Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Парень что-то сказал по-шведски, затем по-английски, называя ее по имени. Хэлл не понимала. Вернее, он видел, что уже не хотела понимать, и вообще — говорить.
— Молчи! Пожалуйста… Просто делай, что обещал!
Она закинула руки ему на плечи и прижалась к груди, в которой гулко и часто билось сильное сердце. Потом потерлась виском о его скулу и щеку, оцарапывая кожу отросшей щетиной и крупно вздрагивая, когда нежные соски касались подвесок и цепочки на мужской груди. Когда исчезла ее одежда, она не помнила. Словно от жажды, губами прижалась к ямочке меж его ключиц и слизнула с мужской кожи соленый пот, снизу вверх пройдясь мягким языком по ходящему ходуном кадыку и подбородку.
— Damn… fucked up… — ошеломленно выдохнул Алекс и зарылся пальцами в ее волосы, безжалостно разрушая прическу.
Серебристые пряди щекотно рассыпались по их плечам и рукам, скрывая лица. Сознание уплывало, и лишь их губы, руки и дыхание ловили друг друга в беспроглядной тьме короткой майской ночи. Все, что он хотел сейчас, наматывая снежные косы на свою ладонь — это просто утонуть в ее плоти, и трахать так, чтобы она стонала под ним от наслаждения мучительно и сладко, напрочь забыв весь остальной мир.
Темнота не давала воли глазам, и Алекс не мог разглядеть ее лица — только какие-то фрагменты: раскрытый задыхающийся рот, распухшие искусанные губы, влажный горячий язык, и тело, повинующееся первобытному инстинкту. Но каждая его часть, что касалась ее кожи, волос или влажных горячих складок, просто кричала о желании проникнуть в эту терра инкогнита, и сладко мучить ее, выпивая до дна.
Хэлл распростерлась под ним, словно распятая — бесстыдная и невинная ведьма Бельтайн. Запрокинутое лицо девушки было залито слезами, меж тем губы улыбались и шептали что-то на непонятном языке. Руками она пыталась удерживать длинные пряди, постоянно норовящие запутаться в его серебряных якорях, скользящих по ее лицу и груди. Алекс отводил ее руки и нетерпении обрывал волоски, причиняя ей боль, и испытывая при этом досаду и удовлетворение одновременно. В какой-то момент у него даже возникло парадоксальное ощущение, будто он ее насилует… Обычно, такое его останавливало, но сейчас лишь подстегнуло его плоть, и его освобожденное от джинсов «достоинство» запульсировало от желания так, что билось о ее лобок. Алекс разозлился — на себя, на девчонку… на то, что начал трезветь…
— Ма-ррри-на!
Имя всплыло совершенно внезапно, и он прорычал его, зверея от собственного голоса и ее реакции. Девушка вскинула голову, и сквозь спутанные пряди на него уставились черные от расширенных зрачков глаза. Алекс притянул ее к себе ближе, чтобы, наконец, разглядеть настоящий цвет ее радужки в серебре лунного света. Эти кобальтовые брызги потрясли его еще в первую их встречу, но тогда, протрезвев, он решил, что просто пережил абстинентный глюк.
Хэлл напряглась и просунула вниз меж их телами руки. Ее волосы мягко и щекотно упали ему на грудь и живот, скрывая ее лицо; нежные прохладные пальцы охватили и направили его пылающую плоть. В ответ Алекс судорожно сгреб в кулак шелковые пряди и увидел, как Марина зажмурилась и закусила губу: он вошел в нее, как нож в масло. Ощущение было настолько пронзительным, что парень моментально забыл, как дышать, видеть, слышать… Осталось только одно желание — погрузиться еще глубже, достать до самого дна, пропасть в ней… Подобное он испытывал только совсем юнцом.
Хэлл отдавалась ему с такой радостью и неистовством, будто и впрямь была ведьмой Бельтайн. Каким-то непостижимым образом в ней сочетались неудержимая похоть и неискушенность, заставлявшие его чувствовать себя кобелем, одуревшим от течной суки, и одновременно — поднимавшие к небесам… Казалось, ее тело было создано именно для него, а возможно даже — из него самого, из какой-то его части, давно утраченной и теперь найденной. Повторный, почти без перерыва оргазм, снес ему башню вчистую — восторг, похожий на смерть… Которую хотелось переживать снова и снова.
И снова.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})Именно с ней — шальной ведьмой майской ночи, не похожей ни на кого.
