Читать интересную книгу Время дня: ночь - Александр Беатов

Покончив с рецептами, начала что-то быстро писать в медкарте, посмотрела на Сашку, взглянула на часы. Сегодня она явно не успевала управиться с пациентами раньше срока…

— Придёшь через три дня! Я открываю тебе больничный! Принимай лекарства! Всё!

— Спасибо, Мирель Даниловна! — Саша взял рецепты. — До свидания!

— После того как поставишь печати в регистратуре, — ответила врачиха, — вернёшься ко мне… Пройдёшь без очереди… Мне нужно проверить, всё ли правильно делают в регистратуре… Не забудешь?

— Нет, не забуду…

— Ну, хорошо… — Она подняла телефонную трубку и сразу стала набирать номер.

С чувством облегчения на душе оттого, что так просто оказалось получить освобождение от работы, Саша вышел из кабинета, стал спускаться по лестнице.

На втором этаже он неожиданно столкнулся с Вовой Теплушкиным, выходившим на лестничную площадку.

— Это — ты?! — удивился Сашка.

— А это ты! — парировал Вова, улыбаясь. — Мир тесен!

Вместе они направились вниз. Вместе же встали в очередь, из пяти человек, в регистратуру.

— Как самочувствие? — поинтересовался Теплушкин. — Мне Санитар рассказал, что случилось…

— Ничего… Всё нормально… — ответил Саша нехотя. — Зачем он, только, назвался Санитаром… Это, ведь, вызвало у моей матери подозрение…

— Санитар не идёт на компромиссы… Не все так могут…

— А ты? Ты так же поступил бы?

— Не знаю, как бы поступил я… — Вова тяжело вздохнул. — У меня имя обыкновенное… Я как-то его не решился поменять. Впрочем, раньше некоторые мои бывшие приятели меня называли Хиппи. Но теперь такая кликуха мне ни к чему…

— А какое у Санитара настоящее имя?

— А разве ты не знаешь?

— Нет. Я как-то не решался его спросить.

— Да такое же, как у тебя, только, на западный манер — немного иначе звучит. Сначала все звали его по имени, но потом стали называть Санитаром, наверное из-за того, что он работает санитаром в больнице. И ещё потому, что он общество наше, как настоящий санитар, очищает… Обращает к Богу таких, как мы с тобой… Меня, вот, вытащил из норкоты… Со мной ещё одного хипаря — Сергея… Ты пока ещё с ним не знаком… Он, между прочим, крестился у баптистов и это как раз он стал так называть Санитара…

— А как это, ты говоришь, на западный манер? Что-то я не пойму…

— Потом поговорим, — шепнул Вова, кивнув на стоявшего перед ними в очереди старика. — Везде уши…

Друзья умолкли, и так стояли минут пять, пока не подали в окно рецепты для печатей. Сашка вдобавок получил больничный лист. Вова проводил взглядом листок, который его товарищ аккуратно сложил вчетверо и спрятал в нагрудном кармане.

— Ой! — опомнился Саша, вытаскивая назад бюллетень. — Меня врач просила зайти на минуту без очереди. Подождёшь?

Вова вздохнул, улыбнулся, показывая вынужденное согласие.

Саша побежал назад, вверх по лестнице, на третий этаж.

Войдя в кабинет, он застал врачиху одну, без пациента, продолжавшую говорить по телефону:

— Смотри! Чтобы это было в последний раз! Больше выручать не буду! — Она протянула Сашке руку за рецептами и больничным листом. — Подожди меня в коридоре! — приказала она, прикрывая ладонью микрофон трубки.

Саша вышел за дверь. Очередь состояла из тех же шести человек, которые находились после Сашки: два молодых толстых парня, вызывающе одетая девица, пожилая женщина, с красной сыпью на лице, два мужика неопределённого возраста.

Через пол минуты открылась дверь. Врачиха протянула Сашке рецепты:

— Больничный лист остаётся у меня. Если не придёшь через три дня, будет прогул.

— Кто — следующий? — обратилась она к очереди.

Саша направился к выходу. Вместо пяти рецептов, он обнаружил в своих руках только четыре. Убедившись, что лекарства те же самые, которые ему выписывали раньше, он поторопился вниз к ожидавшему товарищу.

Друзья вышли на улицу.

Погода была пасмурной. Мороза не было, с крыш капало, и сильные порывы ветра, дувшего с Севастопольского проспекта, не предвещали резкого похолодания, а, напротив, даже были приятны. Два человека, один — с бородой и длинными волосами, связанными сзади в пучок тесьмой, другой же — просто с длинными волосами до плеч, медленно зашагали по тротуару, обходя незамысловатую придиспансерную "зону отдыха", с редкими, недавно посаженными деревцами, и заваленными снегом скамейками.

