Читать интересную книгу Новый Мир ( № 10 2008) - Новый Мир Новый Мир

Говорит Павел Басинский: “Кто-то постмодернизм уже провожает, а ведь мы еще модернизм не похоронили! Полно тех, кто думает, что Андрей Платонов — это писатель будущего. А между тем это гениальный писатель глубокого прошлого! Наталья Корниенко, главный специалист по Платонову, которую я очень люблю и ценю, меня осудит, но так писать, как Платонов, в XXI веке нельзя — нельзя мучить читателя! Модернист считает, что писательское слово самоценно. Типа я так вижу, так пишу, так строю фразу, а вы — наслаждайтесь этим, поражайтесь, понимайте, какой я гениальный. Это больше не пройдет. Это проходило в XX веке. Тогда за это могли расстрелять, могли провозгласить гением, могли одновременно расстрелять и провозгласить гением. Но что из XX века реально перешло в XXI? „Мастер и Маргарита” — с модернистскими штучками, но вполне классический роман. „Тихий Дон”. Даже „Доктор Живаго” — не очень удачный, но вполне классический роман. Признак произведений, которые перешли в новый век, — возможность экранизации, сериализации. Романы XIX века перешли в ХХI, а большинство великих романов ХХ остались в прошлом. Современная проза через голову XX века возвращается к XIX веку”.

Дмитрий Румянцев. Малая европейская традиция в русском роке, или Чудеса интерпретации. — “Нева”, Санкт-Петербург, 2008, № 7 <http://magazines.russ.ru/

neva>.

“Поводом для написания данной статьи послужили две публикации в журнале „Нева” — о рок-культуре за авторством культуролога Екатерины Дайс. <...> Итак, основной message обоих материалов заключается в том, что Русский Рок как явление принадлежит к так называемой малой культурной европейской традиции (в дальнейшем — МТ). МТ пронизывает всю рок-культуру и является в ней безусловной доминантой. Что же это такое? „Малая культурная традиция — это субдоминантная в рамках европейского культурного космоса парадигма, сложившаяся как единое целое в III — IV веках н. э. из элементов, отброшенных при формировании христианского космоса, составившего большую культурную традицию”. Опознать МТ можно по „гностико-манихейскому миропереживанию, характерному для субдоминанты”. <...> Это двойное дно автор статьи и пытается высветить, расшифровав многочисленные тайные знаки. При этом наиболее успешны на этом поприще скрытых смыслов двое: Борис Гребенщиков и Майк Науменко...”

Здесь же напечатан ответ Екатерины Дайс (“Упрощение недопустимо”): “Вот уже два года мне приходится отвечать в Интернете на различные, в основном возмущенные реплики в сторону моей статьи „Русский рок и кризис современной русской культуры” („Нева”, 2005, № 1). Теперь к этой печальной обязанности прибавилась еще и необходимость оправдываться за выводы, сделанные в материале „Майк и БГ: Поиски Софии в русском роке” [„Нева”, 2007, № 8]. <…> Я никак не спорю со значимостью русского рока для отечественной культуры. Я его исследую. Судя по всему, именно это вызывает энергичный протест моих оппонентов. <...> Меня же в моей работе интересовали не интервью (где люди показывают скорее свою маску, нежели подлинную сущность) и не воспоминания очевидцев (зачастую не понимающих того, что важно исследователю). Меня интересовали тексты, тексты и еще раз тексты. А в текстах Майка и БГ я смогла обнаружить устойчивые и повторяющиеся мотивы, связанные <…>”. И т. д. См. упомянутые выше статьи Екатерины Райс.

“С Высоцким произошло то же, что с Зощенко: сдвиг от массовой аудитории в сторону более элитарной...” Беседу вел Дмитрий Стахов. — “Русский Журнал”, 2008, 25 июля <http://www.russ.ru>.

Говорит Владимир Новиков: “Когда-то, когда рассказы Зощенко читали с эстрады, он воспринимался как сейчас Задорнов. А теперь Зощенко — автор для тех, кто обладает тонким чувством языка и юмора. Это же происходит и с Высоцким. У него всегда будет своя аудитория, только уровень ее будет все выше и выше. В пользу этого говорит и то, что сложилась настоящая наука — высоцковедение”.

Юрий Семенов. Против глобальной эксплуатации. Ни русские, ни Россия ни

в каком оправдании не нуждаются. Беседовал Алексей Нилогов. — “АПН”, 2008,

9 июля <http://www.apn.ru>.

