Читать интересную книгу Адъютант императрицы - Грегор Самаров

— И на мое имя, — глухо проговорила Екатерина, — страшным пятном падет эта кровь, как и кровь другого, — тихо прибавила она, — в которой мой сын требует ответа, воспоминание о которой заставляет меня опускать перед ним голову и из которой восстало грозное привидение в виде Пугачева. Но все равно, — выпрямляясь, воскликнула она, — я должна все знать, как бы от этого ни страдало мое сердце.

Она снова позвонила и приказала позвать к себе князя Орлова и в мрачном молчании, подперев рукой голову, ожидала его прибытия.

Потемкин стоял возле нее со скрещенными руками. Он чувствовал, что настал решительный момент. Затеянная им игра, при помощи которой он думал разом уничтожить своего врага, могла стать роковою и для него.

Накануне вечером Орлов, покинув Зимний дворец, мчался в Гатчину, где уже надеялся найти Аделину. Он не сомневался, что ему будет нетрудно овладеть красавицей. Что значил в сравнении с ним бедный, ничтожный офицер?! И легкое сопротивление, ожидаемое им с ее стороны, придавало всему приключению большую пикантность.

Однако, к своему немалому удивлению, он узнал, что Аделина не приехала в Гатчину; он прождал ее часть ночи, снедаемый нервным нетерпением, посылал гонцов на дорогу, но ни один не принес ему желанного известия.

Рано утром Григорий Григорьевич отправился обратно в свой дворец и, прибыв, приказал позвать кучера, который был выслан для похищения Аделины, но оказалось, что тот не возвращался. Беспокойство князя возрастало. Слуги трепетали от его грозных окриков, пока он наконец не успокоился, выпив три бокала шампанского с ромом, и не погрузился в тяжелый сон.

Его разбудил приказ императрицы явиться к ней. Лишь с трудом Орлов припоминал вчерашнее, но, когда это удалось ему, Григория Григорьевича снова охватила бешеная ярость, тем более что доложили — кучер все еще не возвратился.

Князь поспешно оделся и сел в карету. Мысли проносились в голове в диком беспорядке, но над всеми ними господствовал все возраставший гнев на чью‑то таинственную власть, осмелившуюся препятствовать его воле.

Проходя по приемной императрицы, князь Григорий Григорьевич увидел Аделину, испуганно поднявшуюся со своего места у окна при его входе. Смущенно и вместе радостно глядела она на него; его появление и растерянный вид подали ей надежду, что императрица, узнав о причинах всех ее страданий, зовет теперь князя к ответу.

Орлов остановился на мгновенье, его лицо стало еще бледнее, он стиснул зубы, как будто хотел удержать готовое вырваться проклятие; затем быстро повернулся и вошел в кабинет императрицы.

При его появлении Екатерина поднялась, но в испуге сделала шаг назад, увидев на его лице следы бессонной ночи и дикого, необузданного гнева. Потемкин подвинулся к государыне, как будто хотел защитить ее. Орлов пристально смотрел на государыню; он не поклонился ей и, по–видимому, совсем не замечал Потемкина и Бередникова.

— Ваше императорское величество! Вы изволили приказать позвать меня, — сказал он с угрозой в голосе, — я пришел.

Императрица успела овладеть собой; гневно сверкнув глазами, она подошла к князю и проговорила:

— Вы должны оправдаться, князь Григорий Григорьевич, так как против вас возводятся тяжелые обвинения!

— Обвинения? — воскликнул Орлов. — Но кто же обвинители?

— Факты говорят против вас кровавым, ужасным языком, — ответила Екатерина. — Вы приказали похитить актрису Аделину Леметр и отвезти ее в Гатчину.

— Я уже догадался, — возразил Орлов, — что какой‑то коварный негодяй похитил девушку и привез сюда.

— Чтобы спасти ее от насилия, — проговорила Екатерина. — Затем, вы знали о заговоре, целью которого было возведение на престол Иоанна Антоновича, и отдали находящемуся здесь генералу жестокое распоряжение, в силу которого была пролита благородная кровь отпрыска Петра Великого. Это — разбой, убийство и предательство, и на меня падает вина за это убийство, так как мир и история обвинят государыню за поступок ее слуги.

— Я мог бы отказаться от ответа в присутствии лиц, не имеющих права становиться между мной и моей императрицей, — возразил Орлов. — Но все равно, я могу сказать перед всем светом, что вы, ваше императорское величество, говорите совершенную правду.

