Читать интересную книгу Саван на понедельник - Дон Пендлтон

— Ну он же понимает, чем чревата для него дача ложных показаний.

— Я засняла машину на видео, — сказала она. — Там секунд на пятнадцать, это на тот случай, если...

— Замечательно, — отозвался он. — Я сейчас же все просмотрю.

Сняв комбинезон, он покосился на Розу.

— Но сначала мне нужно принять душ.

Она пожата плечами и прошла вперед. Мак разделся догола и втиснулся в крохотную душевую.

— Садитесь за руль, — крикнул он. — Сначала заедем в Колумбус и заберем вашу машину.

Роза не ответила, но через несколько секунд они уже мчались вперед.

Болан быстро помылся, тщательно застирал пятно крови на комбинезоне, потом переоделся в чистое и сел рядом со своей напарницей. Долго сидеть без дела Мак не любил, а потому потянулся к пульту управления.

Молчание затянулось. Болан несколько раз просмотрел видеозапись, превосходно сделанную Розой. На экране Болан видел машину, в которой сидел Вентури, имевший довольно побитый вид. Болану это доставило удовольствие, и он захотел поделиться своими соображениями с Розой.

— Хорошая работа, — похвалил он. — Теперь благодаря вам я смогу найти эту машину, если вдруг Гарри Вентури захочется провести меня.

— Так что произошло в доме? — спросила она, не ответив на его похвалу.

Что-то не давало ей покоя.

— Обычное дело, — ответил Болан. — Я вошел и увидел, что Тусканотте на месте нет. Тогда я осмотрел окрестности и допросил пленного. Я хотел узнать, куда же делась наша цель.

— Кто был убит?

— Допрос по всем правилам, — уклонился от ответа Болан.

— Вам неловко об этом говорить?

Нет, происшедшее его не волновало, и он ответил с равнодушным видом:

— Скидс Мангоне получил несколько граммов свинца как раз за левое ухо. Он был от меня на расстоянии менее двух метров, и это сказалось на его черепе, который лопнул, как орех. Так что красавчик умер без мучений.

— Какой ужас, — вздрогнула Роза.

Болан промолчал. Они по-прежнему двигались в направлении Колумбуса.

— Я заметила, что у вас не хватает двух удавок, — произнесла она через некоторое время. — Вы их использовали?

— Да, — коротко ответил он.

Красивое лицо молодой женщины не дрогнуло.

— Как... Как вы ими пользуетесь?

— Вас это на самом деле интересует?

— Да.

— Почему?

— Я пытаюсь понять вас. Или, точнее, понять, как вы работаете. Но если вы не хотите объяснять...

Болан вздрогнул, внимательно посмотрел на свою красивую спутницу и произнес:

— Я ведь знаю, что вы думаете. К сожалению или к счастью, я уже не задаю себе столько вопросов. И я бы хотел...

— Вам нечего оправдываться, — чуть слышно пробормотала она.

— Я и не собираюсь этого делать. Но вам, конечно, нужно...

— Хватит, прошу вас! — запротестовала она.

— Вы правы. Вообще не стоило касаться этой темы. Сейчас мы заедем за вашей машиной, а потом вы отправитесь в Индианаполис и займетесь самолетом: в полночь он должен быть готов к вылету с «караваном» на борту.

— Мы так не договаривались! — возмутилась Роза. — Ведь мы решили...

— Здесь вам не игра, — холодно оборвал ее Болан. — Здесь нет хороших и плохих, полицейских и воров. Мы на войне, принцесса. Мы лишь договорились об одном испытании, чтобы посмотреть, не тонка ли у вас кишка. Результат отрицательный. Значит, ваше место не здесь.

— Вы так несправедливы ко мне! — воскликнула она. — Зачем же вы поощряли меня с самого начала? Все время уверяли, будто я хорошо работаю...

— Перестаньте, Роза, ведь вы не ребенок. Возможно, в этом вся суть. Ваш мозг не запрограммирован на такую работу. Он не хороший и не плохой, он просто приспособлен для другой деятельности.

— Естественно. Я же еще не насытилась кровью!

— с горечью возразила она.

— Болан слегка улыбнулся.

— Хотите обсудить этот вопрос?

— Конечно.

— Что ж, давайте.

— Я полагаю, что всякая жизнь священна, хотя это, в принципе, не значит...

— Оставим эти штампы, ладно?

— Вы о чем?

— О том, что жизнь священна. Вы именно так изволили выразиться, — с сарказмом произнес Болан.

— Да.

— Тогда начнем со слонов.

— Как это?

— А очень просто. Жизнь слона — священна?

— Безусловно, к этой проблеме можно подходить по-разному. Но в целом жизнь слона имеет ценность. Для него и для других.

— А как быть с блохой, которая живет на спине у слона? Ее жизнь тоже священна?

Разговор начал забавлять Розу.