“<...> славянофилы занимались оправданием русских и России. В действительности же ни русские, ни Россия ни в каком оправдании не нуждаются”.

“Человек есть единство духа, имеющего социальную природу, и тела, являющегося биологическим организмом. Человек остается человеком, пока дух (социальное) господствует над телом, пока социальное держит под своим контролем животные инстинкты. Важнейшим средство обуздания животного индивидуализма является мораль с ее чувствами долга, чести и совести. Капитализм представляет собой такую форму общества, которая уничтожает мораль, а тем самым порождает тенденцию к превращению человека в животное, причем животное крайне опасное, ибо оно обладает разумом. Эта тенденция „оскотинивания” человека сейчас непрерывно набирает силу. Ее нельзя оборвать, не уничтожив капитализм ”.

“Оценку логических трудов Зиновьева я дать не берусь, ибо не являюсь специалистом в этой области. Но философом он был никаким. И социологом тоже”.

“<...> Фукуяма выдвинул свою идею [“конца истории”] тогда, когда она уже была явным анахронизмом”.

“<...>„Философия хозяйства” С. Н. Булгакова. Она столь же пуста и глупа, как и все другие опусы представителей русской религиозной философии конца XIX — начала XX века”.

“Я знаком с прежними работами Тоффлера. Оригинальных и свежих идей я в них не заметил: там излагался один из многих вариантов к настоящему времени окончательно обанкротившейся (но почитаемой в России) концепции постиндустриального общества. Не думаю, чтобы в последней своей книге он смог добавить ко всему сказанному им раньше что-то значительное и интересное”.

“Прогресс всегда необратим лишь в конечном результате. В процессе самой эволюции всегда имеет место временный частичный или даже полный регресс . Классовое, или цивилизованное, общество с неизбежностью утвердилось на Земле, но было много случаев гибели цивилизаций, когда происходил возврат на стадию предклассового общества (Индская, Микенская, Хеттская и другие цивилизации)”.

“ История есть объективный процесс, идущий по законам, не зависящим от воли и сознания людей . В главном и основном она всегда предопределена, что отнюдь не только не исключает, но, наоборот, предполагает неопределенность в деталях. В истории то,

чего не может не быть, всегда проявляется в том, что может быть, а может и не быть”.

“Что касается идеологемы „Москва — Третий Рим”, то она уже давно сдана в

архив истории”.

Юрий Семенов (род. 1929) — историк, философ, этнолог, профессор кафедры

социальной философии философского факультета МГУ имени М. В. Ломоносова.

Ант Скаландис. Машина желаний. — “Искусство кино”, 2008, № 2.

“В зарубежных изданиях „Мартиролога” [Андрея Тарковского] есть несколько пассажей о Стругацком, которые категорически не хочется здесь цитировать, потому что некоторые из них, противореча известным фактам, заставляют сомневаться в достоверности остальных и наводят на вполне определенные мысли. К несчастью, есть основания предполагать, что Лариса Павловна Кизилова уничтожила ряд записей, сделанных ее мужем. И мы не знаем сегодня, что произошло между Стругацким и Тарковским. <...> Сценарий „Жертвоприношения” написан ими вдвоем, это отчетливо видно даже из доступного нам самого первого варианта. Но ни в титрах картины, ни в одном из интервью Тарковский так ни разу и не упомянул об этой совместной работе. <...> Аркадий Стругацкий был сильно обижен на него, когда увидел фильм, о чем и сказал Юрию Манину, отдавая тому папку с двумя первыми вариантами „Ведьмы” — вроде как почитать, а получилось, на долгое хранение. Именно в архиве Юрия Ивановича Манина мне и удалось найти эти уникальные рукописи, которые считал утраченными даже сам Борис Стругацкий”.

Здесь же — Аркадий Стругацкий, Борис Стругацкий, “Ведьма” (Сценарий).

Укоренение в повседневную жизнь. Роман Сенчин сожалеет, что забросил рок-музыку. Беседовал Михаил Бойко. — “НГ Ex libris”, 2008, № 23, 10 июля.

Говорит Роман Сенчин: “Если смотреть на мир без оптимизма (а оптимизм — это всегда искусственность, самонастройка), то депрессивности не миновать. Я в ранней юности любил стихи Есенина, читал их часами, а они ведь в основном довольно мрачны. Свои рассказы и повести я депрессивными не считаю, скорее это более или менее объективные картинки сегодняшней действительности, портреты типов сегодняшних людей, которым радоваться особенно нечему”.