Он встретил мой взгляд. В воздухе стало душно.
Риккард на мгновение уставился на меня, выражение его лица было неразборчивым. Я слабо улыбнулась. Вместо ответной очаровательной улыбки он отвернулся от меня, вернувшись к обсуждению того, о чем говорил ранее.
Мне стало ужасно неловко.
— Он просто проигнорировал тебя! — крикнула Айрис.
Сериз вскинула голову в нашу сторону.
— Риккард проигнорировал тебя? — девушка рядом с ней повторяла эти слова, пока они не разнеслись по комнате, как заразная болезнь.
Мое смущение только усиливалось, когда все больше и больше глаз обращалось в мою сторону. Я сцепила руки на коленях.
— Мне нужно подышать свежим воздухом! — крикнула я на ухо Сахар. Она не успела ответить, как я уже встала и протиснулась мимо людей.
На улице я нашел тихий уголок темноты между стеной и внушительным вязом. Тусовщиков было меньше, чем у входа в дом: горстка детей вокруг небольшого костра, парочка, совершающая публичные непристойности, и пара у кованой железной ограды. Самый высокий из них что-то принимал от другого, его рыжевато-коричневые волосы блестели в ночи. Я наблюдал, как он торопливо шарит по карманам, смотрит налево, потом направо и отходит к дому.
Выйдя на улицу, я обнаружила тихий уголок темноты между стеной и внушительным вязом. Там было меньше тусовщиков, чем перед домом, горстка ребят вокруг небольшого костра, парочка, совершающая публичные непристойности, и двое парней у кованой железной ограды. Самый высокий парень что-то принимал от другого, его рыжевато-каштановые волосы поблескивали в ночи. Я наблюдала, как он поспешно сунул деньги в карман, посмотрел налево, потом направо и двинулся обратно к дому.
Каллен.
Звезда футбола исчез в доме, радостные возгласы эхом отразились от стен, когда его друзья заметили его и разделили с ним свое пьяное веселье.
Через несколько минут мне стало казаться, что я бросила Сахар, и я вернулась в дом. Незнакомая плоть и кожа прижимались к моей, когда я пытался проложить себе путь обратно в гостиную. Я пробыла на улице совсем недолго…
Кто-то налетел на меня, отбросив на несколько шагов назад. Холодная липкая жидкость забрызгала меня, стекая по шее и груди. Если посмотреть вниз, то ткань сразу же обесцветилась, а контур бюстгальтера выпирал наружу. Даже тусклое освещение не смогло скрыть очевидное пятно.
Они невнятно пробормотали извинения, но я не расслышала их из-за грохота в ушах.
Мне не следовало приходить. Подумать только, я могла бы сейчас быть у тети и дяди, в чистом и уютном доме, в котором я выросла.
Я могла бы уйти, но идти двадцать минут, покрытый липкой выпивкой, было не слишком заманчиво. Уборная была моим лучшим вариантом, пока я не дошла до конца очереди, которая тянулась вдоль всего коридора. Чтобы пройти через это огромное столпотворение, потребуется целая вечность. Головы поворачивались, когда я проходила мимо, и шепот становился все громче, как гул басов.
Мягкая рука коснулась моего локтя, и голос прошептал мне на ухо: — Иди за мной.
Я подняла голову и увидела рядом с собой Риккарда. Его брови были озабоченно наморщены.
Он повел меня по мраморной лестнице в другой коридор, где вместо портретов возбужденные студенты прижимали друг друга к темным обоям. Никто из них не заметил, как мы прошли мимо, слишком увлеченные друг другом.
— Отойдите! — неожиданно скомандовал Риккард, и пара, как тараканы, метнулась в сторону, открывая дверь спальни.
У меня создалось впечатление грязной холостяцкой берлоги, прежде чем дверь захлопнулась за мной, заглушив шум вечеринки. Внезапная тишина отрезвила меня. Мы с Риккардом были одни. Одни в его спальне.
Я запаниковала. Риккард встретился со мной взглядом, в его глазах цвета виски были и вызов, и вопрос.
— Ты видела, кто пролил на тебя свой напиток?
Я покачала головой.
Он кивнул на соседнюю дверь.
