завел машину. — Так где ты живешь?
— Через три дома. Мой тот, что с желтыми ставнями.
— Не вовремя я предложил тебя подвезти, — засмеялся он.
— Ага, — согласилась я. — Но ты был так решительно настроен. Не хотелось тебя расстраивать.
Картер свернул на подъездную дорожку и остановил машину.
— Ого, — только и сказал он.
Скажу без ложной скромности: дом у нас потрясающий. Самый старый особняк в округе, а может быть, даже во всем городе. Очень большой, нарядный, со множеством затейливых деталей. На стенах не только узорчатая плитка, но и украшения из резного дерева. Колонны фасада соединяют арки, ну и так далее в том же духе.
Дерево, растущее у нас во дворе, еще больше усиливает впечатление. Это громадный дуб с узловатыми ветвями. Он нависает над домом, будто ревнивый парень над своей возлюбленной. Летом его покрывает буйная, пышная листва. Зимой можно любоваться тем, как переплетаются его голые ветви. Осенью он меняет цвет так быстро, что едва успеваешь замечать: зеленый, красный, желтый, коричневый… В тот день часть листьев была желтая, часть — коричневая, а часть уже облетела.
Мы переехали в этот дом восемь лет назад. Стоило нам зайти в него, у моей сестры случилась истерика. Она решила, что наши родители купили в Диснейленде особняк с привидениями и перевезли его в Суррей. Весь день она не переставала кричать. Мама даже предположила, что какие-то вещества в местном воздухе причиняли ей физическую боль. Но нет, как всегда, все проблемы были у Кейси в голове.
Чтобы Кейси перестала бояться, родители перекрасили особняк снаружи. Они выбрали солнечную желто-белую цветовую гамму, но дом все равно производил жутковатое впечатление. Вы бы видели, какая толпа народа здесь собирается на Хеллоуин.
К сожалению, великолепие этого особняка несколько портит тот факт, что здесь живет наша семья.
— Дом, милый дом, — проговорила я.
— Там, где ваше сердце, — отозвался Картер, высовывая голову из бокового окна, чтобы получше разглядеть. — Ничего себе домик.
— Ага, — согласилась я и нагнулась, чтобы поднять рюкзак.
— Полный кошмар, — сказал он.
— Извини, что? — Я уронила рюкзак и ударилась затылком о бардачок.
— Здесь столько архитектурных стилей намешано. Вот это готика, — он указал на витражное окно. — Резная плитка относится к английскому барокко. Они вроде бы сочетаются, но фасад с колоннами — это неоклассика, и все вместе смотрится как-то… неправильно.
Последовала тишина.
— Вот как? — переспросила я ровным голосом, хотя, если честно, внутри у меня все кипело. И украдкой бросила на него злобный взгляд.
— Ну да. Тот, кто построил этот дом, просто наугад выбирал элементы из разных стилей. — Он прищурился и перевел взгляд наверх. — Даже не буду начинать говорить о мансардной крыше. Второй ампир чистой воды.
Я уставилась на него.
— Просто у меня мама архитектор, — пожал плечами он.
Я откинулась на спинку сиденья. Ужасно не хочу признаваться в этом, но я была немного — самую малость, совсем чуть-чуть — заинтригована. Среди моих ровесников не так часто можно встретить любителей архитектуры.
— Кстати, меня зовут Картер Блюм, — представился он.
— Ага, я знаю.
— А, пробормотал Картер и смущенно замолчал. — Можно задать тебе очень серьезный вопрос? — спросил он через несколько секунд.
— Лучше не надо, — ответила я.
Он посмотрел мне прямо в глаза.
— Если бы ты была животным, то каким?
Что-что он сказал?
— Что-что ты сказал?
— Это классический способ завязать разговор.
— Если бы я была животным?..
Он демонстративно вздохнул и сделал вид, что смотрит на часы.
— То, что ты не можешь ответить на этот вопрос, не сулит ничего…
— Я отказываюсь отвечать, — отрезала я. — На том основании, что это, наверное, самый глупый вопрос, который мне когда-либо задавали.
Он нахмурился и посмотрел на меня.
— Я слышу, как твое подсознание говорит: «Я была бы обезьяной».
— Ладно, — ответила я. — Я была бы обезьяной.
— Ты злишься на меня за то, что я сегодня ударил тебя дверью?
— Да, я в ярости, — спокойно согласилась я и закатила глаза.
Он скривил лицо в притворной гримасе.
— Надо задавать тебе вопросы поаккуратнее. Ты… — Теперь моя очередь, — перебила его я. — Ты на самом деле юный республиканец?
— А это важно?
Я на секунду задумалась.
— Не знаю.
— Нет, я не состою ни в какой политической партии. Я высказываю свои мысли.
Интересный ответ. Внезапно мне показалось, что в машине стало невыносимо жарко. Я вдруг поняла, что сижу слишком близко к Картеру, и пожалела, что между нами нет хотя бы парочки сидений.
— Мне пора идти, — сказала я. — Спасибо, что подбросил.
— У вас ставни не желтые, а светло-золотистые, — ответил он. — Увидимся завтра?
— Не думаю! — выпалила я, но мои губы начали предательски расползаться в улыбке. Я опустила голову и отвернулась.
Пока я шла от машины до дома, мне казалось, что у меня под ногами не дорожка, а желе. Я знала, что Картер следит за каждым моим неловким шагом. Наконец, оказавшись на крыльце, я обернулась. Он отвел взгляд от крыши и посмотрел на меня.
— Полный кошмар, — крикнул он. — Но мне нравится.
Потом просигналил, помахал мне рукой и уехал.
Когда я зашла домой, у меня слегка кружилась голова. Я остановилась в холле и окинула его взглядом.
«Столько архитектурных стилей намешано». Вообще-то, он в чем-то прав. В холле украшений было даже больше, чем снаружи. Широкая лестница располагалась недалеко от входной двери, своды высокого потолка пересекали арки. Стены покрывали деревянные панели, на которых были высечены затейливые узоры: лица ангелочков, белки, птицы и цветы. Как будто книжка со сказками взорвалась и забрызгала стены.
Холл вел в большую гостиную. Справа находилась кухня, за ней — столовая. Слева располагалась вторая гостиная, в которой никто никогда не гостил.
Да что он вообще понимает, этот Картер? Я поднялась по длинной прямой лестнице и оказалась в темном коридоре второго этажа. Зашла в свою спальню — первая дверь слева — и плюхнулась на кровать. Мой взгляд упал на гипсовые украшения под потолком, и я тут же стала выискивать в них архитектурные промахи.
Пора было прекращать думать о Картере Блюме.
Мне хотелось проявить фотографии, которые я сделала прошлой ночью, но мои глаза слипались, будто намазанные клеем. Я не стала сопротивляться и закрыла их. Предчувствие сладкого сна укутало меня, словно одеяло.
Не знаю, сколько я проспала. Меня разбудил голос сестры.
— Арабелла, — говорила она. — Не будь такой жадиной. Вещами нужно делиться.
Пауза.
— Я знаю, что это платье сидит на тебе идеально. Но она новенькая, и ей нечего надеть. Подумай, через что ей пришлось пройти. Неужели тебе наплевать на