Читать интересную книгу Закат Заратустры - Владимир Гурвич

В ее словах была своя правота, но сейчас мне было не до нее.

– Я не мог этого не говорить, потому что об этом все говорило у меня внутри. Мне казалось, что ты это понимала.

Лена ничего не произнесла в ответ. Мне была отлична известна эта ее манера; когда она не знала, что сказать, то предпочитала отвечать молчанием.

– Где же ты с ним встретилась?

– Он пришел ко мне на эфир.

– Вот как, это замечательно, твоя передача становится у тебя местом для нахождения новых мужчин. Кто следующий?

– Следующего не будет.

– Неужели. Постой, уж не собралась ли ты за него замуж?

Лена посмотрела на меня и кивнула головой. Почему-то для меня эта новость явилась самой неожиданной и невероятной из всего, что я только что услышал. В моем подсознании Лена прочно ассоциировалась с состоянием, который я называл вечным незамужеством; представить ее замужем за кем-то другим было для меня невероятно мучительно.

– Чем дальше, тем интереснее, – протянул я. Я вдруг почувствовал, как кипяток ненависти заплескался у меня где-то внутри и больше всего я сейчас боялся, как бы он не выплеснулся наружу.

– Ну а как же я, какое место уготовлено мне в этом пасьянсе? – внешне спокойно спросил я.

– Нам лучше больше с тобой не встречаться. Давай сейчас примем это решение. Поблагодарим друг друга за все, что было между нами – и разойдемся. Я благодарна тебе за эти годы и не надо ничего портить под конец.

– Ну уж нет, неужели ты, зная хоть немножко меня, могла надеяться, что мы вот так спокойненько расстанемся. Посидим здесь на скамейке, покалякаем – и разойдемся, как две старушки после приятной беседы о внуках. Я не отдам тебя!

– Ну вот, – как-то огорченно проговорила она. – Этого, признаться, я и боялась. Ты считаешь меня своей вещью; раз ты любишь, то я должна принадлежать тебе с потрохами. Но я-то не люблю. И ты между прочим всегда это знал.

Это было правдой, но сейчас мне было совершенно наплевать на эту правду. Я терял Лену, и у меня было полное ощущение, что я лечу в глубокую пропасть и вот-вот со всего размаха ударюсь о камни.

– Ну, вот что, – скорее даже не сказал, а прорычал я, – никуда я тебя не отпущу. Ты – моя и будешь только моей. Не хочешь быть моей на этом свете, значит, будем вместе на том.

– Не сходи с ума. Это не поможет тебе меня удержать. Ты должен знать, что на самом деле я рассталась с тобой раньше, чем встретила его. Однажды я проснулась и поняла, что не связана с тобой ни чем. Хотя ты лежал рядом. Только тогда я не решилась сказать тебе об этом. Я боялась причинить тебе боль.

– А теперь не боишься?

– Теперь нет другого выхода. И я вижу, что поступаю правильно. Иначе будет еще хуже.

– Хуже некуда. Хотел бы я знать, чем он лучше меня. Может быть, он красивей или шире в плечах?

– Он не красивей, а в плечах действительно немного шире. Но дело совсем не в этом, он другой. Он тот, кто мне нужен.

– А я тебе не нужен?

– Нет.

– И давно ты это поняла?

– Я знала это всегда.

От переполнивших меня чувств я едва не задохнулся.

– Замечательные вещи открываются.

– Можно подумать, что ты об этом не знал.

– Не знал, – упрямо произнес я.

– Это твоя проблема, – одновременно холодно и отчужденно произнесла она.

Я ощутил отчетливое и очень сильное желание ее ударить. Это было немного странно: мне хотелось ударить человека, которого я любил больше всего на свете. Но это было именно так, хотя разбираться в причинах, породивших это намерение, мне было некогда.

– Сережа, у меня нет времени продолжать этот разговор. Вот-вот должен прийти человек, с которым у меня сегодня передача. Мне надо срочно в студию.

– А ты не боишься, что у тебя начнется с ним очередной роман. Все твои романы начинаются с твоего эфира.

– Нет, не боюсь, на этот раз – это женщина. Послушай, Сереженька, какой смысл выяснять отношения, если они завершились. Ты писатель, ты знаешь, что обо всем можно говорить до бесконечности. У каждого из нас очень много слов. Самое лучшее – это расстаться друзьями. И тогда мы будем с удовольствием вспоминать время, которое провели вместе.

– Ну, уж нет, друзьями мы не расстанемся. Если нам суждено расстаться, то мы расстанемся врагами. Уж это я тебе гарантирую. И если ты надеешься, что так все благостно и закончится, то ты глубоко ошибаешься. Именно сейчас все только и начинается.

Лена глубоко вздохнула и с сожалением посмотрела на меня, как смотрит учительница на способного, но нерадивого ученика.

