двигатели, завращались винты, уводя корабль на юг.
Артоло бросил кинжал с кормовой палубы «Лунного Дитяти», и стеклянные воды Кракена приняли принесенный в жертву драконий зуб, поглотив его, как прежде поглотили Ильбарин.
Глава 27
Шли дни, а Раск по-прежнему не вставал с постели.
В первый день Бастон в основном сидел на Фонарной, присматривал за состоянием босса. Позвал врача, чтобы тот позаботился о его раненой ноге, но порез сам по себе не был проблемой. Тут скорее требовался чародей. Или священник.
Или изгонятель духов, как шептались некоторые гхирданцы.
Насрать на них. Гхирданцам не понять, каких преобразований добился Шпат, действуя через Раска. Теперь здесь был настоящий город воров, приют для разбойников. С границ Нового города каждый день разлетались рассказы о том, как очередной вор удачно ушел через брешь в стене, которой не было раньше; как патруль дозора умудрялся полдня проблуждать в одном тупике; как какой-нибудь старухе во сне привиделось, где зарыт алхимический клад. Как мостовая, ровная, когда по ней убегал карманник, превращалась в коварные ухабы под ногами преследующих его стражников.
Прежде ходили байки о Святой Карательнице, мстительной защитнице Нового города. Теперь разговоры велись о более ушлом городском ангеле.
При мертвом Вире и Раске, плывущем на волнах забытья, ответственность за ведение бизнеса легла на Бастона с Карлой. Приходилось строить торговцев илиастром, проталкивать товары через границу зоны – за последние недели Бастон утряс вопросы между гхирданскими контрабандистами, моряками и местными грузчиками, теперь причалы Нового города бурлили суетой и днем и ночью. Он навещал добрых друзей, с которыми не общался годами, восстанавливал прежние сети, вкладывал монеты в умелые руки. А в руки, полезные другими умениями, вкладывал пистолеты и рукояти ножей.
И работа двигалась, чаши весов качались, выравнивались. Он чувствовал, как начинают вращаться старые шестеренки – понятия и обычаи Братства возвращались к жизни в обновленном облике.
Каждую ночь Бастон приходил на Фонарную проведать Раска, а тот спал и во сне разговаривал. Карла сидела у его постели, держала наготове лекарства и записную книжку, выступая заодно в роли оракула. Ночные визиты Бастона приобрели вид почетного ритуала, церемониального благословения. Он принял на себя долю власти Раска, лично общался с боссом, и его приказы никто не оспаривал. В Гхирдане шептались, ворчали о чужестранце – даже не принявшем пепел! – который приобрел такое влияние, но Бастон слишком был занят делами, чтобы много о них переживать. Драконье золото текло сквозь его пальцы – а также сквозь пальцы Карлы. Если она не сидела с Раском, то выходила на улицу в Новый город, раздавала монеты и творила добрые дела, подобно тому, как прежнее Братство делилось частью награбленного с беднотой Мойки.
Каждую ночь он глядел на Вирову карту поставщиков илиастра. На два скопления, обозначенные по разные стороны города. Есть припортовый район, длинная дуга от руин Мыса Королевы до новых доков, строящихся под Лососевой Скалой, – тут все приняли пепел. От почтенных торговцев навроде Крэддока, что раскланиваются с алхимиками, до последнего ковырятеля грязи, заначившего с войны пару канистр илиастра. Все они ходят под Раском.
Под ним, под Бастоном.
Нельзя отрицать, чувство власти приятно, однако оно строилось на песке. Если Раск очнется, если вернется дракон – что тогда?
Подошла Карла и вручила ему чашку с дымящимся чаем.
Несколько минут оба сидели в тишине, но не такой, как бывало, уютной тишине старого дома на Мойке. Они сейчас будто взломщики, тишком забрались куда-то в чужое. Или только ему кажется, что он недостоин этого крова? Он пока не отчитывался за эти дни перед Синтером, но, похоже, поневоле придется. Карлу никто здесь в обиду не даст, но жрец угрожал расправиться и с другими.
– Надо сходить проведать маму.
– Она в безопасности. С ней друзья. – Карла пригубила чай. – Я побуду здесь, на случай, если понадоблюсь. Тебе бы тоже лучше остаться.
Бастон уставился на руки. Ему хотелось, чтобы кто-нибудь подсказал, что делать, кого бить. К этому он подготовлен, в этом хорош. Умеет организовывать, способен выстроить Братство, но преступному миру нужен предводитель с широким взором. Вот если бы Шпат заговорил с ним, объяснил, как будет лучше для города. Кого следует убрать? Манделя, как хочет Раск? Даттин с ее тайными союзниками? Нижние боги, их бы он исполнил с удовольствием. Или захватчиков из Ишмиры, и пошло Перемирие на три буквы?
«Скажи мне, что делать. Скажи, пока у меня есть такая возможность. Скажи, как загладить вину».
– Нужно продвинуть кого-то из парней в смотрящие за Призрачным базаром. И старыми доками. Я подумываю про Гуннара и, может, Стена Неумеху, – нарушила тишину Карла.
«Оба из Братства. Оба наши».
– Я разберусь.
– На следующей неделе в Лирикс отплывает корабль. Мы должны отправить домой тело Вира.
– Я так понимаю, ему понадобится эскорт.
Карла улыбнулась:
– Его должны везти сородичи. Из чистокровных гхирданских семей, а не купленные пеплом. Подумываю, не отослать ли нам кого домой в Лирикс. Если ты скажешь, что приказ получен от Раска, то они подчинятся.
– И что мы будем делать, когда прилетит дракон и увидит, что его соплеменники высланы, внук мертв, а Избранник прикован к постели?
Карла собиралась ответить, когда в дверь замолотил вестовой:
– Босс! Босс! Под Лососьей Скалой неприятности!
Оказалось, под Лососьей Скалой все было хуже, чем неприятности.
Там тянулся длинный причал, обросшие гнилью сваи уходили в пенную воду Исповедной бухты. Поодаль ветшали склады, заброшенные после Кризиса. Всем этим владел торговец алхимией по имени Барроу. Месяц назад Бастон поплескался в мусорной жиже, держа голову Барроу под водой, пока тот не сдался и не принял пепел, поклявшись быть вечно верным Гхирдане.
Теперь здесь стоял отряд городского дозора, синие плащи развевались под морским ветром. На складской крыше ярко горели огни троицы сальников.
Бастон изучал их в подзорную трубу. Недавно отлиты, как тот, на кого он наткнулся у Манделя, в отличие от пугала, напавшего на Раска. Горбятся, как горгульи, плащи стражи приклепаны к восковым плечам. Сальники вернулись на улицы. Встречайте недобрые старые времена в придачу ко всей нынешней новой неразберихе.
– Мы пришли собрать долю с Барроу, как ты велел. Сальники напрыгнули без предупреждения, – сказал один вор, сжимая раненую руку. – Мы начали драться, но они слишком прыткие. Потом набежали дозорные. Барроу сейчас допрашивают, вон там. – Окуляр сместился на конторку, примыкавшую к помещению склада. Бастон разглядел тонкое лицо Барроу. Тот разговаривал с капитаном стражи.
– Сколько наших забрали? – спросил Бастон.
– Арестовали Стена Неумеху и молодого Лео. Джан пробовал сопротивляться, и ему перерезали горло. Остальным удалось уйти.
– Двигаем в Новый город, – приказал Бастон. – Дозор за нами не сунется.
– А сальники?
На сальниках форма городской стражи. Когда их выпускали на улицы перед Кризисом, то налагали на них те же правила, что и на гвердонский