В качестве гипотезы можно высказать предположение, что так произошло потому, что определения ст. 15 и ч. 1 ст. 56 ТК РФ готовились разными людьми, которые по-разному понимали обязанность работодателя обеспечить установленные условия труда (а именно в определении трудового правоотношения она формулировалась в широком смысле, как включающая все остальные обязанности работодателя в рамках трудовых отношений, а в определении трудового договора она формулировалась в узком смысле, наряду с двумя остальными ключевыми обязанностями). Однако согласно правилам трактовки нормативных актов (которые вполне сочетаются с логическими принципами и здравым смыслом), если оного не оговорено, термины и лексические обороты, употребляемые в нормативном акте, должны пониматься единообразно. В результате налицо коллизия между двумя фундаментальными определениями Трудового кодекса РФ.
Еще одним недостатком определения ст. 15 ТК РФ можно назвать использование законодателем оборота «при обеспечении работодателем условий труда…» после перечисления обязанностей работника. Данный оборот можно трактовать двояко: с одной стороны, как обязанности работодателя, сопутствующие обязанностям работника, с другой стороны, как обязанности работодателя, исполнение которых является условием для исполнения работником своих обязанностей. Вторая трактовка способна только ввести в заблуждение работников и правоприменителей, особенно если учесть, что трудовое законодательство предусматривает возможность самозащиты работника в форме отказа от исполнения трудовых обязанностей.
Таким образом, основополагающие дефиниции, закрепляющие основные положения конструкции трудового договора, нуждаются в значительной корректировке.
Следует также обратить внимание, что в рамках юридической конструкции трудового договора существенное значение имеет действие коллизионных норм, в частности, предписания ч. 2 ст. 9 ТК РФ, согласно которой если условия, ограничивающие или снижающих уровень гарантий работников по сравнению с установленными трудовым законодательством и иными нормативными правовыми актами, содержащими нормы трудового права, включены в трудовой договор, то они не подлежат применению.
Полагаем, что данная коллизионная норма является одним из существенных элементов юридической конструкции трудового договора. Данная норма разрешает противоречия между предписаниями нормативных актов и условиями трудового договора. Специфика ее по сравнению с нормами заключается в том, что данное предписание, хотя и имеет структуру, схожую с нормами права, не регулирует непосредственно отношений сторон (т. е конкретного поведения сторон), хотя и представляет собой необходимую предпосылку такого регулирования.
В литературе достаточно часто встречается позиция, согласно которой подобного рода коллизионные нормы представляют собой специфический трудоправовой принцип – принцип неухудшения положения работника по сравнению с актами более высокой юридической силы74. Мы согласны с данной точкой зрения. Таким образом, можно говорить о достаточно своеобразном сочетании правового принципа и коллизионной нормы. Следует, однако, отметить, что принцип и сам по себе зачастую наделяется функцией разрешения противоречий в нормах права (что, собственно, и повлекло существование аналогии права)75.
Таким образом, юридическая конструкция трудового договора получает достаточно интересную реализацию в нетипичных нормативно-правовых предписаниях. Во-первых, само применение данной юридической конструкции является следствием реализации межотраслевого конституционного принципа свободы труда. Материализация данной конструкции, в частности, связана с использованием законодателем юридических дефиниций трудового договора и трудового правоотношения. Так, дефиниция трудового правоотношения нуждается в серьезной корректировке. Также в рамках конструкции трудового договора серьезную роль играет принцип неухудшения положения работника, выразившийся применительно к конструкции трудового договора в рамках коллизионной нормы, согласно которой включенные в трудовой договор условия, ограничивающие или снижающих уровень гарантий работников по сравнению с установленными трудовым законодательством и иными нормативными правовыми актами, содержащими нормы трудового права, включены в трудовой договор, не подлежат применению.
Глава 2
Отдельные разновидности нетипичных нормативно-правовых предписаний в трудовом праве
§ 1. Предписания-принципы в трудовом праве
Принципы права являются категорией, которой уделялось достаточно много внимания как в теории права, так и собственно в науке трудового права.
