Поверх панциря Мейбор решил надеть нарядный алый камзол. Нынче они, похоже, наконец-то сразятся с бренской армией в открытом поле. Давно пора эти черношлемники уже два месяца сидят за своими стенами, словно монашки в монастыре.
- Полные боевые доспехи, - сказал он Грифту, который полировал панцирь, поплевывая на сталь.
Он не намерен сидеть в шатре - нет, он выедет навстречу врагу. Больше им не представится случая сломить оборону Брена. Черношлемники предпринимают свою вылазку явно с каким-то умыслом, но этот умысел может обернуться против них же.
Мейбор пристегнул поножи, взял шлем и вышел наружу. Рассвет едва брезжил, и было холодно. С гор дул ледяной ветер, предвещающий снег. Лорд Безик, командующий высокоградской армией, стоял у своего воеводского шатра в окружении адъютантов. Старый воитель, крепкий и телом, и умом, заметил Мейбора и подозвал к себе.
Они обменялись рукопожатием.
- Добро пожаловать, мой друг, - сказал Безик. - Что вы думаете об этом? - Он указал на южные ворота, створки которых медленно открывались.
Мейбору нравился Безик. Тот не тратил слов попусту, нрав имел хоть и тяжелый, но ровный и никогда не отказывался выслушать совет.
- Возможно, черношлемникам надоело ждать - или же у них провизия и боеприпасы на исходе. Но всего вероятнее, что это ловушка.
- Верно, - тяжело вздохнул Безик. - Но нам все-таки придется сразиться с ними. Я поместил в траншею лучников - они остановят первую волну. Если черношлемники не отступят, мы двинем на них легкую кавалерию, подкрепив ее конными лучниками.
- Для пущей безопасности прикройте оба фланга пешими лучниками и вышлите два отряда тяжелой конницы - один на восточную равнину, другой к предгорьям.
Безик метнул на Мейбора острый взгляд. - Разведка ни о чем не докладывала мне.
- Люди с перерезанным горлом - плохие докладчики.
- Хорошо, - кивнул Безик. - Осторожность не повредит.
Мейбор сел на лошадь, чувствуя себя живее, чем когда-либо за последние месяцы. Наконец какое-то действие, наконец-то сражение вместо хитрых планов и размышлений. При осаде требуется терпение, а Мейбор этим качеством никогда не отличался и осад терпеть не мог. Славный кровавый бой - вот чего ему давно хотелось. Его мучила мысль, что Мелли находится в какой-то лиге от него, а он бессилен ей помочь. Они пытались, конечно, и не раз: подорвали северную стену, отравили озеро, посылали ныряльщиков в подводные туннели. Но ничто не имело особого успеха: яд в огромном озере растворялся слишком быстро, баллисту подожгли, а ныряльщики так и не вернулись обратно.
Нынче же им предстоит настоящий бой. Решетка южных ворот поднята до отказа, и из города выходит колонна черношлемников.
Земля содрогнулась от топота этих конников на темных конях, в темно-синих мундирах, в шлемах из вороненой стали. Кайлок выслал в бой отборнейшие бренские войска: гвардию, отобранную и обученную самим покойным герцогом. Развевающиеся знамена и блеск оружия радовали глаз. Но тут дали залп высокоградские лучники. Их стрелы с четырехгранными наконечниками могли убить коня на скаку, пронзали панцири, шлемы и даже щиты. Мейбор услышал слитный крик стрелков, шорох отпущенных тетив и свист стрел.
Залп поразил черношлемников. Кони в ужасе вставали на дыбы, всадники падали и гибли у них под копытами. Со своей позиции на взгорье Мейбор видел все как на ладони. Первые ряды черношлемников валились как кегли, но из ворот сотнями лились новые. Стрелки снова наставили луки, пустили стрелы, и снова конники начади валиться наземь.
Мейбор, глядя на это, почуял недоброе. Что-то здесь было не так. За второй шеренгой черношлемников шли плохо снаряженные, в скудных доспехах наемники - никаких там синих мундиров и блестящих вороных лошадей. Черношлемников пустили вперед только для отвода глаз. Кайлок приберегает гвардию для иного - но для чего?
Мейбор двинул свою лошадь вперед, и в этот самый миг Безик отдал приказ наступать. Высокоградская кавалерия в серебристо-бордовых камзолах тронулась с холма навстречу врагу. Арбалетчики в траншеях переместились к флангу, а позади них заняли позицию конные лучники. Мощная дуга высокоградских сил приближалась к южным воротам. Мейбора снедала тревога. Дело явно нечисто. Надо сказать об этом Безику.
Солнце вышло из-за восточного горизонта, осветив бледными лучами поле битвы и горы. От конных и пеших побежали длинные до нелепости тени. Безик ехал вниз по склону, выкрикивая приказы пехотинцам. Высокоградская кавалерия сошлась с бренской. Багрец и серебро врезались во вражеские ряды. Бренские наемники не могли устоять против Града. Половина черношлемников полегла, а те, что уцелели после арбалетного огня, бежали обратно к воротам.
Мейбор заслонил глаза от солнца. Он уже наполовину спустился с холма, спеша к Безику, но, разглядев, что происходит за воротами, остановился как вкопанный. Он переместился чуть назад и влево. За воротами стояли наготове тысячи черношлемников.
Чего они ждут? Мейбор послал лошадь в галоп. Кайлок втянул Высокий Град в битву, заставил послать к воротам лучшие силы - они думают, что дерутся с герцогской гвардией, а на самом деле бьют необученных, кое-как вооруженных наемников. Кайлок еще пустит гвардию в дело, но не раньше чем...
Ветер принес с запада высокий звук горна. Мейбор был уже недалеко от Безика. Оба одновременно обернулись к западу. У гряды Хребта, на невысоких предгорьях, с жестокой ясностью озаренных утренним солнцем, показалась королевская армия. Она шла тесными правильными колоннами, грозно сверкая на солнце броней.
На долю мгновения у Мейбора захватило дух от этого зрелища. Это были войска его родины, его синие с золотом цвета. Но на сердце тут же легла тяжесть. Они несли ему не спасение, а погибель. Он в их глазах предатель, ставший на сторону дочери против своего короля.
И против своих сыновей.
Мейбор втянул в себя воздух и закрыл глаза. Его сыновья. Старое сердце отозвалось на эти слова тупой, слепящей болью. Королевское войско, судя по всему, ведет Кедрак. Сын против отца, отец против сына. Мейбор потряс головой и приложил ледяные руки к теплой шее лошади. Как могло дойти до такого? Кедрака он не винил - Кедрак, как всякий молодой честолюбивый дворянин, поддерживает своего короля. Родину он предпочел семье. Его воспитал отец, ставивший свои интересы превыше всего, так чему же тут удивляться?
- Тихо, тихо, Красотка, - прошептал Мейбор лошади, дрожащими руками разглаживая ей гриву.
В горле ком, и непроходящая боль терзала сердце. Кедрак так молод и так честолюбив - кто упрекнет его в том, что Он повторяет ошибки своего отца?
Мейбору понадобилось четверть века, чтобы понять, что значит для него семья. Только потеряв Меллиандру, постиг он, что дети - это все, что у него есть. Он клял себя за то, что был им дурным отцом. Надо было лучше заботиться о детях, крепче обнимать их и учить их любви, а не гордости.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});