я.
– Сначала нам нужно переодеться.
Петрик раздает вещи, разглаживает складки на своей одежде и начинает раздеваться.
Мне некуда спрятаться в поисках уединения, поэтому я делаю то же самое, изо всех сил стараясь не думать о мужских телах позади меня.
Я облачаюсь в одежду, а затем оглядываюсь в поисках дополнительной юбки.
Ее нет.
Платье, которое на невысокой девушке должно опускаться до колен, мне достает до середины бедра. На Территории Рависа, должно быть, тепло, потому что платье крепится только на одном плече. Я снова натягиваю сапоги, но между верхом сапог и низом платья все еще слишком большое расстояние, и я чувствую себя некомфортно.
Это ради Темры, напоминаю я себе.
Когда я оборачиваюсь, Келлин и Петрик пялятся на мои ноги.
Мои щеки пылают.
– Прекратите! – настойчиво шепчу я им обоим.
Петрик моргает и выпрямляется:
– Прости. Просто я опасаюсь, что эта маскировка сработает не в твою пользу.
Келлин медленно поднимает глаза до тех пор, пока наши взгляды не пересекаются.
– У тебя… у меня… У тебя действительно длинные ноги.
Он громко сглатывает, а затем отворачивается.
– Твои длиннее! – отвечаю я. Как он смеет смеяться надо мной в такой ситуации?
Петрик кашляет:
– Я уверен, что он сделал комплимент. У тебя очень красивые ноги, Зива.
– Прекратите говорить о моих ногах!
– Ты права.
Петрик снова без надобности кашляет.
Келлин надел шорты до колен и свободную рубашку, а на Петрике вместе с такой же рубашкой надето что-то вроде юбки. Чтобы скрыть черты своего лица, ученый накинул на голову платок.
Без каких-либо дальнейших подсказок я касаюсь рукой портрета Рависа. Вместо того чтобы упереться в стену, мои пальцы исчезают в картине до самых костяшек.
Я делаю вдох и, закрыв глаза, шагаю вперед.
Глава 4
Я прохожу сквозь портрет словно через открытую дверь, но по ту сторону моя голова тут же обо что-то ударяется.
– Ой.
Я ничего не вижу. Воздух спертый и горячий, а передо мной находится сплошная стена. Я что, в коробке?
Уф.
Что-то врезается мне в спину.
Или кто-то.
Большое, теплое тело – слишком большое, чтобы принадлежать Петрику.
Я прижата грудью к стене, а сзади на меня навалилось тело Келлина. Его руки упираются в стену по обе стороны от меня, пытаясь удержать основную часть своего веса, но я все равно чувствую его всем телом. Его бедра находятся чуть выше моих. Его грудь прижимается к моей спине. Его колени прижимаются к моим бедрам. Нос уткнулся мне в волосы.
Это не должно быть приятно. Я должна ненавидеть его.
Так и есть.
Да… определенно.
– Зива? С тобой все в порядке? Где мы находимся?
– Я не знаю. Я не могу пошевелиться.
– Может быть, если я попытаюсь…
Он пытается подвинуться, но это только заставляет наши тела тереться друг о друга, и верхняя часть его бедра скользит по моей заднице.
Его дыхание учащается.
– Зива, мне это не нравится.
Я мгновенно прихожу в себя. Ему это не нравится? Но я думала… ой, подождите-ка.
– Маленькие пространства, – шепчу я.
– Я их просто ненавижу.
Он начинает ерзать, его руки постукивают по окружающим нас поверхностям. Он пытается не паниковать, но я замечаю, что его движения становятся все более отчаянными.
А затем пространство становится еще меньше – к нам присоединяется третье тело.
Петрик прошел через портал. Я хочу сказать ему, чтобы он возвращался обратно, но тут рука Келлина просовывается между мной и стеной.
Легкий порыв ветра. Я падаю вперед. А потом на меня обрушивается вес двух тел.
Я чувствую себя так, словно из легких выкачали весь воздух. Я не могу дышать даже после того, как их вес перестает давить на меня.
– Зива!
Я начинаю паниковать, потому что все еще не могу дышать и нахожусь в темноте в незнакомом месте.
И тогда, наконец, легкие вновь наполняются воздухом. Я беру две протянутые мне руки, и парни поднимают меня на ноги.
– Чертов шкаф, – говорит Келлин.
– Конечно, шкаф, – говорит Петрик. – Эти портреты должны быть хорошо спрятаны. В противном случае на них мог бы наткнуться кто угодно.
Когда мои глаза привыкают, я осматриваю пространство, освещенное серебристым светом из одного-единственного окна. Похоже, мы находимся в каком-то подсобном помещении. Я могу различить предметы роскоши, зеркала и стулья. Свернутые ковры, шкафы, подобные тому, через который мы только что прошли, каркасы кроватей.
Я кашляю, пытаясь приглушить звук локтем.
Все покрыто толстым слоем пыли.
– Что теперь? – спрашивает Келлин.
– Давайте найдем выход из комнаты. Мне нужно сориентироваться, – говорит Петрик.
Мы идем вслепую, прижимаясь к стенам. Кто-то опрокидывает канделябр, свечи падают и катятся по полу. Келлин ударяется обо что-то головой. Я чуть не спотыкаюсь о стоящую на полу картинную раму. Когда я пытаюсь удержаться на ногах, то наступаю на стекло, и оно трескается.
Я молюсь, чтобы мы находились достаточно далеко от жилых помещений, и нас никто не услышал.
– Дверь! – говорит Келлин.
Я пробираюсь сквозь лабиринт мебели и оказываюсь рядом с ним. Он пробует открыть защелку.
– Заперто.
Конечно.
Келлин отступает от двери на несколько футов, а затем наваливается на нее всем своим весом.
Я хлопаю его по спине.
– Что ты делаешь? Кто-нибудь может услышать!
– У тебя есть идея получше?
– Да.
Петрик подходит к нам, и я начинаю ковырять петли на двери, вытаскивая крепления.
– Конечно, – говорит Келлин. – Удобно иметь поблизости кузнеца.
– Потому что только мы знаем, как работают двери..?
Нижняя петля поддается не сразу, поэтому Келлин вытаскивает свой меч, чтобы разобраться с последним креплением.
– Кажется, это был камень в мой огород, – говорит он.
– Так и есть, – отвечает за меня Петрик.
Дверь открывается внутрь, так что мы тянем ее на себя.
– Нам просто повезло, что мы застряли там, где петли, – говорю я. – В противном случае нам пришлось бы наблюдать, как с этим всем разбирается Келлин.
– Как жаль, что мы пропустили такое представление, – говорит Петрик.
В коридоре пусто и темно. Нет даже факелов, которые мы могли бы зажечь, чтобы разглядеть дорогу.
– Я выглянул в окно, – говорит Петрик. – Мы на чердаке. Комнаты Рависа должны быть всего этажом или двумя ниже. Ищите хорошо охраняемую дверь.
Мы оставляем наше оружие на чердаке, пряча его за прислоненным к стене портретом. Когда мы уходим, Келлин изо всех сил старается закрыть сломанную дверь. В целом, если никто не будет вглядываться, то может показаться, что дверь просто закрыта.
Это должно сработать.
Мы держимся поближе к стенам и продолжаем идти, спотыкаясь в