— А если это правда, — воскликнула Екатерина, — то как осмеливаетесь вы…

— Может быть, я и не осмеливался бы, — прервал ее Орлов, — если бы не считал возможным, что Екатерина Алексеевна станет обходиться со своим первым слугой и преданнейшим другом как с последним крепостным мужиком. Но я считал это невозможным и потому посмел спасти трон от угрожавшей опасности, не нарушая ни на одну минуту спокойного сна императрицы. Я приказал наблюдать за внушавшим мне подозрение Мировичем, я узнал его план, я дал созреть этому плану, чтобы иметь доказательства, чтобы узнать все беспокойные элементы, которые могли бы быть опасны моей государыне. И, когда все было бы готово, я хотел вырвать с корнем грозящую опасность и уже тогда показать ее вам совершенно безвредною.

Императрица потупилась.

— А что вы скажете по поводу того жестокого приказа, — сказала она, — жертвой которого пал Иоанн Антонович?

— А разве я не должен был позаботиться обо всем, чтобы какая‑нибудь случайность не помешала моим расчетам? — возразил Орлов. — Для такого именно случая и был отдан этот приказ, но такой случай не должен был наступить. Об этом должен был позаботиться Ушаков, ему было поручено задушить восстание в самом его зародыше.

— Ушаков? — воскликнул Потемкин. — Да ведь он получил от меня приказ арестовать Мировича, и тогда зло было бы предотвращено.

Орлов, казалось, не слышал слов Потемкина, только его лицо еще больше осунулось и глаза заблистали гневом.

— В артиллерийских казармах все было готово для встречи Иоанна Антоновича, — продолжал он. — Заговорщики схвачены, и я представлю вашему императорскому величеству список виновных. Вы, ваше императорское величество, должны быть благодарны мне, что я бдительно стою на страже у ступеней вашего трона, ни на одну минуту не нарушая вашего покоя.

— А кровь, пролитая невинная кровь? — воскликнула потрясенная Екатерина Алексеевна.

— Невинная? — спросил Орлов. — Да разве Иоанн Антонович не был в тайном соглашении с заговорщиками? Разве он не хотел свергнуть вас с престола? Разве он пощадил бы вашу жизнь, если бы ему удалось его предприятие? И раз уже совершилось кровавое деяние, — продолжал Орлов, делая шаг вперед к императрице, — то разве смерть не лучше для него, чем жалкая жизнь в неволе? И не представлял ли бы он собою опасности все время, пока жил? Если уж мертвецы встают грозными призраками, то не лучше ли сделать безвредными живых? Несмотря на то что неуклюжие руки нарушили мои расчеты, тем не менее все случившееся совершилось к вашему благу, ваше императорское величество, и к упрочению вашего трона.

— Ну, а эта девушка? Эта Аделина? — спросила государыня.

— И предполагал, что она, как возлюбленная заговорщика, тоже представляет собою опасность. Мне казалось, что было бы лучше лишить ее свободы в момент восстания и передать в надежные руки.

— Какая наглая ложь! — воскликнул Потемкин. — И единственный человек, который мог бы распутать эту сеть лжи, находится на том свете! Бедный Ушаков!

— Жалкие люди, покупающие предателя, могут сообщить сведения о предателе, меня же это не интересует, — проговорил Орлов, не глядя на Потемкина. — Теперь, ваше императорское величество, — продолжал он, — я ответил на обвинение, я дал вам в руки все разветвления этого опасного заговора; угроза, которую воплощал собою Иоанн Антонович вашему могуществу, исчезла и единственная опасность, угрожающая вашему трону, исходит оттуда, где некий Пугачев прикрывается именем скончавшегося императора. Теперь можно свободно и уверенно всеми силами выступить на подавление этого восстания, после того как враги внутри дома уничтожены. Если во всем этом заключается вина, вы, ваше императорское величество, вольны судить.

Глубоко потрясенная, стояла Екатерина Алексеевна, склонив на грудь голову, в то время как Потемкин пристально наблюдал на нею, не сводя взора. Наконец она выпрямилась; ее глаза были в слезах, губы дрожали, когда она промолвила:

— Бог рассудит, и Он Один может заглянуть в сердца тех, которые были исполнителями Его неисповедимых намерений. Князь Григорий Григорьевич! Не знаю, благодарить ли мне вас, так как я все еще нахожусь под впечатлением ужаса всего происшедшего. Прошу вас быть и впредь на страже моего царства и трона!

Она протянула Орлову руку, но вздрогнула, когда он поднес ее к своим губам.

Потемкин отвернулся. Бередников же, сложив руки, прошептал:

— О, Господи, зачем не дал Ты мне возможности умереть, как подобает солдату, в честном бою, а вместо того сделал меня орудием смерти несчастного отпрыска исконных царей русских!..