Родители Джули дарят мне шкатулку, украшенную полированным нефритом. На ней висит ценник, и я сглатываю, когда вижу, сколько она стоит. В ответ я протягиваю им свой подарок через стол: полиэтиленовый пакетик с кусочками дыни из Аньси. Его шелест кажется мне жалким. Я говорю, как бы оправдываясь:
– Это самые сладкие дыни, я купил их в краю дынь и пронес пешком более сотни километров!
Мама осторожно пробует кусочек, улыбается и вежливо говорит:
– Вкусно.
Отец воротит нос. Он не любит сладости.
Целую неделю нас приглашают на ужин разные родственники. Каждый раз я горой возвышаюсь над окружающими, я кажусь себе волосатым зверем из вечной мерзлоты, саблезубым тигром или мамонтом.
Мы с Джули опаздываем на первый ужин; дюжина людей уже ожидает нас за круглым столом в отдельной зале ресторана, все устремляют на меня свои внимательные взгляды. Я хочу снова оказаться в пустыне.
– Это одногруппник нашей дочери, – представляет меня ее отец, но Джули берет меня за руку и громко произносит:
– Это не мой одногруппник, это мой друг!
Неловкое молчание. Я чувствую ее маленькую ручку в своей ладони. Я бы с удовольствием взял ее с собой в пустыню. Впервые я чувствую стыд за то, чем я занимаюсь: все это бородатое бродяжничество, фотографирование, ежедневная писанина в блоге.
И тем не менее я достаю свои камеры и шатаюсь по городу. Джули говорит, что она хорошо понимает, как для меня важно фотографировать. Пока она встречается со своими подружками, я посещаю статую Мао Цзэдуна, а затем могильный холм Лю Бэя, предводителя трех поклявшихся в Персиковой роще. И иногда мне кажется, что я все еще нахожусь в пути. Как будто я все еще контролирую ситуацию.
Под моими постами в блоге множатся комментарии, призывающие меня вернуться в пустыню, но я игнорирую их.
– Хочешь на остров Хайнань? – спрашивает Джули. – Там нам будет хорошо.
И вот уже я стою босиком на белом пляже, море омывает мои натруженные ноги. Джули со мной рядом, она смеется над крупной медузой, которую принес прибой.
– Теперь мы одни и можем наконец расслабиться, – говорит она.
Но я уже давно не в состоянии расслабиться. Целыми днями я таскаю ее по острову, чтобы все фотографировать, по ночам я мечусь во сне. Мне часто снятся кошмары.
Как-то раз я забываю во время прогулки включить навигатор, чтобы отметить дорогу. Я чуть не плачу, когда обнаруживаю это. Джули удивленно смотрит на меня.
В другой раз я говорю ей, чтобы она подождала меня на пляже, пока я фотографирую закат. Я возвращаюсь через три часа, и ее глаза становятся черными от гнева.
Родители приезжают к нам в гости на два дня. Я признаюсь Джули, что немного боюсь ее отца. Она успокаивает меня, она говорит, что он любит казаться более резким, чем он есть на самом деле. Кроме того, я нравлюсь ее маме, а это самое главное. Она смеется: разве я не знаю, что в Сычуань решающее слово принадлежит женщине?
Я как-то раз оказался наедине с ее отцом. Мы сидим на веранде ресторана друг напротив друга, Джули с мамой пошли мыть руки, на заднем плане шумит море. Мы молчим, и он испытующе смотрит на меня.
– Выпьем, – говорит он и поднимает бутылку с пивом, чтобы налить мне.
Я знаю, что это значит. Сяо Чай объяснял мне это в одну из своих попыток склонить меня к выпивке:
– Когда в Китае мужчины о чем-то серьезно беседуют, они почти всегда выпивают вместе. При этом не важно, хотят ли они заключить сделку или просто подружиться.
Я прикрываю свой стакан ладонью. Отец вопросительно смотрит на меня.
– Я никогда не пью, – говорю я и начинаю объяснять ему, что трезвость – одно из моих правил, так же, как остальные правила путешествия. Я всегда хочу сохранять над собой контроль. Кроме того, это полезно для здоровья.
– Не важно, – говорит он с улыбкой и наливает мне стакан колы.
Прощание оказывается тягостным. Мы с Джули сидим в зале ожидания аэропорта, потолок низкий, на полу лежит ковер, воздух прохладный и ароматный, как во всех аэропортах. Джули в платье с цветами и в летней шляпке.
Я извиняюсь за то, что все так вышло.
– Это не должно тебя расстраивать, – говорит она и проводит рукой по моим волосам.
– Я не могу иначе, – говорю я.
Она грустно улыбается:
– Да, я знаю.
Осень
Рябь в глазах
5 сентября 2008 года.
Дуньхуан, западный конец Коридора Хэси
Дуньхуан. Я прибываю на аэродром, и вся пыль пустыни Гоби снова у моих ног. В гостинице меня спрашивают, не прибавил ли я в весе. Я смеюсь. Мне нужен жир.
Китайцы не очень любят есть из банки. Я тоже не люблю, но в дороге это удобно и практично. Опасаясь, что тут не окажется консервированных продуктов, я привез с собой кукурузу и фасоль. Я нагружаю свою кабутце под завязку, вдобавок покупаю рисовую кашу, кексы, сушеное мясо и несколько упаковок воды. Кроме того, я наполняю водой канистру, чтобы вечером можно было помыть ноги.
Руби забрал с собой так ни разу не использованный набор для бадминтона. Тент от солнца мы где-то потеряли. Обе табуретки я оставляю в кабутце на случай, если у меня будут гости.
Упаковавшись, я отправляюсь спать пораньше. Меня будит какая-то женщина, которая обходит всю гостиницу и проверяет, у всех ли закрыты окна.
– Песчаная буря! – кричит она.
Да, я тоже слышу приближение бури. Отодвинув занавеску, я наблюдаю за коричневым вихрем. Деревья гнутся на ветру, ветви ломаются, песок летит в оконное стекло. Буря, набравшись сил в дюнах, превратилась в черное чудовище. Я стою в трусах перед окном и пытаюсь себе представить, как мы с кабутце искали бы сейчас укрытие, если бы были снаружи. Вот он, настоящий песчаный шторм. Я падаю на кровать.
Звонит Джули. Я объясняю ей, что не могу сегодня отправиться в путь, потому что здесь песчаная буря.
– О, – говорит она.
– Я не знаю, когда буря закончится, – поясняю я.
– Будь осторожен, – предостерегает она. Ей, похоже, все равно.
Уже на следующее утро небо очистилось. Я прощаюсь с сотрудниками отеля, достаю кабутце из укрытия и отправляюсь в дорогу, ступая по тонкому слою песка. Люди в оранжевых жилетах заняты уборкой веток и сучьев с улиц города. Я поворачиваю на север и прохожу через перекресток, где мы с Руби продали наш огурец месяц назад.
Я на секунду останавливаюсь и ловлю себя на том, что ищу глазами голубой грузовой велосипед без тормозов. Мне не хватает Рубена. Джули сейчас у своих родителей в Чэнду. Учитель Се далеко, где-то в Синьцзяне.
Я пишу ему эсэмэску, что наконец иду за ним следом. По длинной аллее я выхожу из оазиса. Деревья сплетаются ветвями над моей головой, образуя зеленую крышу, в воздухе разлит спелый аромат позднего лета. Я смотрю вниз по ходу дороги и вспоминаю второй день моего путешествия: красивая аллея за мостом Марко Поло. Тогда я мечтал, что все улицы на моем пути будут выглядеть так.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});