Палмер смотрел на станцию с нескрываемым восхищением. Вот он, перед ним, — заключительный кусочек потрясающей картинки-загадки. Последний язычок секретного замка, встающий на свое место.
Завершающий момент: сейчас засов выйдет из паза, и дверь великой сокровищницы наконец-то откроется.
Наблюдая за облаками пара, которые поднимались к зловещему небу, словно призраки, возносящиеся над огромными котлами с кипящим варевом, Палмер вспомнил Чернобыль. Черный город Припять, где он впервые встретился с Владыкой. Авария на Чернобыльской атомной станции, как и концентрационные лагеря Второй мировой войны, стала для Владыки уроком. Племя человеческое само показало ему, куда следует двигаться. И само же обеспечило Владыку именно теми инструментами, которые сулили роду людей неминучую гибель.
И под всем этим стояла подпись Элдрича Палмера.
«Он же там обращает людей налево и направо, причем совершенно бесплатно!» — вспомнил Палмер слова Эфраима.
Ах, доктор Гудуэдер! Но ведь «многие же будут первые последними, и последние первыми».[23] Вот как все должно было происходить, если следовать Библии.
Только здесь у нас не Библия. Здесь у нас Америка.
Первые будут первыми.
Вдруг Палмер понял, какие ощущения должны были испытывать рядом с ним его деловые партнеры сразу после очередной сделки. Как если бы та самая рука, которую они только что пожимали, со всей силы нанесла им удар под дых.
Ты думаешь, что работаешь с кем-то, до той минуты, пока не осознаешь: ты работаешь не с кем-то, а на кого-то.
«Зачем заставлять вас стоять в очереди?»
И верно: зачем?
Айпод Зака упал на пол туннеля, и мальчик тут же вырвал свою руку из ладони Норы. Это было глупо, это был чистый рефлекс, но ведь айпод ему купила мама, она даже платила за музыку, которую закачивал Зак, притом что ей самой до этой музыки не было никакого дела, а иные песни она просто ненавидела. Когда Зак держал в своей руке маленькое волшебное устройство и растворялся в музыке — это было как если бы он растворялся и в маме тоже.
— Закари!
Было странно, даже нелепо, что Нора назвала его полным именем, но прием сработал, и Зак, подняв свой плеер, быстро выпрямился. Они были уже возле головной части поезда. Нора поддерживала маму и в то же время словно бы изо всех сил цеплялась за нее; вид у нее был ужасный, Нора казалась обезумевшей. Зак испытывал теперь к Норе особое чувство. Видя, насколько больна ее мама, Зак понимал, что у них есть нечто общее: и он, и Нора потеряли своих матерей, и все же их мамы — хотя бы отчасти, хотя бы в какой-то степени — находились рядом.
Зак поглубже засунул айпод в карман джинсов, при этом перепутавшиеся провода наушников так и остались болтаться снаружи. Сошедший с рельсов поезд слегка раскачивался от творимого в нем насилия, из вагонов доносились жуткие завывания, и Нора очень старалась отгородить Зака от чудовищной картины. Но Зак все понимал. Он видел, как окна окрашиваются красным. Он видел лица. Зак и сам был наполовину в шоке, он двигался, словно в кошмарном сне.
Нора остановилась и, обернувшись, в ужасе уставилась на что-то, появившееся за их спинами.
Вдали из темноты туннеля выскочили маленькие фигурки. Они неслись с большой скоростью. Эти твари — еще недавно обыкновенные детишки, самым старшим было не больше тринадцати-четырнадцати лет — обладали нечеловеческой прытью. Они вприпрыжку мчались по шпалам.
Возглавляла эту стаю фаланга слепых детей-вампиров с черными, словно выжженными глазами. Слепые твари двигались довольно странно, как-то по-крабьи. Лишь только эта орда поравнялась с поездом, зрячие дети вырвались вперед, тоненько — а потому особенно жутко — визжа от нечеловеческой радости.
Они мгновенно набросились на пассажиров, сумевших убежать от бойни в вагонах. Большая часть вампиренышей с разгона взлетела по стенке туннеля и целым роем обрушилась на крышу поезда, напоминая паучью молодь, только что выползшую из кокона с яйцами.
Однако была среди них и одна взрослая фигура, передвигавшаяся со зловещей целеустремленностью. Некое женоподобное существо, силуэт которого смутно вырисовывался в полумраке тоннеля, — именно оно, судя по всему, дирижировало этой атакой, как одержимая мать, ведущая в бой своих бесовских детей.
Чья-то рука вцепилась в капюшон Заковой куртки — это Нора, что было силы дернув мальчика, потащила его за собой. Зак пошатнулся, но удержался на ногах и, повернувшись, приготовился бежать за Норой. Он зажал руку Нориной мамы у себя под мышкой и потянул, почти поволок старую женщину от места катастрофы, которое уже кишмя кишело обезумевшим вампирским отродьем.
Индигового света Нориной лампы едва хватало, чтобы освещать путь в тоннеле, но при этом ультрафиолет ярко высвечивал калейдоскоп цветастых, тошнотворно психоделических вампирских экскрементов под ногами и на стенах. Никто из пассажиров не последовал за Норой и ее спутниками.
— Смотрите! — воскликнул Зак.
Его юные глаза усмотрели две ступеньки, ведущие к какой-то двери в левой стене тоннеля. Нора подтолкнула маму и Зака к этой лесенке, а сама взбежала по ступенькам на площадку перед дверью и попробовала повернуть ручку. Щеколду заклинило, а возможно, дверь была просто заперта, тогда Нора отступила на шаг и, насколько хватило сил, ударила по ручке пяткой. Она пинала и пинала эту чертову ручку, пока та не отвалилась, — и дверь тут же с треском распахнулась настежь.
По другую сторону стены была такая же площадка и две ступеньки, отделяющие ее от пола соседнего тоннеля. На полу блестели рельсы. Это был южный ствол туннеля, по нему поезда шли в восточном направлении: из Нью-Джерси к Манхэттену.
Нора захлопнула дверь, постаравшись вбить ее на место так плотно, как только могла, затем спустилась на путь.
— Быстрее, быстрее, — сказала она. — Не останавливаться. Нам не справиться со всеми ними.
Они углубились в темный тоннель. Зак помогал Норе, поддерживал ее маму, но было ясно, что они не смогут бесконечно двигаться таким образом.
Они не услышали позади ни единого звука — ни крика, ни треска распахнувшейся двери, — но все равно спешили так, словно вампиры преследовали их по пятам. Каждая секунда казалась украденной у жизни.
Норина мама потеряла обе туфли, ее нейлоновые чулки изодрались в клочья, исцарапанные ноги кровоточили.
— Мне надо отдохнуть, — вновь и вновь повторяла она, с каждым разом возвышая голос. — Я хочу домой.
В конце концов это переполнило чашу. Нора замедлила ход — Зак притормозил тоже — и зажала рукой мамин рот: она просто должна была заставить ее умолкнуть.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});