«К черту все! Нужно забрать ее и уехать», — это была последняя связная мысль в его голове.
*
Он очнулся один, на скомканном одеяле в утренней сырости. Смятая одежда лежала рядом. Голова была до странности ясной — никакого похмелья. На теле и футболке обнаружилось довольно много длинных серебристых волос, вырванных его якорями. Парень оделся, собрал их, поднес к лицу и снова почувствовал ее аромат — сладкий, солнечный, чуть дымный… Вспомнил ее терпкий вкус, влажные жаркие поцелуи, возбуждающие стоны… Что в ней было такого, что в один миг его прошлое стало ему казаться развращенно-стерильным и скучным?
“I Can feel you under my skeen”, — где-то вдалеке пел Синатра.
Она отравила его собой — ведьма Бельтайн Нэт Хэлл — девочка Марина, которую он чувствовал под своей кожей.
*
А она уехала. Но не с музыкантами, как он подумал в начале — ребята решили, что она сбежала, и посчитали его виноватым. Откуда он мог знать, что Хэлл вернулась в свой суррогатный дом в ЛА? Где продолжила вести размеренную и ответственную жизнь хозяйки Мастера Блэйка, оптимизируя его пространство и под его присмотром делая первые шаги в карьере.
Она была рядом — так близко, что Алексу даже в голову не пришло поискать. Но даже, если бы и пришло — что с того? По его мнению, это было неповторимо, и поэтому ужасно. Теперь, хочет этого или нет, он всегда будет сравнивать.
Он решил, оставить в прошлом Коачелла-2012.
Забыть.
И — двигаться дальше.
Эпизод 11
Порой грань между «сдаться» и «принять»
довольно размыта.
Со вчерашнего дня босс издевался надо мной. Сначала, он запретил мне выезжать из дома, потом заставил рано лечь спать и не позволил выпить ни грамма пива. А на утро оставил один на один с целой бандой: массажистом, парикмахером, маникюршами (целых две штуки!) и стилистом.
На вопрос, что происходит, я получила маловразумительный ответ, что раз меня стали замечать его гости, я должна выглядеть на все сто, а не заставлять его краснеть. После того, как маникюрши сказали боссу, что с моими руками за один раз вряд ли что-либо путное можно сделать, он расстроился так, словно ему поставили смертельный диагноз. И тут я окончательно поняла, что дело нечисто, и не выдержала:
— Кому Вы меня сватаете, мистер??
Он раздраженно пнул меня в кресло, куда я осыпалась и заткнулась.
— Я делаю твою карьеру, как и обещал! А может быть, не только карьеру… — Мэтр выразительно глянул на меня и уже спокойно, даже ласково попросил — Подчинись мне сегодня. Ты же знаешь, я мастер лепить эффектные женские образы…
— Ровно, как и мужские, — буркнула я.
— Да. Но сегодня я — твой личный художник и скульптор. Ты хоть понимаешь, как тебе повезло? Я твой Пигмалион!
Лишь бы не Карабас-Барабас… Опять у моего благодетеля творческий бзик. Кризисный возраст — шестьдесят с хвостиком.
— Ладно, твори. Снова меня будешь кому-то с балкона показывать?
— Нет. На этот раз все серьезно.
*
И в течение всех процедур, включая тотальную депиляцию и обертывание, он рассказывал мне о своей идее и договоре со Стормом. Я была в таком шоке, что даже не реагировала на то, что нахожусь перед мэтром в чем мать родила, и в его присутствии со мной проделывают довольно интимные косметические процедуры.
Только однажды я воспротивилась до злых слез, помимо моей воли фонтаном брызнувших из-под ресниц. Когда старый кукловод объявил, что дизайнерское платье от… когототам (не помню!) не предусматривает нижнего белья. То есть — совсем! Он орал, убеждал, объяснял, уговаривал, а я рычала и думала только об одном: что буду находиться рядом с этим северным оленем без трусов, и каждая клетка моего тела будет вопить о Коачелла!
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})Наконец, у босса закончились аргументы, и он в раздражении уставился на меня, ожидая ответа. От перспективы объяснять ему причину отказа, мне стало по-настоящему нехорошо. И дело было отнюдь не в скромности.
- Круги на воде - Алеата Ромиг - Современные любовные романы
- Снова мечтай - Мона Кастен - Современные любовные романы
- Вопреки разуму (ЛП) - Джен Эндрюс - Современные любовные романы