у него на уме, и отстраненно уставился на огонь. Его уста еще хранили тепло поведанной истории, но быстро остывали, а воспоминания – возвращались в затворки его памяти.
– Мы ведь уже близко, да? – спросила Помона после долгого молчания. – Ти-Цэ?
Его ресницы дрогнули; из глаз ускользнула тень мысли.
– Недалеко, – ответил он.
– Не терпится увидеть долину, – сказала Помона и искоса поглядела на него. – Ты говорил, что дорога займет неделю.
– При условии, что привалы будут кратковременными, – в свою защиту ответил он. – Мы отдыхали ровно столько, сколько требовалось, но вам, а не, простите, мне. Если говорить в рамках вашего темпа, то через три дня мы наверняка доберемся.
– Пусть так. – Помона воздержалась от напоминаний о том, что отмерять время привала всегда позволяла ему, и молча приняла из рук Ти-Цэ глиняную тарелку с тыквенной кашей. Она покосилась на мешок с провизией. Теперь он был больше похож на тряпку. – Нам не хватит запасов. Ты решил, как быть? А то я сомневаюсь, что мой желудок перенесет встречу с мясом зверей, которые обитают в этих местах…
– Разумеется. Я и не стану охотиться, здесь в основном водятся только маралы, а их мы стараемся не трогать. Завтрашний привал придется на заправочную станцию, так что вам беспокоиться не о чем.
– Заправочная станция?
– Вы не помните? Недалеко от долины нас поджидает один из Стражей, которого мы заслали раньше, на опережение. Ему мы отдадим лишние вещи и в долину прибудем полностью оснащенные всем необходимым.
Помона встрепенулась: наконец хоть какое-то движение вперед. Преодолели они уже много миль, но пока вылазка за пределы Пэчра не была похожа ни на одну красочную фантазию из тех, что она вынашивала и копила на протяжении всей жизни. Путешествие по большей части состояло из прогулки по воспоминаниям Ти-Цэ. Они были интересными, но Помоне хотелось пережить свой собственный опыт.
Йакит подбросил в костер веток и поморщился от снопа искр. Помона смотрела на него, проделавшего такой сложный путь, чтобы заслужить свою жизнь и право зваться мужчиной. Сейчас она не решалась обсуждать с ним все, что услышала, прямо как он ни разу не обсуждал с ней то, что увидел на стенах ее спальни. Им обоим нужно было время, чтобы привести мысли в порядок.
И все-таки, пускай на сей раз Ти-Цэ о Ми-Кель, своей супруге, не сказал ни слова, Помона подумала, что разговоры о самке не табу: именно о ней было первое откровение Ти-Цэ.
– Давно вы с Ми-Кель вместе? – спросила Помона.
– Уже шесть межслужебных лет, – сказал Ти-Цэ. – С вами, получается, возвращаюсь к ней седьмой раз. Но вряд ли это можно считать.
– Значит, вы с Ми-Кель уже… Подожди, я запуталась. Сколько тебе лет?
– А сколько дадите? – спросил Ти-Цэ.
– Немного сложно, если понимаешь…
– Судить о возрасте не людей?
Помона виновато кивнула.
– Я вас понял.
– Ну так сколько?
Он улыбнулся, склонив голову на бок.
– Ти-Цэ!
– Почему для вас это так важно? А в прочем… да как угодно. Мне нынче пятьдесят три.
Глаза Помоны вылезли из орбит, так что Ти-Цэ мог бы даже задаться вопросом, как те поместились в ее узкий разрез век. Ее щеки пытали, на устах – ни капли влаги. Йакит оказался всего на год младше родителей Помоны.
– Пусть вас это не смущает, – сказал Ти-Цэ. – Йакиты, скажем прямо, живут чуть дольше людей. Ну хорошо, намного дольше. Если бы я был человеком, думаю, мы с вами были бы ровесниками.
Помона неуверенно покосилась на него.
– А может, я бы пришелся вам даже младше года на два-три, – успокоил он ее, и на мгновение из его глаз на Помону взглянул юношеский задор, – так что не стесняйтесь дальше командовать, и конечно, обращаться на «ты».
Она сдалась и улыбнулась тоже.
– Что ж. Ти-Цэ, это значит, что вы с Ми-Кель знакомы уже… двадцать семь лет! Это потрясающе. Ты, наверное, очень ждешь встречи с ней?
На его лицо легла тень, как если бы он повернулся спиной к костру. Улыбка мгновенно сошла с лица Помоны. Сказала все-таки что-то не к месту, хотя всеми силами пыталась этого избежать. Но отступать было некуда. И она решилась сделать ему навстречу отчаянный шаг:
– У вас с Ми-Кель все хорошо?
– Я скучаю по ней, – медленно проговорил Ти-Цэ, тщательно взвешивая каждое слово, – но думаю, что мое появление на год раньше… ее очень взволнует.
– Может быть, но разве она не будет приятно потрясена?
Ти-Цэ уклончиво пожал плечами.
Помона перестала истязать его вопросами. Она уже имела некоторое представление о том, каким сложным характером наделила их женщин природа, и могла понять, почему Ти-Цэ не особо хотел углубляться в тему.
Йакит зевнул, не то чтобы искренне, и Помона избавила его от необходимости дальше гнуть этот разговор. Она тут же предложила ему укладываться спать, и тот вызвался принести спальный мешок с плохо скрываемой благодарностью.
Помона сложила руки под щекой, отвернулась от огня к высоким кедрам и закрыла глаза. В складках мантии, где-то под грудью, хрустнул сложенный в несколько раз рисунок Иды.
***
Иритт замедлил бег еще задолго до того, как старая звезда успела проплыть половину небосвода. Помона отняла щеку от покрытой шрамами спины Ти-Цэ и попыталась вынырнуть из-под его плаща, но ветер влепил ей крепкую пощечину, и она юркнула обратно. Пока окончательно не остановятся, ей разглядеть что-либо не удастся.
Наконец, она ощутила, как ее собственная мантия перестала бить по бокам, а после и вовсе мягко опустилась на спину. Ти-Цэ вынул пальцы из жабр иритта и поднял над головой кулак, костяшками от себя. Помона решилась выглянуть снова и увидела впереди йакита, который сигнализировал Ти-Цэ в ответ. Его иритт спал на боку и не обращал никакого внимания на наездника, который сидел прямо на нем, скрестив ноги. Он поднимался и опускался в такт его дыханию, и держал вскинутый кулак до тех пор, пока путники не остановились в двух шагах от него.
– Посредник! – Йакит спрыгнул со своего иритта, отвесил Помоне поклон и подал руку. Она воспользовалась его помощью и осторожно, почти элегантно (под стать ухаживаниям) скатилась по толстокожему боку зверя. С Ти-Цэ же джентльмен обменялся короткими кивками.
– Порядок? – осведомился Страж.
– Все в норме.
– Хорошо, а то я начал беспокоиться. – Страж подошел к своему спящему иритту и сдернул с него увесистый мешок с провизией, одеждой и другими необходимыми вещами. Помоне оставалось только пожалеть плечи своего провожатого. – Я думал, что вы прибудете еще дня полтора назад.
– Надеюсь, у тебя самого из-за этого не возникло проблем? – спросила Помона. Страшно подумать, как долго для него тянулись последние тридцать шесть часов.
Но он лишь переглянулся с Ти-Цэ, и по тому, как сузились его глаза в прорезях намордника, Помона поняла, что Страж улыбается.
– Не занимайте голову напрасным беспокойством, – сказал он. – По долгу службы приходилось сталкиваться с ситуациями