— Ванная там. Пользуйся всем, что нужно.
Ванная комната была далеко не такой, как общая в моем общежитии. С клетчатой плиткой, ванной на когтистых ножках и пудрово-голубыми шторами, закрывающими окно, я как будто перенеслась в прошлое. Интереснее дизайна были только личные вещи, беспорядочно разбросанные по раковине.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Расческа, лосьон после бритья, зубная паста. Я провела пальцем по ним.
Я попыталась представить его здесь, через несколько минут после пробуждения, с всклокоченными со сна волосами и опущенными глазами. За мгновение до того, как он надевает свою харизматичную маску и выходит на улицу, чтобы исполнять обязанности короля Кампуса.
Он постучал в дверь, и я виновато опустила руку.
— Августина?
— Одну минутку.
— У меня есть для тебя рубашка.
Я посмотрела вниз на свой белый топ, который быстро становился бордовым. Я приоткрыла дверь, чтобы взять рубашку, и мое настроение улучшилось, когда я увидела, что Риккард делает драматическое усилие, чтобы отвести взгляд.
— Спасибо, — тихо сказала я.
Моя рубашка была полностью испорчена, сок джунглей был так же эффективен в качестве красителя, как и для опьянения студентов колледжа. Я быстро вытерлась и переоделась в рубашку Риккарда. Она доходила мне до середины бедра и пахла им. Я уткнулась носом в ткань, глубоко вдыхая.
Риккард раскинулся на кровати, положив на колени подушку, и выглядел так же уютно, как и я чувствовала себя неловко. Его глаза следили за мной, вспыхивая признательностью.
Чтобы избежать его взгляда, я оглядела его комнату. Она соответствовала той же элегантной эстетике, что и весь остальной дом: обои темно-синего цвета в сочетании с темной мебелью и обшарпанным деревянным полом. Однако здесь было гораздо грязнее. Книги были сложены стопками на каждой доступной поверхности, за исключением верхней полки, которая была завалена моделями кораблей в бутылках. Обувь и учебники были разбросаны по полу, и я даже заметила рядом с мусорной корзиной несколько бумаг, помеченных большими красными надписями «100 %» рядом с его именем.
В комнате была только одна фотография. На ней были изображены Найлз Хоторн и гораздо более молодой Риккард, оба не улыбались, но выглядели достаточно приятно в своих костюмах. Они стояли бок о бок, как деловые партнеры. Позади них мерцала гигантская рождественская елка. Создающая прямой контраст с этой семьей.
Я провела рукой по корешкам некоторых книг, просматривая названия. Все корешки были потрепаны и изношены.
— Видишь знакомые названия? — спросил он внезапно.
Много знакомых. Но я коснулась своего любимого.
— Я живу в своих мечтах, ты это почувствовал. Другие люди тоже живут в мечтах, но не в собственных. Вот в чём разница.
— «Демиан», — сразу же сказал он. — Герман Гессе.
Я спрятала улыбку, продолжая бродить по комнате. Каждый сантиметр моей обнаженной кожи горел под его взглядом, но я не была готова смотреть на него. Пока не готова.
Я взяла в руки потрепанный экземпляр «Дома листьев» и стала листать страницы. Кто-то подчеркивал предложения и набрасывал мысли на полях, делая хаотичную структуру еще более беспорядочной. Несколько страниц были на волосок от того, чтобы выпасть.
— Ты читала? — спросил Риккард.
— Разве кто-нибудь может это читать?
Я услышала улыбку в его голосе, когда он сказал: — Как я понимаю, ты не интересуешься эргодической литературой10, как я понимаю.
— Я предпочитаю истории с четким началом, серединой и концом.
— Неужели?
Что-то в его тоне заставило меня резко повернуть голову в его сторону. Он насмехался надо мной, я была уверена в этом.
Риккард подвинулся к краю кровати, опершись на руки. Хотя его поза была расслабленной, его глаза были напряженными и проницательными, в них светилось что-то такое, что я почувствовала у себя в груди. Интерес, волнение, любопытство.
— На что ты намекаешь? — спросила я.
Его губы дрогнули.
— Ничего грубого, Августина. На самом деле, мне кажется, я с тобой согласен. Тебе нравится предопределенная структура.