— Я вижу, куда вы клоните, — улыбнулась она.

— Но и жизнь блохи... имеет ценность... хотя бы для других блох.

— Не будем играть словами, — возразил Болан.

— Вы допускаете, что слон священен, потому что он живой, но вы колеблетесь, когда нужно сказать то же самое о блохе. Тогда в чем разница? Ведь и блоха, и слон — живые существа?

— Будем считать, все дело в том, что слон крупнее, — шутливым тоном отозвалась Роза, хотя ей было вовсе не до шуток.

— Но жизнь нельзя мерить размерами живых существ. Жизнь — это сила, энергия. Она развивается везде, где может, идет ли речь о слоне, блохе или о цветке.

— О мужчине и о женщине тоже, — добавила Роза.

— Вот мы и договорились: жизнь — это сила, а не вещь.

— Мне кажется, мы смотрим на проблему с разных точек зрения. Я имею в виду человеческую жизнь.

— Значит, мы не говорим больше о священном характере жизни?

— Для меня это то же самое, — возразила девушка.

— Минуту назад вы уверяли, что это разные вещи.

— Но, Мак, вы же не будете сравнивать блоху и человеческое существо!

Болан язвительно усмехнулся.

— Ими обоими движет одна и та же форма энергии. И в какой момент, по-вашему, она становится священной?

— Короче, для вас жизнь — всего-навсего поток энергии?

— Какая разница, как ее называть? — вздохнул он. — Но вы, по крайней мере, допускаете, что это — созидательная сила?

— Не всегда.

— Ну уж поначалу-то — непременно. Разумеется, потом, с какого-то момента, все усложняется. Вселенная распадается... кажется, это называют законом энтропии... Энергия постепенно исчезает, и мир рушится. Верно?

— Довольно примитивная интерпретация, к тому же очень субъективная, — заметила Роза.

— Ну еще бы, ведь у вас диплом физика! А я с трудом уберег свой мозг от постороннего влияния. Я просто спрашиваю: имеет ли научную ценность закон энтропии, проверен он или нет?

— Если бы это было не так, — улыбнулась она, — все открытия двадцатого века оказались бы совершенными иллюзиями.

— Тогда какой же основной закон жизни? — спросил он.

Роза Эйприл снова улыбнулась.

— Наш разговор ни к чему не приведет. Вы пытаетесь поймать меня на слове.

После недолгой паузы Болан еще раз спросил:

— Если каждый организм имеет тенденцию к разрушению и уничтожению, то как объяснить жизнь блохи и цветка? Может быть, это основной закон жизни?

— Трудно сказать, не знаю.

— А что ведет жизнь к уничтожению? Что заставляет жить блоху и цветок?

— Я думаю, все та же сила, которая движет и человеком, — спокойно ответила она. — И теперь я уже не играю словами.

— Так о чем мы говорили? — тихо спросил он.

— О священном характере жизни.

— Для меня, Апрельская Роза, — медленно произнес Мак, — если и есть что-то священное в жизни, так это как раз момент нарушения закона энтропии. И нарушает его жизненная сила, в каком-то смысле противодействующая энергия. Она строит, созидает и упорядочивает Вселенную, которая неизбежно стремится к распаду и хаосу.

— Допустим, — согласилась она.

— Значит, именно эта сила священна, а не слон, блоха, человек или мышь.

— И что дальше?

— Отклонения могут появиться тогда, когда эта сила обретает форму: ведь ее форма не является обязательно священной, имеем мы дело с мышью или с человеком. Все зависит от цели... и, может быть, от мотивации.

— Конечно, — признала она как бы нехотя. — Но мы отклонились от основного...

— А что оно такое — основное? Скажем, блоха — биологическая структура, очень приспособленная к существованию во Вселенной, находящейся в стадии распада. Это — частица жизни, отлично организованная и вполне самостоятельная. Но очень скоро закон энтропии возьмет верх, и блоха будет реинтегрирована в этом мире, а потом медленно канет в Лету.

Роза как-то странно посмотрела на него.

— Вы рассуждаете достаточно логично.

— Тогда скажите, в чем же основное для вас?

— Если вы ответите на этот вопрос, тогда я выдам вам какой угодно диплом по вашему выбору, причем с отличием и с похвальными отзывами экзаменационной комиссии. Но этот разговор нас никуда не приведет. Мак, я теперь даже не помню, с чего он начался.

Болан устало улыбнулся.

— Мы говорили о войне, Роза. И вы сказали, что у нее неприятный запах. Я с этим полностью согласен. Но она играет далеко не последнюю роль в механизме, который движет нашей старой доброй Вселенной. Как знать, может, даже самая малая локальная война способна сохранить священный характер всего живого. Человеческие существа не являются священными, хотя их действия могут быть таковыми. Но нет ни грамма святотатства в энергетической единице.