росту, но уж тут ничего не поделаешь. Он вышел из ванной.
— Боже, что они с тобой сделали! — воскликнула, покачивая головой, Наталья. Теперь, когда он отмылся от грязи, ссадины и раны еще больше открылись. — Владик, нужно обязательно йодом, — забормотала она.
Он всю жизнь боялся йода; вообще боялся всякой физической боли, хотя с виду был мужественный: высокий, стройный, красивый…
— Может, так затянется?
— Да ты что? Надо обязательно для дезинфекции. Иди сюда!
Она посадила его на стул посреди кухни, вытащила из аптечки йод. Прижигая раны, она нечаянно касалась его грудью, — он морщился от боли и волновался от ее прикосновений.
— Потерпи, потерпи немного… Еще чуть-чуть, — пришептывала Наталья.
Потом он сказал:
— Если можно, я лягу спать.
— Ну, конечно, конечно. О чем говорить. Только знаешь, — смутилась она, — я думаю, тебе нужно сначала выпить. Для профилактики, понимаешь?
— У тебя есть?
Она достала из холодильника початую бутылку, налила ему в стакан.
— А теперь спать, — сказал он.
Когда она проводила его в комнату и он лег, то глаза у него сами собой тотчас закрылись.
— Разбуди меня без пятнадцати десять. Можешь?
— Конечно.
— Пожалуйста… разбуди… — И он провалился в сон. Как в небытие.
Было начало седьмого утра.
Разбудила она его точно, как обещала. Он с трудом открыл глаза.
— Спи. Зачем тебе подниматься? — пожалела его Наталья.
— Подай, пожалуйста, телефон.
Опершись на локоть, набрал нужный номер.
— Елена Васильевна? Доброе утро! Это Петров. Не искали еще меня?
— Нет, нет, как договаривались. В десять ноль-ноль.
— Елена Васильевна, у меня тут появилась одна идея…
— Слушаю вас, Владислав Юрьевич.
— Хочу сделать вам один подарок.
— Что вы, Владислав Юрьевич, какой подарок… даже и не думайте!
— А вы послушайте, Елена Васильевна. Хочу предоставить вам возможность отдохнуть от меня дня три-четыре.
— А именно?
— У меня возник один любопытный план — поработать одному. Нашел интересного героя. Но работать с ним нужно осторожно.
— Я могу помешать?
— Не хочется вас обижать этим словом. Но, поймите сами, излишняя осторожность, предусмотрительность, что ли, не повредит.
— Ну что ж, я все поняла, Владислав Юрьевич. Работайте так, как вам удобно. В любой момент, если понадобится моя помощь, сразу звоните. Я всегда к вашим услугам.
— Спасибо! И самое главное — спасибо, что не обиделись!
— Ну что вы, что вы, Владислав Юрьевич… Разве я не понимаю? Работа журналиста — работа не из легких. Требует определенных жертв.
— Да, да… Кстати, Елена Васильевна, как дела с Бобровым?
— Пока ничего нового, Владислав Юрьевич. Пропал, как в воду канул. Теперь всецело займусь им.
— Странно, очень странно… Куда же он мог деться? Во всяком случае — желаю удачи! Если что — я вам позвоню. Всего доброго!
— До свиданья, Владислав Юрьевич! Не забывайте нас!
Петров положил трубку. Облегченно вздохнул:
— С этим, кажется, все улажено.
— А кто это Елена Васильевна? — как бы между прочим спросила Наталья.
— Да сопровождает меня везде. Слушай, — обратился он к Наталье, — у тебя можно будет переждать несколько дней? Пока вот это все, — он показал на лицо, не затянется?
— Конечно. О чем разговор.
— А муж?
— Дмитрий? При чем тут он? О нем не беспокойся — это вчерашний день.
— Спасибо. Тогда у меня к тебе просьба.
— Какая?
— Ты можешь сходить в гостиницу и забрать мои вещи? Там немного — плащ, «дипломат», спортивная сумка. Я туда позвоню…
— Конечно, могу. Только отдадут ли мне?
