— Привет, — вроде бы мой голос не дрожал, но взгляд все же со смущением отвела. Как тургеневская барышня, ей-Богу! Еще немного — и кисель из карманов польется…
Филатов даже не посмотрел в мою сторону.
— Привет, — был его пространственный ответ, сказанный на гитару, будто бы он с ней здоровается.
Сразу стало понятно, что разговор не заладится, я без предлога оставила Леонида с его творческим процессом за дверью и вернулась к остальным музыкантам. Те как раз репетировали новую запись.
— У нас не творческий процесс, — одним махом опроверг мои слова Шустов. — У нас творческий кризис! Через месяц по контракту должен быть готов альбом, а записей по нулям. Материала нет, — развел он руками для эпичности. — Однажды мы полгода не могли ничего нового выдать.
— Зато потом выпустили свой третий альбом, — напомнила я, и Валик усмехнулся.
— И все-то ты знаешь… — не удивился он.
— Не забывай, я ваша фанатка.
— Нет, — опроверг барабанщик мои слова: — ты — поклонница.
Я недоуменно посмотрела на Шустова. Ему на помощь пришел Михаил и объяснил на первый взгляд неочевидную разницу:
— Поклонницам нравится наша музыка, тексты, но в рамках приличия, — и постучал пальцами по грифу гитары, доказывая свою точку зрения. — А фанатки — это психически неуравновешенные маньячки, которые готовы ботинки наши целовать.
Я промолчала о том, что считаю Филатова чуть ли не спустившимся с небес полубогом и готова не только ботинки его целовать, но и вылизывать языком до блеска. На концерте я даже свой отпечаток на его обуви оставила и радовалась этому как неожиданному подарку судьбы.
— Кстати, поклонница, — обратился Михаил ко мне: — о чем бы ты хотела услышать в наших песнях?
— Можно… эээ… что-нибудь… про любовь… — я старательно подбирала каждое слово, дабы не опозориться, и в результате все равно дала промашку. Оказывается, во время моего ответа Леонид стоял в дверном проеме и смотрел на меня как на неразумного ребенка и, как и положено взрослому наставнику, пояснил отнюдь недоброжелательным тоном:
— Любовь? Это рок, девочка!
Я мгновенно заткнулась, хотя на языке крутились сотни тяжелых песен других исполнителей с романтическим подтекстом. Инна, заметив мое смущение, миролюбиво погладила меня на руке, будто успокаивая:
— Не обращай на него внимания. Леня всегда такой.
Какой «такой» — пояснять уже не требовалось. Я это и так поняла за недолгое время рядом с Леней. Грубый, злой, нелюдимый. Истинная рок-звезда, мать ее… Но подобная сложность ничуть не убавила мой пыл относительно планов на Филатова. Я хочу его соблазнить. По крайней мере, от мыслей об этом я точно не смогу избавиться — так круто изменилась моя мечта. От простого автографа до постели. Не крутовато ли? Впрочем, не важно. Если у меня все получится, то это будет самым лучшим подарком от судьбы. Не может ведь случится так, что эта самая судьба просто так позволила мне приблизиться к своему идеалу? Нет, я воспользуюсь всеми возможностями. По заверениями Валентина, время у меня есть…
Правда, для решительных действий пока рано. Необходимо собрать больше информации, иначе снова наткнусь на жесткий игнор, и тогда шансов точно не останется…
Михаил нежно поцеловал Инну, которая оказалась по совместительству менеджером группы, и посадил ее к себе на колени. Представить на его месте Леонида, как это делала в ресторане, наблюдая за Лешей и Любашей — уже не могла. Слишком уж тот замкнут. Миша же открыто улыбался и ласково гладил девушку по ее волосам.
— Сделаем из нее красавицу? — указал он в мою сторону, обращаясь к любимой. Та склонила голову набок, откровенно оценивала мой внешний вид. Джинсы, джемпер — повседневный стандарт, который, судя по выражению лица, Инна забраковала, но вслух согласилась:
— Сделаем. Нужно дать ему шанс…
— Ему…? — мне стало неловко. — Кому…?
— Леньке, кому же еще? — Инна заговорщицки прижала указательный палец к губам, секретно призывая к молчанию. — Он ведь тебе нравится?
