ее холодность и спокойствие бесили. Словно ей не очень-то нужно. Но постепенно, уже в семейной жизни, он понял, как ему повезло с женой, – она не устраивала истерик, почти не спорила. Не напрягала. А пылкость… Пылкие очень быстро превращаются в пилящих, от которых бегут с зубной щеткой в кармане куда глаза глядят.
Дома выпил стакан вина и стал звонить. Младшая сестра, Маринка, обрадовалась, сказала, что уже собирает дочек и выезжает. Жила она рядом, в Марьине, – только мост перемахнуть; минут семь на маршрутке… Старшая, Дарья, огорошила новостью – из Франции прилетел племянник, Володя, сын еще одной сестры.
– А чего не сообщили? – Юрьев слегка обиделся. – Тем более давайте ко мне.
Дарья стала мягко отказываться – дети не совсем здоровы, у Игоря, мужа, важная статья, ехать неудобно…
– Всё, короче, – перебил Юрьев, – я выезжаю за вами. Готовьтесь. – И положил трубку: если уж категорически не хотят, то пусть перезванивают на мобильный.
Пригласил и сослуживца Олега с семьей. Олег работал у них около года, успели сдружиться, и жены нашли общий язык; дочь Олега была почти ровесницей младшей дочери Юрьева – хорошо играли. В общем, со всех сторон удобные гости.
– Хватит, – сказал себе, закрыл записную книжку.
Посидел в кресле… На кухне жена громко стучала ножом по доске, младшая рисовала, старшая читала в своем уголке.
– Насть, а почему ты маме не помогаешь? – спросил Юрьев.
Дочь оторвалась от книги:
– Она не просила.
– А что, тебя обо всем просить надо? Скоро замуж уже, и всё как ребенок. – Юрьев улыбнулся, давая понять, что шутит, но эта собственная шутка кольнула: действительно, лет через пять вполне может выскочить. – Иди, – снова посуровел, – предложи маме помочь. А я стол раздвину. И за тетей Дашей надо ехать. Кстати, твой брат Володя прилетел. Слышишь?
Дочь отреагировала – якобы удивленно приподняла брови; прошла на кухню. Юрьев проводил ее взглядом, с тоской подумал: «Красивая девка растет. И достанется какому-нибудь…»
Обеденный стол раздвигали редко – раз десять в год, на большие праздники. Обычно же ели на кухне, да и собирались вместе лишь по вечерам и в выходные…
Юрьев поставил стол в центре комнаты, покачал. Да, болты, соединяющие столешницу и ножки, ослабли. Достал с антресоли плоскогубцы, подтянул. Налил себе еще немного вина. Постоял, огляделся. Все вроде нормально, порядок.
– Ладно, я за Дарьей, – заглянул на кухню. – Пока туда да обратно – часа два займет. Маринку позвал, Олега.
– Хорошо. – Жена распускала ножом вареную колбасу на пласты. – Осторожнее только.
– В смысле?
– Ну, ты ведь выпил… И масло растительное купи по дороге, у меня на дне.
Юрьев поморщился:
– Утром не могла сказать? Теперь снова по магазинам…
– Извини.
– Да ла-адно. – И возникло чувство, какое бывало в детстве, когда родители в его день рождения заставляли что-то делать; Юрьев вздохнул и стал натягивать куртку.
Уже с порога велел жене:
– Много не надо наготавливать. Так посидим… без обжираловки.
Перевод часов на зимнее время всегда выбивал из колеи. Вот самое начало четвертого, а уже начинает темнеть. И настроение соответствующее, какая-то тревога, точнее – беспокойство, словно важное сделать забыл, в чем-то ошибся, что-то пропустил, но есть шанс наверстать и поправить. И Юрьев торопился, энергично жевал «Орбит», то и дело поглядывал в зеркало заднего вида, будто ожидал погони.
Погони не было, улицы пустынны, по асфальту, как рассыпанная мука, метется снежок… Скорей бы выпал настоящий – в прошлом году почти всю зиму снега не было, дни стояли черные, жуткие, такая была депрессия…
Ехалось свободно; город наводнится машинами позже, когда те десятки тысяч, кого называют «зеленый чай», поедут в центр отдыхать в клубах и ресторанах, смотреть кинопремьеры, спектакли модных режиссеров…
И завтра плотное движение возникнет ближе к вечеру, а потом – очередная рабочая неделя.
В последнее время Юрьев доезжал в будни на машине лишь до метро «Марьино», там бросал ее и спускался под землю. Даже опасность, что «вольво» могут угнать, не останавливала. Иначе – никак. И Люблинская, и Волгоградка, и Третье транспортное стояли и в восемь, и в девять, и в десять. Несколько раз Юрьев попадал в такие пробки, что начинал сходить с ума, как-то чуть не задохнулся в туннеле… Нет, лучше на метро: пусть давка, зато движение.
Сестра Дарья жила в районе «Академической». Вроде бы недалеко (не Медведково или Строгино, по крайней мере), но тоже – расстояние. И даже сейчас, почти без помех, не считая светофоры, добирался больше сорока минут. Много, долго, и дело не столько в потраченном времени. Главное – утомление. Вот так, постепенно, дело за делом, час за часом, утренние раздражение, злость, досада, с помощью которых, казалось, что-то можно изменить, даже перевернуть, сменились утомлением. Еще немного, и его сменят бессилие, ежевечернее отупение, когда даже телевизор тяжело смотреть: смотришь – и не понимаешь, что там происходит, над чем смеются, кто у кого в футбол выигрывает.
Дверь открыл Игорь, муж Дарьи. В майке, по выходному небритый.
– Здоро-ово, – протянул удивленно.
Юрьев шагнул в прихожую:
– Ну как, мчимся? Давайте.
Игорь оглянулся на жену. Дарья, тоже в домашнем, виновато-просительно улыбнулась:
– Может, лучше у нас? Ну куда мы всем табором… Мы и в машину не влезем все.
И, словно в подтверждение ее слов, из комнат появились – сначала младшая дочка, двухлетняя Ксюша, за ней девятилетняя Соня, потом сын Андрей со своей девушкой Милой (Людой на самом деле), последним – высокий, с челкой на глазах племянник Володя.
«Действительно, куда я их? – только сейчас, с улыбкой здороваясь, целуясь с родней, задумался Юрьев. – Придется в два рейса, что ли…»
– Собираемся, собираемся! – заговорил. – Иринка уже на стол накрывает, Марина едет с детьми. Поговорим, посидим.
Они встречались нечасто и в основном коротко, по делам; иногда съезжались на общую дачу под Электроуглями, но в маленьком домике было тесно, поэтому, случалось, ссорились, на какое-то время разрывали отношения… Сейчас же Юрьеву казалось, что только собрав всю их разросшуюся, но и почти распавшуюся семью, можно переставить жизнь на новый, настоящий путь. Или хотя бы почувствовать, что она идет не совсем бессмысленно.
– Ну чего вы такие все?! – не выдержал, вспылил. – Мне очень нужно сегодня собраться…
Сам повез молодежь и Игоря, а Дарью с девочками попросил захватить Олега – почти по пути.
Пассажиры были молчаливы и, кажется, недовольны, что их вытащили из квартиры. Зевали, смотрели в окна; Андрей с Милой как-то ободряюще, как при несчастье, пожимали друг другу руки.
– Как там Париж, – нашел Юрьев глазами в зеркале заднего вида Володю, – стоит?
– Наверно. Я давно там