Читать интересную книгу Время дня: ночь - Александр Беатов

На голых ветках дерева, прямо под самым окном Николая, продолжая ещё раскачиваться, висел странный предмет, по форме напоминавший пружину, выдранную из матраса Гулливера.

Дядя Коля приблизил лицо к холодному стеклу, прислонился к нему лбом. От его дыхания стекло сразу же запотело, и рассмотреть предмет не удалось. Он протёр окно кухонным полотенцем, начал опять всматриваться.

Брань наверху усилилась. Послышался топот, хлопанье дверей, резкие визги и выкрики. Дядя Коля пошёл в прихожую и через наружную дверь услышал шаги нескольких человек, быстро поднимавшихся вверх, мимо лестничной площадки Круглова. Затем до его слуха донеслись частые звонки в дверь верхних соседей, сразу притихших.

Дядя Коля подошёл к двери, некоторое время стоял прислушиваясь и, наконец, желая получить какое-то недостающее для связи двух событий количество информации, приоткрыл дверь — и сразу увидел перед собою человека в милицейской форме, который одновременно нажал кнопку звонка. От неожиданности Круглов вздрогнул.

— Извиняюсь, товарищ! — сказал громко милиционер. — Мне необходимо пригласить вас в качестве понятого.

— Что? — переспросил Николай.

— Понятым, пожалуйста, гражданин! Пройдёмте наверх! — скомандовал милиционер.

— Ась? — Николай прикинулся, будто опять не понял.

— Пожалуйста, оденьтесь, гражданин! — приказал милиционер. — И пройдёмте!

— Я, энтого… болен… — пролепетал Николай. — На антибиотиках…

— Ничего… — ответил милиционер. — Я тоже — на антибиотиках. Сейчас многие не здоровы.

Дядя Коля, не закрывая двери, повернул назад в квартиру, начал одеваться.

"Хорошо, что болею", — подумал он, — "А то бы и меня застукали, если б был пьян…"

Он оделся, положил ключи от квартиры в карман, вышел в прихожию.

"Хотя, ведь, если б не болел", — продолжал он размышлять, — "То был бы щас на Заводе…"

Он захлопнул за собой дверь, направился вверх по лестнице, следом за милиционером и соседкой Кузьминой, которую уже тоже взяли в качестве понятой.

"Эх, не надо было мне открывать дверь!" — думал про себя Николай, — "Лежал бы себе в постели…"

Дядя Коля чуть не плюнул с досады.

Подходя к квартире, куда его вели, он успокоил себя: "Ну таперече-то уж мне ничего не грозит… Понятым — так понятым… "

— Глянь, дядя Коля! — завопила жена Ивашки, Нюрка, когда Николай вошёл. — Житья не даёт, стервец! Совсем упился! Вся фатёра провоняла первачом! С работы вчерась уволили за пьянство!

— Заберите его в тюрму, к чёртовой бабушке! — продолжала горланить баба, уже обращаясь к милиционерам, остановившимся в прихожей. — Гляньте, вона, на кухне, сколько энтого дерьма нагнал!

Один из милиционеров прошёл на кухню, вернулся с бланком протокола, развёрнутого на планшетке.

— Будем составлять протокол… А где же сам виновный-то? — спросил он.

— Да вона! В комнате! — на той же ноте прокричала баба. — Спрятался! Страшно стало, как вы пришли… А то всё храбрился! Думал, я токмо пужаю милицией-то… А вот, те, выкуси! Получай теперь!!

Все прошли в комнату, точную копию дяди Колиной, с тою лишь разницей, что кроме чёрно-белого телевизора и дивана, на котором, поджавшись, сидел Иван, мужик, лет тридцати, в ней больше ничего не было.

Милиционер, с протоколом, начал задавать вопросы. Иван был пьян, отвечал невпопад, впрочем, больше прикидываясь пьяным и, как бы, беспомощным, нежели был на самом деле. За него больше говорила жена, обвиняя его почти во всех смертных грехах. Под конец вспомнили о понятых, до сих пор стоявших в стороне, никак не участвуя в происходившем.

— Подпишите, товарищ! — обратился милиционер к Круглову, протягивая авторучку и планшет с протоколом. — Как будет ваша фамилия-то?

— А почём я буду подписываться? — вдруг возразил дядя Коля, дождавшийся, наконец, своей очереди.

Милиционер вскинул на него взгляд, сдвинул брови.

— Вы что, гражданин, не знаете, что это — ваш гражданский долг — выступать в качестве понятого?

— Я не отказываюся от долга, — ответил Круглов. — Токмо почём я буду подписывать, если никакого криминала не вижу?

Иван, всё сидевший до сих пор на диване, с благодарностью посмотрел на Николая.

— Как не видишь?! — закричала Нюрка на дядю Колю. — Глянь! Вся кухня заставлена самогоном!

— Покажь! Тады, может, подпишу, если то правда самогон…

Иван опустил голову ниже плеч, покрутил ею, что-то про себя пробормотав.

По приказу милиционера он поднялся, и все, следуя за "хозяином" отправились на кухню.

