О наличии силы характера Поттера… этого Гарри Поттера не скажешь уж никак, даже с натяжкой. А для любого волшебника, даже очень сильного эмпатически да и магическим потенциалом, как Гарри, не обделённого, да ещё и с характером твёрдым, устойчивым, целеустремлённым, физическое насилие всё равно есть вещь практически невыносимая. Насилие для мага - случай, приводящий к тому или иному виду смерти, особенно в случае одиночества персоны. Да, сексуального. Да, одиночества, жизни вне чар семьи, благородной, чистокровной, а не с этими «бедными маггловскими родственниками», жизни магической, полноценной, когда магию не отнимают каждое лето, а потом - на четыре с лишним года кряду. Да походи ещё в рабах у варваров эти четыре года... В общем, Гарри обречён на суицид, до конца и полностью. Для него собралось сразу слишком много неблагоприятных факторов, и теперь его жизнь под непосредственнейшей угрозой.
Но Гарольдус, кажется, по старой памяти, всё ещё сохранившейся у него на задворках бессознательного, сделал шаг от ненависти до любви в отношении к нему, Снейпу. А у Снейпа и без Гарри есть Квотриус, тоже пострадавший из-за порывистости и недальновидности самого Северуса. Да ещё, пожалуй, посильнее, чем Поттер. Его-то, если профессору признаться хотя бы себе самому, всё-таки красивое, английское такое личико… Никто и ничто не попортили, ни Стихии, ни похотуны, которых интересовала исключительно задница Гарри…
Не то, что звездоокий Квотриус, пострадавший так, что… И соития с ним представляют теперь для Снейпа прежде всего физиологический интерес, кроме тех редких минут истинного блаженства, когда к младшему брату возвращается прежний прекрасный, словно у расколдованного поцелуем прекрасной девицы Принца - Лягушки* , облик.
- Хотя, судя по его взглядам на жизнь, изменившимся с моим появлением в его жизни, девица бы его не устроила. А надо, чтобы устраивала, худородная патрицианочка, не больше, но и не меньше... Надо, пора бы давно уже перевести Квотриуса к гетеросексуальности его изначального характера, но этот страшный, по сути своей, поход опять всё запорол в самом зачатке... Но с кем же тогда останется профессор? Не с Пот.... Гарри же? Этим варваром варваров? Этим кудластым, вшивым рабом? Ну, хорошо, в термах Сибелиума его избавят от грязи и вшей, но Квотриус, даже такой, каков он есть сейчас, всё равно намного лучше и пригожее. Да, лучше - затверди себе это, Сев, на длинном носу.
- Сх`э-вэ-ру-у-с-с, а ты опять не жрал ради меня?
И тревожно-заискивающий взгляд зелёных, как свежая трава, больших глаз на чумазом, но, в общем-то, чертами своими чисто английском лице, по лицезрению которого так истосковался Снейп, почти вровень с чёрными глазами профессора.
Да, вымахал Гарри! И в кого только? Ведь и мать, Лилиан, и… Джеймс Поттер не были такими же высокими, как Снейп. Да ладно, вот уж что точно, так это - не в профессора. У него не могло возникнуть и повода для сомнений. Он так и не имел ни одной женщины, да и мечтал о женитьбе единожды, только, когда стало больно уж скучно копаться в бесконечных свитках и книгах Лорда. Вот и приспичило тогда на что-то, а, лучше, на кого-то отвлечься. Только отвлечься и наплодить своей жене - итальянке или испанке - множество маленьких Снейпиков, чтобы бегали у рара между коленей, сидели бы на них, вцепившись в папочку, и всячески забавляли его. Но и это желание прошло, словно и не бывало.
Северус никогда не был похотливым юнцом, да и в первую молодость руки не очень распускал, чтобы лысого погонять. Так, изредка, для разрядки - чтобы не особенно зверствовать над студентами, считавшими, что Снейп - вампир, превращающийся в громадную летучую мышь.
- Три ха! Громадную…
Да они просто не видели настоящих вампиров и тех милейших, крохотных созданий со вздёрнутым рыльцем - пятачком, в которые они превращаются. А я видел и даже лично имел честь быть знакомым с графом Владом Цепешем, владетельным Носферату и его мертворождённым наследником Лукашем. Помнится, мы даже пили с Люком на брудершафт, причём оба - шампанское, а вовсе и не кровь, как подумали бы многие студиозусы недоношенные.
- Сх`э-вэ-ру-у-с-с… Я не буду обжирать тебя - я сильный, доберусь до твоего дома и стану свободным человеком перед всеми, ведь правда?
- Правда, Гарольдус. Только вы не съедите мою долю мяса и долю Квотриуса - мы с братом ждём новой, вечерней трапезы, а днём нам вовсе не хотелось есть, вот мясо и осталось, и оно теперь холодное, как вы любите.
- Я люблю и горячее мясо, - скромно так напомнил Гарри.
Скорее, намекнул.
- Горячего вы не получите потому, что мы с Квотриусрм тоже зверски хотим есть..По-вашему - жрать.
- Ты лизался с братом? А, может, ты ёбся с ним? Пока меня в маленьком х`нырых`хэ не было? Ну признайся же хоть в чём-нибудь!
Северус ошалел от такой прыткости Гарри - только что из-под насильника и в такой карьер! Словно с ним ничего не происходило.
- Фу, какой дурной, невоспитанный вопрос… Гарольдус. Но вам я отвечу - мы сношались, вас устроит такой скромнейший ответ на ваш сугубо непристойный вопрос? Вы довольны, Гарольдус, моим ответом?
- Вы… ты, Сх`э-вэ-ру-у-с-с, что ты делал? Я не знаю: «сносх`ались».
- Ну как вам сказать, Пот… тьфу, Гарольдус…
- Тебе не нравится моё имя? Оно слишком большое, мне тоже не нравится, я даже сам не могу его выговорить. Я же Гарри.
- Привычка… Гарри. Такой у римлян обычай - носить длинные имена. Вот и вас теперь зовут как свободного человека… этого времени - Гарольдус, а можно ещё звать по второму имени - Поттер. Вот я и зову вас то так, то сяк.
- Так ты не вылизывал своего брата, прекрасный Сх`э-вэ-ру-у-с-с? А почему же ни ты, ни он не жрали такого вкусного, обжигающего нёбо жиром, мяса? Вы, что, оба на пару опять творили волшебство?
- В своём роде, да.
- А Кх`э-вот-ри-у-у-с-с - урод, каким и стал?
- Сами увидите, Поттер, - холодно отрезал профессор. - И не лезьте к моему брату ни с какими воплями, он всё равно вас не понимает. Он не понимает вашей убогой речи, он не понимает ваших воскликов. Одним словом, он вовсе не понимает вас, никоим боком, так это, кажется, говорится у х`васынскх`.
- А тот понял меня, ну, которого ты убил потому, что он уже почти влезал в мою жопу, а перед этим нас всех бичом бил и одному рабу глаз совсем порезал, он и вытек. А другому мясо от кости отделил, она такая белая. Оказалось, кость Истинных Людей, белая, как у барана. А моя такая же?
- Вам интересно… даже такое? Да, ваша такая же белая, пока вы живы, а сгниёте, и ваши кости станут жёлтыми, а потом и вовсе станут прахом. И ничего от вас, кроме («Как же сказать на этом языке «удобрение»?»), в общем, добра для трав или деревьев, на котором они растут, не останется.