Саша пересказал Вове воскресное "приключение", не забыв про эфиопа и "мало-вузовского" старика, негативно отозвался о баптистском доме.

— Это очень интересно! — заметил Вова. — Какое совпадение! Прямо символика какая-то… Эфиоп… "Разумеешь ли, что читаешь"… А что было дальше в Деяниях, помнишь?

— Крещение евнуха было… — ответил Саша. — А потом, кажется, забили камнями кого-то из учеников… Стефания или Андрея…

— Видишь: "крещение"! — подхватил Вова. — А баптисты — это как раз те, кто крещение ставят во главу угла. У них "Крещение" считается самым главным в жизни человека. Они — тоже христиане, наши братья…

— Да, я не спорю с этим, — согласился Саша. — Только я чувствую, будто соприкоснулся с каким-то чужим миром… Придя к ним сразу после костёла, как будто, попал из городского дворца в деревенский клуб или на заводское партийное собрание…

— На самом деле, — не соглашался его спутник, — Это — твои грехи отпугивают тебя от братьев-баптистов и закрывают перед твоими глазами свет… У евангельских христиан очень много такого хорошего, чего не хватает нам, православным или католикам… А именно — харизматического духа, горения сердца… Может это тебя так испугало? У них всё открыто… Они ничего не прячут. Так же, вот, и Санитар не стал скрываться от твоей матери и назвался так, как все его называют… Ты, главное, не бойся… Наступит момент, когда то, что тебя испугало, покажется тебе ничтожным. Главное — молись, чтобы Господь открыл тебе свет истины… И чтобы все тоже поняли, что Бог — един, и что мы все — Его дети…

— Я понимаю, — продолжал настаивать на своём Саша, — Однако, это совсем другое… Конечно, я вижу, что они — тоже христиане и даже лучше, чем я. Но их обряд мне чужд. Я чувствую Бога по-своему. И они даже вряд ли смогут понять меня… Я же ведь очень много наслушался их проповедей по "Радио Монтекарло". Они интересны, наводят на размышления, могут даже вызвать слёзы… Но во всём этом нет глубины, тайны… Их отношения с Богом какие-то будничные…

— Ну, ничего… ничего, — Вова решил перевести разговор на другую тему. — Я ведь тоже выбрал католицизм. И православие мне очень нравится. Для нас, людей с художественной натурой, конечно ближе Апостольская Церковь. А среди евангельских христиан, как правило, больше людей простых. Но Бог открывается вовсе не тем, кто чрезмерно много мудрствует… Я тоже теперь стараюсь искать во всём простоты, детскости… Женщины, престижная работа, деньги, роскошь, — всё это от дьявола…

Они повернули на Севастопольский проспект, перешли на другую его сторону.

— А я, ведь, знаешь, зачем сегодня приходил сюда, в диспансер? — поменял тему разговора Вова. — У меня сегодня была ВТЭК.

— А что это такое? — поинтересовался Саша.

— ВТЭК — это Врачебно-Трудовая Экспертная Комиссия, — пояснил Вова. — Хотят переосвидетельствовать и лишить инвалидности.

— Правда? — удивился Саша. — Так ты инвалидность имеешь?

— Я целые восемь месяцев косил в больнице!

— Много! Я отделался всего двумя.

— Смотри, ты, я вижу, больничный сегодня взял… Не перестарайся! А то если просидишь больше четырёх месяцев, то непременно отправят на ВТЭК.

— А у тебя какая статья?

— 4 "Б" — шизофрения. А у тебя?

— 3 "А" — МДП.

— А что это такое?

— МДП — это Маниакально-Депрессивный Психоз.

— Тоже неплохо…

— И что теперь будет с тобой после этого ВТЭКа?

— А ничего… То же самое… Рецепты на лекарства будут бесплатные. Я, ведь, тоже больничные беру время от времени. Если совсем не жаловаться, то могут снять с учёта. И тогда загремишь в армию. Но такое редко случается. Не станешь являться в диспансер, как положено, придут на дом. Захотят — могут и в больницу упечь. Им пациенты нужны… Это ихняя работа…

Вова говорил лениво, медленно, с трудом подбирая слова.

— Послушай, как ты думаешь… А это не грех, что мы "закосили"? — вдруг спросил Сашка. — Ведь вместо нас с тобой кто-то отдувается там, в армии, и даже может погибнуть…

Вова остановился. Некоторое время не знал, что ответить. Порывы ветра раздували полы его самокройного балдахина. Он повернулся боком к ветру. Саша обошёл его, чтобы оказаться напротив.

— Всё зависит от того, кто будет решать, — сказал Вова. — Я думаю, Христос простит… — он тяжело вздохнул, будто вынужденный отвечать на такой вопрос, помолчал с пол минуты и, собравшись с мыслями начал: