Читать интересную книгу "Нам бы день простоять, да ночь продержаться! - Сергей Альбертович Протасов"

флажками в темноте признавалось бесполезным, мигать фонарем опасным, а радио, по причине помех, гарантий не давало. К тому же беспроволочный телеграф все еще чинили после дневного боя. Поэтому послали катер, который просто не успел добраться до начала стрельбы, а после уже был отогнан вместе с другими.

Однако идею Генке оценили. Учитывая, что с севера уже довольно давно докладывали о просачивании небольших групп противника по мелководью в глубь бухты, нечто подобное организовать стоило повсеместно. Начальника охраны внешнего оборонительного рубежа озадачили выделением необходимых для этого сил. Но этих сил в его распоряжении имелось критически мало. Несмотря на это, в самый разгар боя возле устья Обицу для продолжения поиска «безбилетников» непосредственно на стоянке флота и транспортного отряда несколько катеров пришлось отозвать даже оттуда.

В общей суматохе совершенно забыли уточнить, сколько и каких катеров капитан второго ранга Похвистнев выделил из состава охраны большого заграждения для осмотра внутренней акватории бухты. Они прибывали от бона парами, сразу показывая стандартный катерный позывной, соответствовавший времени, и приступая к прочесыванию стоянки и прибрежных отмелей.

Последними приблизились уже не два, а три катера. Но позывной они показали верный, что, естественно, никого на эскадре не встревожило. Благополучно опознанные по нему как свои, они сразу двинулись на северо-восток, обходя противоторпедное заграждение главной броненосной стоянки. К ним больше никто не приглядывался.

В слабом свете частых сигнальных ракет, взлетавших в нескольких кабельтовых западнее над бонами и в заливе за ними, высокие силуэты «Суворовых» с этих катеров были достаточно хорошо видны, в отличие от них самих. Их поведение ничем не встревожило сигнальные вахты, по-прежнему в основном наблюдавшие за морем со стороны залива. Хотя силуэты вроде и отличались от обычных, решили, что это кто-то из трофеев.

Пройдя в промежуток между «Славой» и «Сисоем», катера разделились. Два из них начали разворачиваться на юго-запад, двинувшись в сторону довольно далекого «Александра III», а третий повернул на ближайшего «Сисоя». Углядев этот непонятный маневр, с «Великого» запросили фонарем: «Куда направляетесь?», на что снова получили в ответ все тот же стандартный катерный опознавательный сигнал, без каких-либо дополнений. После повторного запроса, вообще ответа не последовало, а катер начал увеличивать скорость.

«Сисой» сразу взвыл сиреной, подавая сигнал тревоги, и открыл огонь. В ответ с катера затрещал пулемет, впрочем, быстро захлебнувшийся. Дистанция была небольшой, и суденышко уже почти вошло в мертвую зону для артиллерии неподвижного броненосца, приближаясь с острых кормовых углов, куда могло бить не так уж и много его пушек. Но все же еще не вошло. А последовавший почти сразу точный залп шестидюймовок из каземата и не позволил войти. Когда всплески опали, нарушитель уже быстро ложился на левый борт в облаке пара, испускаемого распоротым котлом.

Два других катера из той же группы, с началом сигнализирования с «Сисоя», также добавили хода. Но проявлять агрессию как-то иначе никто из них даже не пытался. Однако кое-что подозрительное в их поведении все же было. Один, тот, что шел головным, почти выйдя на траверз «Александра III», вдруг резко повернул прямо на него, а другой, самый крупный из всех трех, продолжил упорно тянуть к «Славе».

Но на мостике «Александра», возглавлявшего ряд «Бородинцев», прекрасно видели все сигналы, что подавали с «Сисоя» в правых носовых секторах, а также реакцию на них. Старшему офицеру, капитану второго ранга Племянникову, еще не отошедшему от нападения миноносцев, это все показалось странным. А потому он сразу распорядился запросить позывной корабля, к которому приписан тот катер, что шел прямиком к броненосцу.

Ответ получился неразборчивым, что в сочетании с хорошо видимым дальнейшим развитием событий впереди послужило ему достаточным основанием для приказа уже на немедленное открытие огня из обеих пушек расположенной под мостиком первой трехдюймовой батареи правого борта.

Подозрительное суденышко не пыталось возмущаться или отвернуть, а продолжало приближаться, начав стрелять в ответ из чего-то мелкого позади надстройки, окончательно развеяв последние сомнения относительно своей принадлежности. Тогда броненосец ввел в дело сразу все уцелевшие противоминные стволы правого борта, осветив одним прожектором своего наглеца, а вторым того, что шел к соседу-новобранцу, еще «необстрелянному» и, должно быть, именно поэтому так опасно «затупившему» в самый неподходящий момент. Из кормового трехдюймового каземата сыпанули огоньком еще и в его сторону.

Такое размазывание «усохших» по причине боевых повреждений средств отражения атаки едва не вышло гвардейцам боком. Часть противоминных пушек в носу и именно вдоль этого борта пострадала еще при прорыве проливом Урага, так что залп получился совсем невпечатляющим. Тем не менее достаточно точным. Ближайшую цель, так и не успевшую плюнуть миной из трубчатого аппарата, что громоздился у него на носу, прикончили разом. Но попасть в дальнего, что шел на соседа, не удалось. А сам сосед оплошал и не сумел отбиться, что позволило приблизившемуся к нему большому катеру успеть сбросить обе свои мины с бортовых решеток.

Хотя всплеск активности, случившийся в промежутке между броненосными колоннами, а потом и охвативший голову главной из них видели, можно сказать, все. Да и по радио о случившемся на «Славу», как и на другие, передали незамедлительно, на самом новом из сильнейших русских броненосцев не сразу поняли причину, по которой стоящие впереди корабли бьют по нашим (как всем тогда казалось) катерам. А потому непозволительно затянули с приказом на открытие огня трехдюймовками. Уж слишком быстро все произошло.

Только когда с обоих бортов шедшего на корабль катера шлепнулись в воду массивные тела торпед и пулеметные очереди с подобравшегося уже совсем близко «своего» начали стегать по мостикам, броненосец, наконец, «разродился», сразу дополнив залп противоминных батарей еще и грохотом одной из шестидюймовых башен, в секторе ответственности которой оказался коварный визитер.

Хоть и били в упор – суетились. Соответственно – мазали много. Однако весом мгновенно вспоровшего воду железа все же компенсировали недостаточную точность, зацепив противника, скорее случайно. Причем не разнесли в щепки прямым попаданием, как всем хотелось, а просто процарапали одним из осколков что-то паровое. Жестяную надстройку и палубу катера сразу поглотило вспухшим белым шаром. А потом это облако накрыл второй, уже более осознанный залп. Никто больше не сомневался в национальной принадлежности атаковавшего.

Японцы выпустили обе свои мины явно в большой спешке и с довольно приличной дистанции. Тем не менее одна из них все же попала. Она угодила в борт в районе 25-го шпангоута, примерно в трех – трех с половиной метрах ниже ватерлинии. Носовое отделение динамо-машин правого борта и часть соседних небольших помещений быстро затопило.

Освещение в подбашенном отделении погасло.