Определение правовых принципов относится к вопросам, являющимся дискуссионными. При этом большинство авторов сходится в определении принципа как некоего основополагающего исходного начала, первоосновы, идеи, определяющей общую направленность, качество и эффективность правового регулирования общественных отношений76. Весьма показательно в этой части определение принципов, данное А.В. Мицкевичем: «Принципы социалистического права – это закрепленные в действующем законодательстве и пронизывающие его руководящие идеи, которые отражают объективные закономерности и потребности общественного развития»77. Однако следует отметить, что указанный родовой признак (начала, идеи, первоосновы) является, по нашему мнению, чересчур неконкретным. Более удачно, как нам кажется, родовой признак определил Л.Ю. Бугров, который под ним понимает категорию «основополагающее суждение законодателя»78.
Обратимся к структуре принципов права. В качестве первой посылки возьмем уже упоминавшуюся нами позицию, что принцип права по своей природе представляет суждение законодателя79. Это суждение деонтической модальности, как правило, выраженное в нормативно-правовых предписаниях. Уже сам факт того, что принцип является суждением деонтической модальности, говорит о том, что у принципа должен быть определенный механизм его защиты, без которого принцип превратился бы не более чем в декларацию. В связи с этим возникает вопрос, имеет ли принцип права такой же механизм защиты, что и норма права, т. е. существуют ли санкции за нарушение принципов и каков характер этих санкций.
Каждый принцип права сопровождает некоторая совокупность нормативных предписаний, в которых этот принцип конкретизируется и которые в том числе обеспечивают защиту данного принципа.
Следует, однако, отметить, что некоторые ученые включают подобные нормы в содержание принципа права80. Мы не можем согласиться с подобной позицией. По нашему мнению, в данном случае необоснованно смешиваются сам принцип и нормы, этот принцип обслуживающие. Ведь изменение одной из этих норм повлечет изменение и самого принципа, а так быть не должно.
В науке неоднократно обращалось внимание на такую особенность принципа, как его первичность по отношению к правовой норме. Так, А.М. Лушников и М.В. Лушникова пишут: «Принципы первичны по содержанию и вторичны по форме. Первичность определяется тем, что нормы принимаются на основе принципов и должны им соответствовать. Вторичность означает, что принципы должны прямо закрепляться в нормах права (нормы-принципы) или выводиться из содержания норм. Здесь нельзя усмотреть порочный круг, так как механизм их взаимодействия на уровне отрасли запускался общеправовыми и межотраслевыми принципами, закрепленными в нормативном акте большей юридической силы, начиная с Конституции»81.
Таким образом, можно образно сказать, что принцип права – это своего рода правила для правил, иными словами, нормы права должны соответствовать принципам. А это значит, что у принципов должен быть механизм реализации данного правила, для того чтобы принципы в конечном счете не стали просто декларациями.
Представим себе ситуацию, что в законодательство вводится норма, в соответствии с которой, например, устанавливается, что труд лиц, принадлежащих к тоталитарным сектам, оплачивается в пониженном размере.
В этом случае лицо, которое считает, что указанным актом нарушены его права и свободы, может обратиться в Конституционный Суд РФ с заявлением о признании федерального закона, вводящего в действие эту норму, противоречащим Конституции РФ. Однако в данном случае мы сталкиваемся со значительными сложностями, ведь заинтересованное лицо будет обращаться в Конституционный Суд РФ, который, скорее всего, признает данный закон не соответствующим ч. 3 ст. 37 Конституции РФ, и законодательный акт в результате утратит силу с момента вступления в силу решения Конституционного Суда РФ. Принцип запрета дискриминации в оплате труда вряд ли сыграет какую-либо роль в отмене нормы, которая его нарушает. Подобная ситуация только с несколько иными процедурными правилами и действующими лицами произойдет в случае издания подобного акта другим субъектом нормотворчества. Вышеизложенное означает, что роль принципа не сводится к регулированию сродни нормативному, эта роль гораздо деликатнее, и ее сложней определить.