мне улыбка твоя
Как соловьиное пенье.
1922
«Луна. Новогодняя ночь…»
Луна. Новогодняя ночь.
Ворона сидит на окне.
– Ворона, прошу вас убраться прочь
И не возвращаться ко мне! —
Ворона зловещее каркнула «Кра!»
И, стукнув клювом в окно,
В сиянии лунном исчезла, но
Теперь не уснуть до утра.
А время идет.
И вот настает
Тысяча девятьсот
Двадцать первый год.
– Не жди от него добра!..
1920
«Я знаю…»
Я знаю,
Что в море плавают большие рыбы,
Спокойно плавниками шевеля,
И в девственных лесах бредут стадами
Столетние слоны на водопой,
И пестрые летают попугаи,
Гортанным криком воздух наполняя.
И где-то там, на севере, медведи
Глядят на белое сиянье ночи,
И глупые моржи заводят пляски,
А в городах спешат, толкаясь, люди,
И трудятся, и проклинают труд —
У всякого своя любовь и злоба
И собственная горькая судьба.
И в небе над усталою землею
Огромные стоят в молчаньи звезды
И обещают каждому, кто хочет,
Спокойствие и исполненье снов.
1923
«Сияет дорога райская…»
Сияет дорога райская,
Сияет небесный сад,
Гуляют святые угодники,
На райские розы глядят.
Идет Иван Иванович
В люстриновом пиджаке,
С ним рядом Марья Филипповна
С французской книжкой в руке.
Прищурясь на солнце райское,
С улыбкой она говорит:
– Ты помнишь, у нас в Кургановке
Такой же прелестный вид.
И пахнет совсем по-нашему
Черемухой и резедой. —
Сорвав золотое яблоко,
Кивает он головой.
– Да, все как у нас в Кургановке,
Манюрочка, ручку дай,
Подумать, мы в Бога не верили,
А вот и попали в рай.
1923
Баллада о площади Виллет
Роману Гулю
Ложатся добрые в кровать,
Жену целуя перед сном,
А злые будут ревновать
Под занавешенным окном.
А злые будут воровать —
Не может злой не делать зла.
А злые будут убивать
Прохожего из-за угла.
И окровавленной полой
Нож осторожно вытрет злой.
А в спальне доброго луна
Глядит, бледна и зелена,
И злые снятся сны ему
Про гильотину и тюрьму.
Он просыпается крича,
Отталкивая палача.
А злой сидит в кафе ночном
Над рюмкой терпкого вина,
И засыпает легким сном,
Хотя ему и не до сна.
Во сне ему двенадцать лет,
Он в школу весело бежит.
И там, на площади Виллет,
Никто убитый не лежит.
1923
Контрапункт
«Я сегодня с утра весела…»
Я сегодня с утра весела,
Улыбаются мне зеркала,
Олеандры кивают в окно.
Этот мир восхитителен… Но
Если б не было в мире зеркал,
Мир намного скучнее бы стал.
Если б не было в мире стихов,
Больше было бы слез и грехов,
И была бы, пожалуй, грустней
Невралгических этих дней
Кошки-мышкина беготня —
Если б не было в мире меня.
1950
«По набережной ночью мы идем…»
По набережной ночью мы идем.
Как хорошо – идем, молчим вдвоем.
И видим Сену, дерево, собор
И облака…
А этот разговор
На завтра мы отложим, на потом,
На послезавтра…
На когда умрем.
«Все, о чем душа просила…»
Все, о чем душа просила,
Что она любила тут…
Время зимний день разбило
На бессмыслицу минут,
На бессмыслицу разлуки,
На бессмыслицу «прости».
…Но не могут эти руки
От бессмертия спасти…
1950
«На дорожке мертвый лист…»
На дорожке мертвый лист
Зашуршал в тоске певучей.
Хочется ему кружиться,
С первым снегом подружиться,
Снег так молод и пушист.
Неба зимнего созвучья,
Крыши и сухие сучья
Покрывает на вершок
Серебристый порошок.
Говорю на всякий случай:
– Память, ты меня не мучай.
Все на свете хорошо,
Хорошо и будет лучше…
1950
«Ночь глубока. Далеко до зари…»
Ночь глубока. Далеко до зари.
Тускло вдали горят фонари.
Я потеряла входные ключи,
Дверь не откроют: стучи не стучи.
В дом незнакомый вхожу, не звоня,
Сколько здесь комнат пустых, без огня,
Сколько цветов, сколько зеркал,
Словно аквариум, светится зал.
Сквозь кружевную штору окна
Скользкой медузой смотрит луна.
…Это мне снится. Это во сне.
Я поклонилась скользкой луне,
Я заглянула во все зеркала.
Я утонула. Я умерла…
1950
«К луне протягивая руки…»
К луне протягивая руки,
Она стояла у окна.
Зеленым купоросом скуки
Светила ей в лицо луна.
Осенний ветер выл и лаял
В самоубийственной тоске,
И, как мороженое, таял
Измены вкус на языке.
1950
«Сквозь музыку и радость встречи…»
Сквозь музыку и радость