Там, на подоконнике, стояло с десяток бутылок из-под водки, все "под завязку" наполненные прозрачной жидкостью. Ивана снова усадили на единственный на кухне стул.

— Ты что, не чуешь, как тута воняет кругом? — снова вступила в брань Нюрка, подходя угрожающе к Николаю.

— А, может, энто от тебе так воняет! — парировал дядя Коля.

— Спокойно, товарищи-граждане! — милиционер сделал шаг, встав между Николаем и Нюркой, готовой в него вцепиться.

— Сейчас мы предъявим товарищу вещественное доказательство, — продолжал милиционер…. Подержи-ка Степан, протокол, — обратился он к своему коллеге, протягивая ему планшетку.

Через минуту милиционер уже подавал Николаю стакан, доверху наполненный самогоном.

— Вот! Что это, гражданин?

Дядя Коля осторожно взял стакан, поднёс к носу, понюхал, приподнял выше, посмотрел на свет.

— Прозрачная, как вода! — сказал он. — Токмо ничем не пахнет. Я, ведь, на больничном, уж как вторую неделю. Ничего не чувствую… Антибиотики…

— Не чувствуешь — так попробуй на скус! — взорвалась баба.

— И то верно! — Дядя Коля осторожно макнул в стакан мизинец, облизал, обвёл взглядом присутствующих, внимательно за ним наблюдавших. Все в ожидании его дальнейших действий молчали. И тогда дядя Коля, приподняв вверх плечи, поднёс стакан ко рту, стал медленно пить…

Никто не посмел прервать, пока он не допил весь стакан до дна, и совсем не поморщившись, отдал его Нюрке.

— Ну, что? — не выдержала она, кривясь в улыбке.

— Мене врач говорил давеча, — начал дядя Коля, — Пей, говорит, побольше воды, а то, говорит, у тебе, наверное, камни в печени…

Наступила пауза. Дядя Коля ничего больше не добавил, хотя все ждали его суждения.

— Так что ж, гражданин, вы подтверждаете, что выпили самогон в нашем присутствии? — не выдержал милиционер, переходя в нападение.

Дядя Коля удивлённо посмотрел на него в ответ.

— Какой самогон? Энто? — он показал глазами на пустой стакан, в руках Нюрки. — Вы смеётися! Энто ж вода! На боржом старый похожа, тока без газу. Ежели б самогон был, то должон бы сразу забрать! А энто вовсе не самогон! Вода! Говорил я Ивашке: не умеешь ты самогон варить! И не пробуй! Потому как утерян предками настоящий рецепт! А он всё хотел разыграть меня: могу, говорит, настоящий первач нагнать!..

Милиционеры переглянулись друг с другом.

А дядя Коля продолжал:

— И не стыдно тобе, Нюра, поклёп на родного мужа наводить? Его ж в тюрьму посодют! А ты сама нигде не работа-ашь… На что будешь жить? Мужик он хороший, работяш-шый! Будь с ним поласковей, так и он изменитца! И про самогон забудит… Ты посмотри на мою старуху! Сколько лет мы вместе! Я, грешным делом, хошь и зашибаю часто, ан никогда не услыхал от ей плохого слова… Потому как любит! А вы самое главное в жизни потеряли! И в милицию человека сдаёте! И вся жисть — насмарку! Какия времена мы пережили! Войну прошли! Знамо-дело, и он родился не в лёгкое время… Да и ты… Голодали… Без отца-матери… Детдомы, шпана… Знаю!

Николай выразительно замолчал.

Нюрка заморщилась, стала утирать ладонью слезу, вылезшую из глаза, всхлипнула.

— А ты, Иван, — продолжал Николай, переходя на самогонщика. — Глянь! Много ли ты нажил? Чего ты добился в жизни? Голы стены одне! Помрёшь — что опосля тобе останитца? Никто и не вспомнит! Токмо ты еш-шо молодой… И пока еш-шо не поздно всё изменить… Встань! Когда с тобой старшие говорят! — вдруг закричал Круглов — и мужик, сидевший с понуро опущенным в пол взглядом, будто уже раньше почувствовал, что хотел от него Николай, быстро подпрыгнул, как на пружинах, выпрямился, поворотил взгляд куда-то вбок, к углу, где ничего не было.

— Не лёгкое у вас у обоих было детство! — продолжал Николай свою речь. — И сейчас не легко! Токмо никто вам не поможет — никакая милиция — ежели сами не поможете себе… Ежели не ухватитеся крепко друг за дружку!.. — дядя Коля свёл вместе свои руки и переплёл между собою пальцы, — И тогда токмо сможете выстоять!

Он опять замолчал, взглянул на милиционера, с планшеткой, поворотившего свой взгляд куда-то к окну, мимо ряда бутылок, на подоконнике.

— А ты, сержант, — сказал он, обращаясь к нему, — придёшь домой опосля работы… Жена подаст ужин… Сядешь за телевизор… И что? Даже не подумаешь, что этот, вот, бедолага в энто время будет валяться на нарах с клопами… И всё из-за чего?