— Об этом не беспокойся. Телефонный справочник у тебя есть?
Найдя нужный номер, он позвонил администратору гостиницы.
— Добрый день. С вами говорит журналист из Москвы. Да, Петров Владислав Юрьевич. Спасибо, что запомнили. У меня небольшая просьба: сейчас к вам зайдет девушка, секретарь, — передайте ей, пожалуйста, из номера мои вещи. Да, уезжаю. Понимаете, срочные дела в области. За проживание все уплачено. Ну, спасибо большое! Обязательно еще приеду, как же… До свиданья!
Наталья смотрела на него во все глаза:
— Ну, ты и актер!
— Поневоле станешь, когда рожа на блин похожа. Так что, Наталья, будь добра, заскочи, ладно?
— Хорошо, все сделаю. А ты спи.
— Спасибо. Буду спать.
— Если проснешься — меня нет, поешь что-нибудь сам. Найдешь в холодильнике.
— А ты где будешь?
— Ну, милый мой, ты совсем забыл: я ведь работаю. Часов в шесть вернусь. А может, и раньше сегодня. Постараюсь отпроситься.
— Постарайся. — Он улыбнулся. И тут же невольно застонал.
— Больно? — пожалела она.
— Есть немного. Ладно, сплю. Все. — Он закрыл глаза.
Она смотрела на него, чуть склонив голову, с легкой жалостливой улыбкой. Потом вышла, а когда хлопнула входной дверью — он уже не слышал, спал.
…Проснулся Петров оттого, что услышал чьи-то шаги — совсем рядом, у изголовья. Открыл глаза. На краешке стула, улыбаясь, сидела Наталья. Шторы были полузакрыты, в комнате настаивались сумерки.
— Который час? — встрепенулся Петров.
— Неужели ты так и не вставал? — продолжала улыбаться Наталья.
— Нет.
— Ну и засоня… Шестой час, а ты все дрыхнешь. Вставай, я столько вкуснятины принесла. Сейчас будем ужинать.
— А я заслужил? — Петров, кажется, оживал, раз начал потихоньку шутить.
— А вот этого я не знаю. Но ты мой гость. А гостей нужно хотя бы раз в день кормить, чтобы они не умерли с голоду.
— А то еще хоронить придется, — в тон ей добавил Петров.
— Нет, этого мы не допустим. Ну, вставай! Я пошла пока на кухню…
Петров накинул халат и хотел было уже выходить из комнаты, как Наталья снова вернулась, держа на руках, как подарок, выстиранную и выглаженную одежду Петрова: брюки, рубаху, майку, трусы, носки.
— Что это? — пробормотал Петров.
— Не узнаешь? На — одевайся.
— Когда ты успела? — Он не верил своим глазам.
— Утром еще. Когда ты спал…
— Ну, ты даешь! — в искреннем восхищении воскликнул Петров. — Да тебе цены нет! Слушай, познакомь меня со своим Дмитрием. Хочу взглянуть на человека, который решился разойтись с такой женой.
— Не стоит он того, чтоб с ним знакомиться.
— Плохой?
— Просто недочеловек еще.
— Как это? — поразился Петров, услышав слово, которое показалось ему необычайно ярким, емким.
— Да что о нем говорить… Лучше одевайся, и идем ужинать.
Белье пахло чистотой, утюгом, оно туго облегало тело, наполняя его бодростью, свежестью. А джинсы, слегка севшие после стирки, буквально обтекали ноги, сидели на Петрове как литые. Ай да Наталья! Не только постирала, но и заштопала, и выгладила, — а где заштопала, даже и не видно. Ярко-розовая рубашка (жаль, запонки потерял), приталенная по моде, сидела на нем тоже как литая, и Петров почувствовал себя заново рожденным.
— К тебе можно? — спросила из-за двери Наталья.
— Ну еще бы! — радостно закричал он.
Она вошла, держа в