилично поставить у самого Нижняго-Новгорода, на пространной нагорной площади между городом и Печерским монастырем. Заметить должно, что Макарий Чудотворец, постриженец Печерского монастыря, кончил жизнь свою в монастыре на Унже, где мощи его почивают, а в том монастыре, при котором Ярмарка собирается, имел только временное пребывание. Для тяжеловесных товаров, которые составляют торг в Лыскове, очистить приличное место, так сказать, на подоле Нижняго-Новгорода, на берегу самой Волги, дабы по примеру того, что делается в Лыскове, большая часть таковых товаров до продажи их оставалась невыгруженными на своих судах. Если правительство решится на перемещение Ярмарки, то необходимо должно возвестить о том, не теряя времени, по всем губерниям, не обозначая на первый раз сию перемену, яко постоянную. Должно дать повеление нижегородскому губернатору тотчас приступить к построению временных балаганов и доставить ему нужные средства и деньги, и для приведения таковой меры в действие, составить на месте Комитет, которому дозволить на пользу ярмарки обратить остатки погоревшаго огромного каменного строения присутственных мест, если по местным сведениям сие сочтено быть полезным.
Ярмарка от Нижняго-Новгорода многим в нуждах своих приспособится и нетрудно то предсказать, что сей город оною возведен будет на степень третьей Государственной столицы»[545].
Мнение это как нельзя более было согласно с высочайшей волей государя.
Ноября 9 того же года нижегородский гражданский губернатор С. А. Быховец получил с эстафетой при письме от графа Аракчеева, писанном 31 октября, предписание управляющего министерством полиции, призывавшее его в С.-Петербург.
Письмо Графа Аракчеева было следующего содержания:
«Милостивый государь мой,
Степан Антипович!
После случившагося в Макарьеве пожара Государь Император, предполагая на будущий год по большой удобности сей Ярмарки быть в Нижнем-Новгороде, повелеть мне соизволил сообщить Вашему Превосходительству, дабы Вы по местному пребыванию вошли немедленно в соображение: можно ли учредить на будущий год в Нижнем Ярмарку, и, снабдив себя полными о том сведениями, равно и подробным планом города Нижняго с окрестностями, прибыли в Санкт-Петербург для решительнаго о том постановления и чтобы к своему времени успеть построить на том месте уже временные балаганы.
Вследствие сего получаете Вы вместе с сим и предписание Господина Управляющаго Министерством Полиции о прибытии в С.-Петербург. Имею честь быть с истинным почтением
Вашего Превосходительства
Покорным слугою
Граф Аракчеев»[546].
Губернатор немедленно отвечал, что с своей стороны перемещение ярмарки из Макарьева в Нижний находит весьма удобным и полезным; а потом, собрав нужные сведения о положении города, отправился в Петербург, где вскоре после приезда его составился комитет о переводе Макарьевской ярмарки в Нижний Новгород, членами которого были назначены: генерал-лейтенант Бетанкур, начальник путей сообщения, генерал-майор Апухтин и Быховец, а впоследствии его заменил А. С. Крюков, поступивший на место его в начальники Нижегородской губернии.
Несмотря на благую цель правительства относительно перевода ярмарки, нашлись недовольные этим распоряжением: выставляли различные неудобства, которые будто бы должна встретить торговля с переводом ярмарки; говорили, что сибирские и астраханские товары не будут поспевать вовремя по причине мелей, находящихся на Волге между Нижним и Макарьевом. Купечество московское, ярославское и жители города Макарьева подавали в министерство внутренних дел против перевода ярмарки протест; но министерство отвергло его вследствие представления, сделанного господином Быховцом согласно записки, составленной нижегородским городским головой Переплетчиковым. Однако предположение графа Румянцева построить ярмарку на Печерском поле не состоялось: нашлись различные неудобства и затруднения, из которых главным был подъем воды на гору, что вместе со съездами стоило бы по соображению тогдашних инженеров до десяти миллионов рублей[547].
Потому Бетанкур и выбрал для построения ярмарочных зданий левый берег Оки, почти при самом впадении ее в Волгу. Место это представляло все удобства для построения самых зданий и для торговли, сопряженной с судоходством.
Сначала построили временные помещения: их начали 15 числа июня 1817 года, при чем епископ Нижегородский и Арзамасский Моисей совершал молебствие с водоосвящением. Июля 10 торжественной духовной процессией был открыт мост, устроенный также Бетанкуром через Оку, для сообщения ярмарки с городом[548].
Первая ярмарочная торговля в Нижнем Новгороде была открыта 20 июля того же 1817 года и шла чрезвычайно успешно, так что нужно было построить против прежнего числа балаганов и лавок еще до 1000 нумеров. На следующий год стечение торговцев и привоз товаров были еще более. Ярмарка 1818 года продолжалась до 20 числа августа. В 1819 году на нее было привезено товаров на сорок миллионов рублей серебром и занято ими до 3668 мест. В 1820 году было построено лавок и балаганов до 3000, из которых занято до 2600. Сборка и постановка их купечеству стоила до двадцати трех тысяч рублей серебром и прибавка к старым материалам лубья и тесу — до пятнадцати тысяч рублей серебром; доходу получено было казной до ста тысяч рублей серебром, а привоз товаров простирался до 40 300 000 рублей серебром[549].
Эти блестящие результаты показали ошибочность предположений противников перевода ярмарки; все купечество вообще поняло выгоды настоящего ее местоположения. Ярмарка придвинулась к Москве и местам мануфактурным — Владимирской и Костромской губерниям — на 107 верст. Обозы, идущие оттуда на ярмарку и с ярмарки обратно, не затруднялись уже перевозами через Оку и Волгу. Водяное сообщение с Москвой и Петербургом также сократилось; товары, отправляемые туда с ярмарки водой, избавились от почти ежегодных зимовок, причинявших большие затруднения и остановки в коммерческих оборотах. Товары астраханские и сибирские не опаздывали на ярмарку. Попечительное правительство устранило затруднения, встречавшиеся на волжских мелях между Нижним Новгородом и Макарьевом и даже ниже; оно назначило для провода судов через мели опытных лоцманов из прибрежных жителей, которые совершенно знали фарватер[550].