по чудовищу из пушек, пищалей и луков. Но пальба не достигала цели. Страшилище схватило когтями наш самый большой галеас «Пистис» и подняло в воздух. Люди на корабле и на берегу закричали от страха. А чудовище захохотало и заговорило.
Царь вздрогнул.
– Меня до сих пор пробирает дрожь, когда вспоминаю тот жуткий загробный голос. Страшилище назвало свое имя – Мрева – и потребовало, чтобы я, царь Элисия, принес ему в жертву свою старшую дочь. И назвало срок и место – первый день октября на закате солнца на мысе Микале. Потом Мрева отпустила галеас и улетела. Корабль с огромной высоты упал в воду, разбился и пошел ко дну. Утонули двести моряков. Так мы поняли, что шутки с Мревой плохи. Долго думали, что делать. Никто не мог дать толкового совета. И я вынужденно исполнил волю чудовища. Иного выхода не было. Но Бог услышал наши молитвы и послал тебя.
Глава 80
Мелхиседек рассказывал:
– У меня четверо детей. Старшему, Евгению, уже двадцать два года, и он женат. Хороший парень, умный, толковый. Из него выйдет прекрасный правитель. Вере семнадцать лет. Надежде – двенадцать. Любови – семь. Два года назад умерла моя супруга София. И Вера заменила сестрам мать. Понятно, как убивались девочки, когда узнали, что Вера должна погибнуть. А уж как я плакал.
Царь вытер набежавшую слезу.
– Но Вера была спокойна, как дочь древнего Иеффая. Говорила, что на все Божья воля. Вчера утром она исповедалась и причастилась. Надела любимое синее платье. Я хотел, чтобы вся столица проводила ее с колокольным звоном. Но она отказалась. Тогда я сам отвез ее на берег моря. Сам связал ей руки. И если бы не ты…
Государь поник головой.
– Не надо слез! – ободрил Иван. – Все хорошо кончилось. Все живы и здоровы.
– Да, слезы ни к чему. Нам надо радоваться и веселиться. Думаю, наши поэты и летописцы уже увековечили твой подвиг в стихах и книгах. Кстати, ты не хочешь написать родителям?
– Есть такая возможность? – обрадовался царевич.
– Конечно! Я буду писать славному Додону. И отправлю послание со скороходом. Так что напиши и ты. Порадуй родителей весточкой.
– А могу ли я написать моим друзьям Демьяну и Кудеяру?
– Разумеется. Мой гонец в мгновение ока доставит твое письмо в любое место.
– Благодарю, тогда непременно напишу. Только несколько позже. А пока я хотел бы… – юноша покраснел. – Хотел бы повидаться с Верой.
– Она с утра, как проснулась, все спрашивает о тебе. Сейчас Вера в саду с сестрами. Пойдем, я отведу тебя.
От дворца к морю спускался прекрасный сад. В нем росли кедры, кипарисы и пальмы. Журчали фонтаны. По песчаным дорожкам разгуливали павлины с пышными хвостами и кроткие ручные лани. В прудах плавали лебеди.
Царевны в белых платьях играли в мяч на солнечной лужайке. Увидев Ивана, они радостно закричали и подбежали. Только присутствие отца не позволило Вере кинуться на шею витязю. Впрочем, ее сияющий взгляд и густой румянец были красноречивее всяких объятий.
– Иван, познакомься, – улыбнулась красавица. – Это мои сестры – Надежда и Любовь.
Маленькие царевны запрыгали вокруг юноши.
– Ура! Он убил чудовище! Ура! Он спас сестру! Ура!
– Тебе было страшно? – спрашивала Надежда.
– Ты женишься на Вере? – спрашивала Любовь.
– Какие глупости говорите вы, девочки! – рассердился Мелхиседек. – Мне стыдно за вас. Пойдемте, лучше поиграем.
Он взял за руки дочерей и ушел с ними на лужайку.
А юноша взял за руку Веру и пошел с ней в другую сторону по дорожке.
Вечером Иван скрипел пером – писал родителям и друзьям. Он не был мастером сочинять послания. Поэтому письмо атаману и стихотворцу получилось коротким, но бодрым. А вот над посланием родителям пришлось попыхтеть. Царевич исписал несколько листов бумаги, подробно рассказывая о путешествиях. Даже рука заболела.
Ну вот и все – надо заканчивать. Юноша старательно вывел: «Только не знаю, найду ли я в Беловодье самую наилучшую веру. Как бы не пришлось дальше ехать». Подумав немного, он умакнул перо и написал: «Зато в Беловодье я нашел вам, любезные родители, невестку».
Поставив точку, Иван поглядел в окно на звезду Альтаир и подумал: «Любопытно, где моя родина? В какую сторону завтра отправятся эти бумаги?»
Утром гонец в сапогах-скороходах взял письма царевича и послание Мелхиседека, откланялся и исчез, семимильными шагами побежав через моря, горы и леса.
Пока он бегал, государь познакомил витязя с патриархом Макарием, главой всех христиан Элисия. Это был столетний старик, благообразный, седобородый и сухопарый в черном иноческом облачении. Несмотря на почтенный возраст, он был бодр и телом, и душой.
Макарий попросил царевича поведать о поисках веры. Юноша начал долгий рассказ, а старик внимательно слушал, покачивал головой и иногда добавлял что-то от себя. Например, когда зашла речь о Никеле, Макарий заметил:
– Ведь я был в Кучкове и возводил Никеля в патриарший сан. Но я даже подумать не мог, какой великий вред церкви нанесет он.
Знал старик и Рихарда фон Рауха.
– Мы с ним переписывались. Обменивались старинными книгами. Это был наиученейший человек. Но одновременно и наинесчастнейший. Благодарение Богу за то, что Он наконец призвал его к Себе.
Бывал патриарх и в Роме.
– Меня приглашал папа Александр Борджиа. Хотел, чтобы наши церкви сблизились и соединились. Три месяца, пока шли переговоры, я жил в его дворце. Что и говорить, дворец прекрасный. А вот люди в нем… В общем, переговоры кончились ничем, и я вернулся домой.
Бывал и на острове Эрос.
– Я плавал туда с Григорием Мистиком.
Узнав о том, как Иван освободил всех рабов в сарацинском царстве, старик довольно улыбнулся.
– Ты сделал великое дело. Думаю, ты осушил немало слез, беспрестанно лившихся годами. Ты дал свободу людям, а Бог, я верю в это, даст свободу тебе, позволив познать истину. Ибо Он Сам сказал: «И уразумеете истину, и истина освободит вас».
Как раз, когда рассказ окончился, явился гонец. Он привез два письма от Додона и Маланьи и письмо от Демьяна и Кудеяра.
– Что ж, – вздохнул Макарий. – Пока окончим нашу беседу. Но, думаю, мы еще не раз поговорим о разном. О Боге, о вере, о таинстве воды и духа, о таинстве хлеба и вина. Завтра воскресенье, приходи на службу в собор святой Софии. Посмотришь, как мы молимся Богу.
Царь и патриарх углубились в чтение послания державных супругов. А юноша, взяв свои письма, пошел в сад. Сел на мраморную скамью у фонтана и сначала прочел послание от поэта и атамана.
Стихотворец