Филатова на студии уже не было, поэтому я без ужимок ответила закономерно общеизвестными фактами:
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Ну, он известный музыкант, он красивый, он лидер группы и…
— Мы не о том. Он тебе нравится? — Инна выделила голосом последнюю фразу.
— Да, — пришлось мне честно признаться, хотя и без моего ответа все было понятно. — Очень… — и сердце замерло от того, насколько «очень».
— Тогда дело за малым. Превратить тебя из утенка в прекрасного лебедя!
Я слегка улыбнулась, а потом обеспокоенно спросила то, что все это время не давало мне покоя и железным гвоздем вбивало в меня неуверенность:
— А нужен ли принцу лебедь?
— Думаю, нужен, — подал голос Валик, внимательно следивший за нашим разговором. — Надоело смотреть на его хмурую морду.
Инна тяжело вздохнула и продолжила, не беря в расчет выпад барабанщика:
— Ленька — человек тяжелый, со своими заморочками. Не знаю, что произошло между вами, — она ткнула меня в грудь: — но он тебя заметил. Вспомни «Грозу». Наверняка ты ее слышала? Не буду заходить далеко и давать тебе надежду, но все может случиться…
Я знала эту песню. Мне очень нравился припев, где помимо тяжелых басов звучали нежные переливы флейты.
Имя ему — молния,
А фамилия — Гром,
Сущность — Гроза его,
И в душе чистый Соддом.
Ты же — радуга в небесах,
Ты — тот самый лучик света.
Зачем ты тянешься к нему?
Потерпи. Пройдет и это.
— Пойдем, — потянула меня за собой Инна. — Приведем тебя в порядок!
Я неуверенно, но послушно отправилась за ней в ближайший торговый центр. Так сказать, с корабля на бал. Поначалу чувствовала себя слегка неуютно, но Инна сумела быстро расположить меня к себе, давая подсказки и протягивая руку помощи. Короткое серебристо-черное платье с невысоким воротничком, надетое без бюстгалтера, по мнению девушки, должно было спровоцировать Филатова на ответные действия. А полный нокаут бы вызвали ажурные сексуальные трусики.
— Ты ведь хочешь соблазнить Леню? — будто читая мои мысли, спросила Инна и настойчиво повела меня к примерочным.
— Думаешь, получится? — спросил Валик у Сергея, когда они вдвоем вышли в курилку.
— Попробовать стоит, Надя — девочка хорошая. Вот только… — Краснов вспомнил свой семейный кошмар и содрогнулся: — несовершеннолетняя.
— Ну да, малолетка она, — согласился барабанщик и сделал первую затяжку. — Зато Ленька вон как приободрился…
— Давно пора. А то загнал самого себя в рамки… сам мучается и нам покоя не дает!
Сергей задумался, выпуская из себя колечки дыма:
— Лишь бы потом проблем с этой девочкой не было… Сам знаешь, каково оно бывает.
— Ну, это твоя жена шизанутая, — Шустов до сих пор не примирился с тем, что его друг выбрал несчастливую женитьбу вместо того, чтобы откупиться от наглой девицы и ее зародыша. Сергей и сам с этим до сих пор не может примириться, однако же на гастролях по сторонам не смотрит и хранит свою верность нелюбимой супруге. — Думается мне, что с Надей таких проблем не будет. А уж если она еще и выведет Леньку из того состояния, которое мы все сейчас наблюдаем — так и вовсе можно на хэппи энд рассчитывать.
— Что она сможет? — отмахнулся Сергей, снова надавив на мозоль. — Ей семнадцать лет, еще вчера под стол пешком ходила… — и некстати напомнил о моральной составляющей этого беспринципного заговора: — Валь, она нам всем в дочки годится. А мы ее под друга хотим подложить.
— Так, отставить сопли! — приободрился барабанщик. — Во-первых, она сама не против. Во-вторых, Ленька тоже вроде как за. Кому мы сделаем хуже, а?
О том, что Ленино «за» вилами по воде писано, Валик умолчал, оптимистично выстраивая в своей голове план по выводу фронтмена группы из затяжной депрессии.
Я смотрела на Леонида в упор, взгляд не могла отвести. Еще не уверенная в своей привлекательности, но настроенная на нечто большее, нежели просто наблюдать за ним из-за кулис.