Я едва не растаяла за ширмой. Если бы я только могла выйти замуж за такого мужчину, как мой…
– А где же, скажите на милость, Хуана? – эхом отдался в зале голос матери.
Быстро разгладив помятые юбки, я спустилась в зал.
Увидев меня, отец широко улыбнулся. Он сбрил бороду, и лицо его покрывал бронзовый загар, придавая ему облик искателя приключений. Не осмеливаясь взглянуть на мать, я подошла к подножию возвышения и присела в реверансе:
– Я так рада вас видеть, Su Majestad.
– Ваше величество?! – воскликнул он. – Что это значит, madrecita? От тебя мне не нужны никакие церемонии.
– Фернандо, – упрекнула его мать, – перестань ее так называть. Она вовсе не твоя мамочка. – С этими словами она дала знак вельможам отойти, оставив меня на коленях. – Можешь встать. Не стану портить радость от возвращения твоего отца расспросами, где ты была.
– Вероятно, пыталась подкупить конюха, – усмехнулся отец, – чтобы взять жеребца, сбежать обратно в Гранаду и спрятаться там, будто разбойница. Что угодно, лишь бы не выходить замуж за Габсбурга, да?
Я не удержалась от улыбки.
– Она просто невозможна, – заявила мать. – Слишком горяча и своевольна. А ты, муж мой, поощряешь ее, хотя сам должен быть примером.
– Ты в ее возрасте была такой же, – рассмеялся отец. – Тебе ли ее винить? Она испанка до мозга костей, и ей не хочется никуда уезжать с иностранцем, точно так же, как не хотелось и тебе.
Я едва не рассмеялась вместе с ним. Папа мне поможет. Он положит конец этой гнусной помолвке.
Отец протянул руку:
– Пойдем прогуляемся наедине.
Он подмигнул матери. Хмурое выражение исчезло с ее лица, и она подозвала моих сестер:
– Подождем вас в галерее.
Мы с отцом вышли во двор.
* * *
Белое раскаленное солонце обжигало булыжники двора. Поежившись, я пошарила в кармане в поисках ленты, чтобы завязать волосы. Отец протянул руку и свернул копну волос в узел у меня на затылке.
– Я часто делал так со своей матерью, – пробормотал он. – У нее были волосы как у тебя, густые, словно грива кобылицы. Единственная ее гордость – после любви ко мне, конечно.
Я бросилась в его объятия:
– Я так по тебе скучала…
– Я тоже по тебе скучал, madrecita.
Почувствовав, как его мозолистые пальцы поглаживают мою шею, я сглотнула унизительные слезы, постоянно в последнее время подступавшие к глазам, и отстранилась:
– Не видела в зале Хуана. Он не приехал с тобой?
– Я оставил его отдыхать в Сеговии, хотя ты наверняка будешь рада узнать, что в Арагоне он произвел немалое впечатление. Он настолько потряс мои кортесы своей эрудицией, что они лишились дара речи, а это с ними бывает редко. Но возвращение в Кастилию его утомило.
Я понимающе кивнула. Здоровье Хуана постоянно внушало тревогу. В Кастилии женщина могла унаследовать трон, как моя мать, но Арагон придерживался положений салического закона, запрещавшего передачу престола по женской линии. Если, не дай бог, Хуан умер бы, не успев жениться и дождаться сына, Кастилия и Арагон могли снова разделиться.
– Во имя всех святых, тут жарко, как в аду. – Отец прикрыл глаза рукой. – Пойдем в тень, пока ты вся не покрылась веснушками. Зачем нам пятнистая невеста?
Я отвернулась, но он взял меня за подбородок и вновь повернул к себе:
– Ты что, плачешь?
– Пыль, наверное, – пробормотала я, утирая глаза. – Терпеть не могу это время года в Кастилии. Повсюду пыль и насекомые.
– Что верно, то верно, – заметил отец, ведя меня к скамейке в тени ворот.
Я присела рядом, почти физически ощущая исходящую от него бычью силу.
Отец откашлялся.
– Я должен поговорить с тобой кое о чем очень важном.
Он пристально посмотрел на меня. На его виске виднелся сморщенный шрам, и из-за косоглазия, которое передалось по наследству и мне, хоть и в меньшей степени, казалось, будто он все время щурится. И тем не менее я считала его самым красивым мужчиной на свете, ибо когда он смотрел на меня, создавалось впечатление, будто он не хочет видеть больше никого и ничего.
– Знаю, союз с эрцгерцогом тебя не радует. Твоя мать говорит, что ты очень расстроена и все свободное время бродишь, словно потерянная душа.
– Какое свободное время? – мрачно усмехнулась я. – У меня едва находится минутка в уборную сходить. Я только и делаю, что пытаюсь учить французский и совершенствоваться в музыке и танцах.
– Значит, вот где ты была – учила французский? Ну давай же, открой передо мной свою душу. Ты же знаешь, я не стану тебя бранить.
Слова его пробили защиту, которую я выстроила внутри себя, как только узнала о приближающейся свадьбе.
– Я никому не хочу доставлять хлопот, – дрогнувшим голосом сказала я. – Понимаю, насколько важен этот брак.
– Но, как говорит твоя мать, ты предпочла бы выйти замуж за испанца?
– Испания – моя родина. Не могу даже представить, что пришлось бы уехать. А если я выйду за эрцгерцога, этого не миновать.
Отец вздохнул:
– Как бы вы с матерью ни отличались друг от друга, у вас есть одно общее: Изабелла тоже любит Испанию всем сердцем. Иногда, пожалуй, больше, чем что-либо другое на свете.
В голосе его послышалась давняя боль.
– Значит, мы не так уж похожи. Ибо больше всего на свете я люблю тебя.
– Ты достойна своего имени. – Отец улыбнулся, обнажив неровные зубы. – Ты не только похожа на мою мать, но и предана точно так же, как и она.
– Правда?
Мне нравилось, когда меня сравнивали с моей тезкой, покойной королевой. Хотя она умерла еще до моего рождения, ее любовь к Арагону и моему отцу была известна всем. Говорили, будто она стремилась к браку моих будущих родителей еще за долгие годы до их встречи, предвидя, что вместе их ждет более великая судьба, чем по отдельности.
– Да, правда. Для моей матери не было ничего важнее в жизни, чем преданность стране. Она говорила мне, что это единственная любовь, которая остается навеки. – Отец погладил меня по руке. – Так что, если не хочешь выходить замуж за эрцгерцога, мы не станем тебя принуждать. Сколь бы ни был важен этот брак, я не потерплю, если он сделает тебя несчастной.
Я молчала, размышляя над его словами. Ждала величайшего облегчения, но оно не приходило.
– Мама говорила, что Франция угрожает Арагону и мы должны показать нашу силу. Это действительно так?
– Ах, madrecita, какое это имеет значение? Если ты этого не хочешь, пусть все остается как есть.
– Но это имеет значение. Для меня. Я хочу понять.
– Ну хорошо. – Отец потер подбородок. – Ты знаешь, что, хотя мы с твоей матерью – титулованные монархи Испании, мое королевство Арагон остается независимым. Но на самом деле наш союз должен сохраняться ради блага страны. Это должен обеспечить твой брат, но еще недавно Арагон и Кастилия были заклятыми врагами и гранды строили заговоры против короны и кортесов.