Короче говоря, у Тони практически не было иного выбора, кроме как остаться в Вогезах с вольными людьми. Тони делал вид, что помогает повстанческим силам первобытных от чистого сердца, хотя по сравнению с утонченной роскошью Финии жизнь в рудных поселках, недавно возведенных на берегу Мозеля, представлялась ему не более чем скотским прозябанием.
Поселений было шесть, численность жителей доходила до четырехсот человек, среди которых преобладали мужчины. Пять поселков располагались в районе будущего французского города Нанси и носили названия Железная Дева, Гематит, Месаби, Офарневиль и Вулкан. В каждом имелся открытый карьер и примитивная плавильня, обнесенные частоколом из толстых бревен. В Железной Деве, самом крупном из поселков, устроили склад, где хранился металл, произведенный в остальных поселениях. Склад стоял на опушке сухостойного хвойного леса и по предложению Тони был оснащен старыми перегонными устройствами, дававшими побочную продукцию. В Вулкане и в Офарневиле имелись небольшие примитивные домны и прокатные станы. В девяноста километрах к югу от пяти поселков, вверх по течению реки, примерно на полпути к штаб-квартире первобытных в Скрытых Ручьях, располагалось самое большое из всех поселений – Ржавый Форт. Здесь находились главные кузнечные цеха, в которых железные чушки и болванки превращались в оружие. В Форте располагался также цех по производству негашеной известии несколько печей, в которых дрова пережигали на древесный уголь. Это весьма важное сырье, а также провизию и другие припасы на плотах сплавляли по течению Мозеля к рудным и плавильным поселениям. В Ржавый Форт железо перевозили караванами вьючных халикотериев.
Поскольку производство только разворачивалось, попытки снабдить железом другие группы первобытных практически не предпринимались. Молва, однако, распространялась быстро, и в дождливый сезон в Вогезы стали прокрадываться отважные группы из Парижской низины, с отрогов Гельветид и даже из Бордо и Альбиона. Люди требовали причитающуюся им долю кровавого металла. Из вновь прибывших сколачивались трудовые бригады, которых на несколько недель отправляли дробить известняк или подбрасывать топливо в ненасытные коксовые печи, после чего с ними расплачивались холодным оружием и в полном боевом снаряжении отправляли восвояси.
Начиная с конца ноября и всю долгую зиму Тони работал но двенадцать-четырнадцать часов в сутки. В одном лице он являл собой и индивидуального наставника, и лаборанта-аналитика, и начальника производства, и контролера за качеством продукции, и перемазанного сажей ишака-разнорабочего. Его все хвалили, но никто не предлагал ему своей дружбы, за исключением спятившего Дугала, который, словно актер шекспировского театра, постоянно забывающий реплики, то выпадал из образа странствующего рыцаря, то снова входил в него. Тони ничего не оставалось, как ждать своего часа и надеяться на то, что политическая ситуация в Многоцветной Земле когда-нибудь да утрясется.
И вот, судя по слухам, принесенным последней ватагой ходоков за железом, его время наконец-то пришло! Говорили, что какой-то человек-выскочка, заняв место Ноданна Стратега, объявил себя правителем богатой горийской области Бретани. Вскользь упоминалось, что узурпатор вполне благосклонно, чуть ли не с радостью принят деморализованными остатками Высокого Стола тану. Поговаривали, что он собирается взять в жены вдову Стратега и намеревается возвысить людей, носящих торквесы, до положения аристократов-парвеню! (Как же зазудела бедная голая шея Тони при таком известии, с какой жгучей болью вспомнил он восторги, даруемые утраченным торквесом!) Когда сезон дождей подошел к концу, Тони начал разрабатывать план побега. Он решил скрытно увязаться за группой первобытных с верхнего Лаара, когда те отправятся из Ржавого Форта с грузом топоров, ножей и железных наконечников для стрел. Потом, когда каравай отойдет на приличное расстояние от Вогез, а погона, неминуемо посланная за ним вслед, выдохнется и повернет назад, присоединиться к первобытным. Верный и не склонный к расспросам Дугал пойдет с ним, стоит лишь сыграть на его рабской преданности. Если им удастся добраться до Лаара, то по нему можно будет спуститься, к самой Атлантике и оказаться практически около Гории. Тони ни секунды не сомневался, что у новоявленного монарха их с Дугалом ожидает радушный прием, а помимо этого – пара золотых блестящих торквесов…
Но замысел Тони был грубо и безжалостно расстроен нападением ревунов.
Булыжник размером с тыкву скатился по склону оврага, влетел сквозь проем в изгороди и словно пушечное ядро врезался в бревенчатую стену барака.
– Черт, из арбалета их пока не достать! – Горный мастер Орион Блу, туповатый мужик с худым, ввалившимся лицом, кашлял и отфыркивался.
С каждым новым ударом щель между дубовыми бревнами полуметровой толщины становилась все шире. Внутри крошечной крепости осажденные давились от кашля в столбах пыли, состоящей из частиц глины, волокон мха и опилок.
Сэр Дугал не обращал на бомбардировку ни малейшего внимания. С его рыжей бороды скатывались грязные капли пота и падали на титановую кольчугу, но рыцарский балахон с вышитым на груди гербом (голова льва на золотом поле), как всегда, был безупречно чист: ионизированная ткань, продукт двадцать второго века, отталкивала частицы грязи.
– Покажитесь, псы поганые! – кричал он, посылая сквозь бойницу стрелу за стрелой из своего мощного лука.
В стену ударил очередной валун, сотрясший барак до самого основания. Когда дрожь утихла, вдалеке послышался зловещий рев.
– Ага! Ага! – заорал Дугал. – Умри, ублюдочная ревущая сволочь!
Орион Блу осторожно выглянул в бойницу.
– Вон какой огромный камень поволокли. Дуги, не дай им катнуть его.
– Нет, не достать, – без всякого выражения ответил рыцарь.
С вершины холма донесся оглушительный грохот.
Беньямино отпрянул от бойницы и закричал, срываясь от страха на фальцет:
– Назад! Все назад, мать вашу! Огромный прет! И прямиком на нас!
Матерясь, осажденные бросились в разные стороны. И лишь Тони Вейланд, словно парализованный, замер у своей амбразуры, не в силах отвести взгляда от огромной глыбы гранита, которая неслась вниз по склону, подпрыгивая на кочках. На далекой вершине холма, недосягаемые для стрел рудокопов, скакали и улюлюкали гоблины, плохо различимые в туманной утренней дымке.
– Берегитесь, милорд! – закричал Дугал.
Обтянутые кольчугой руки сграбастали Тони и отбросили его на несколько метров вправо. В следующее мгновение раздался страшной силы удар, вдавивший внутрь огромное бревно в западной стене барака. Верхние венцы просели с громким скрипом. Сруб еще стоял, но попади одна из каменных глыб в крышу, сделанную из тонких неошкуренных жердей и горбыля, и все строение рухнуло бы на головы осажденных.