– Как хочешь, я тебе все сказала. А теперь извини, мне надо бежать. Прошу тебя, не ищи меня больше.

Она встала и, не дожидаясь моей ответной реакции, быстро пошла к входу в радиостанцию. Я проводил удаляющуюся фигуру глазами; сперва я хотел броситься за ней, но последним, еще оставшимся у меня усилием воли, удержался от рывка. С моей стороны это было весьма благоразумно, потому что если бы я ее догнал, то скорее всего ударил бы. Я понимал, что бить женщину – гнусно, но уверенности, что эта мысль могла бы удержать мою руку, у меня не было никакой.

Лена, так ни разу не обернувшись, исчезла в гигантском чреве здания. Я знал, что она не вернется, но продолжал стоять на том же самом месте в тщетной надежде, что она появится снова, подойдет ко мне и скажет, что она ошиблась, что это было минутное помутнение рассудка и что она хочет быть только со мной.

Продолжать оставаться тут было бессмысленно, но и сдвинуться с места мне было не по силам. Куда и зачем идти? Что мне делать без Лены? Как жить без нее? Раньше я иногда думал о том зловещем дне, когда это случится, и Лена скажет мне, что больше не желает меня видеть. Почему-то я был уверен, что он непременно настанет. Я знал, что мне будет очень тяжело, но действительность, кажется, превзошла мои самые мрачные ожидания, в реальности все оказалось гораздо хуже и мрачней.

Единственное, что я хотел сейчас, – это повторить поступок Игоря. Еще полчаса назад я не понимал, что заставило его это сделать. Сейчас же мне все стало ясно; вернее, я по-прежнему крайне смутно представлял, причины, побудившие его шагнуть из окна, но зато я теперь прекрасно ощущал в себе тот вихрь чувств и эмоций, который закружил его в ту роковую минуту, когда для него лучшим выходом стал уход из жизни. Мне тоже она больше не нужна.

Я смотрел на громаду здания, где сейчас находилась Лена. Неужели она может быть абсолютно спокойной, готовиться к своей передаче, зная, что сейчас происходит со мной? Выходит, те несколько лет, что мы были вместе, абсолютно ничего не значат, если они не сблизили нас, оставили полностью равнодушными к страданиям другого. Я знал, что Лена не любит меня или в лучшем случае любит не так, как я ее люблю, но старался об этом не думать, и все это время старательно гнал подальше от себя, как назойливую уличную собаку, эту мысль. Мне все же казалось, что она по-настоящему привязана ко мне, что я ей дорог. Но сейчас мне была предоставлена полная возможность убедиться в обратном. Выходит никакая близость между людьми не в состоянии преодолеть изначально существующий между ними ров отчужденности, что это врожденное свойство человека и ничто не может вытравить ее из него. Я-то по наивности думал, что к нам с Леной это правило не относится, что мы близки настолько, насколько могут быть близкими два человеческих существа. А оказалось, что мы абсолютно чужие, лишь случайно оказавшись на некоторое время рядом, как два пассажира в переполненном автобусе.

Внезапно по моему телу пробежала дрожь. Такой силы ненависти, какая вдруг овладела мною, я не испытывал еще ни разу в жизни. Это чувство затопило меня целиком, словно река в период половодья пойму, и стало немедленно искать выхода. Несколько раз я ударил ботинком по ни в чем невиноватой скамейке, на которой состоялся наш разговор, и хотя ногу пронзила острая боль, ярость и гнев продолжали клокотать во мне с прежней силой. Если бы я мог попасть сейчас на работу к Лене, я немедленно бы бросился туда и разметал бы там все, на что хватило бы сил и запала. Но путь к ней преграждали вооруженные автоматами милиционеры, а потому что делать с этим мощным зарядом, что находился внутри меня, я не знал.

Конечно, я не в первый раз в жизни испытывал муки ревности, муки отвергнутого любовника, но сейчас все было несравненно сильней, эти чувства буквально захватили все мое существо, целиком подчинили меня своей власти. И главное, я не знал, что делать. Более всего угнетало то, что я не видел никакого выхода. Как я могу жить без Лены, я не представлял. Однажды я сказал ей одну, удивившую меня самого в тот момент фразу: мы брели по вечернему городу, и мною овладело невероятное блаженство от того, что нас окружал теплый приятный вечер, а рядом со мной шла любимая мною женщина. Ощущение было таким острым и таким восхитительным, что я вдруг произнес: знаешь, я сейчас понял, что когда я с тобой, то чувствую, что нахожусь одновременно как бы со всем человечеством, а когда тебя рядом нет – то я одинок во всей Вселенной. Тогда я сразу почувствовал, что произнес нечто вроде пророчества и что когда-нибудь все так и будет. И вот настал момент, когда оно целиком сбылось: я ясно ощущал, что отныне я нахожусь один во всей огромной Вселенной.