— В каком-то общем, неортодоксальном смысле, — да. Я левый. Уж точно не либерал-демократ, не сторонник капитализма. Мне кажется, годы оголтелой пропаганды западных ценностей не убили в российском человеке тяги к справедливости, к разумности, к нравственности. Это и есть социализм, который не только возможен, но и неизбежен. Потому что другой вариант — это окончательный развал и гибель”.
Линор Горалик. Младшего среднего возраста. “Симпсоны” и новая зрелость. — “Большой город”, 2008, № 15 (209) <http://www.bg.ru>.
“Дело не в том, инфантильны ли „новые взрослые”, и не в том, не слишком ли
рано взрослеют дети. Дело в том, что все наши предположения о занятиях, соответствующих и приличествующих тому или иному человеческому возрасту, оказались неверными”.
“Выяснилось, что если не воевать на своей земле, есть досыта, жить долго и не очень бояться старости (потому что здравоохранение неплохое, да и на пенсию кое-что отложено), то взрослеть — в старом, суровом понимании этого слова — не так уж обязательно”.
“Важно помнить, что „новые взрослые” — феномен классовый, невозможный без серьезной экономической подоплеки”.
“<…> мирное время — редкая вещь. Жалко тратить его по-взрослому”.
Гурий Подляков и кувшинные рыла. Борис Евсеев считает, что прозаик должен быть языкотворцем. Беседовала Елена Потемкина. — “НГ Ex libris”, 2008, № 22,
3 июля.
Говорит Борис Евсеев: “Мое мировоззрение во многом совпадает с идеями православия, но я не вижу в этом несвободы. Я пишу только то, что знаю. Знаю: за смертью-— жизнь!”
Олег Дарк. Леонид Губанов: “Двадцатого века порог обиваю...” — “Русский Журнал”, 2008, 18 июля <http://www.russ.ru>.
“О Леониде Губанове трудно писать; возможно, в этом причина того, что статьи о нем — редкость, хотя тьма упоминаний, воспоминаний, заметок и отзывов. И можно сказать, что всем им присуще особое раздражение чувств , как дружеских, так и враждебных. Есть поэты, личность которых затмевает, закрывает их творчество; бурная, неустроенная, беспокойная жизнь Губанова, его эскапады, переменчивость настроений и крайность взглядов отвлекают от его необыкновенно серьезной, продуманной, хладнокровной литературной работы (однажды он себя назвал „холодным мальчиком неба”), от его огромной культуры стиха, гармоничного (или дисгармоничного) сочетания традиционности и новаторства”.
Даниил Дондурей — Иосиф Бакштейн — Глеб Морев. Завершилась ли эпоха Просвещения? — “Искусство кино”, 2008, № 1 <http://www.kinoart.ru>.
Говорит Иосиф Бакштейн: “То <...> что мы тут констатируем, — есть завершение гигантской исторической эпохи, которая называется эпохой Просвещения, Новым временем. Она началась с появления великих идей и европейских буржуазных антиаристократических революций, произошедших сразу же после Высокого Возрождения. Тогда был осуществлен первый этап демократизации, который стал базовой идеологией необходимого рынку просвещения масс. Им надо было нести естественный свет разума. Оппозиция прежним устоям строилась на противопоставлении естественного сверхъестественному, на полемике между наукой и религией. А сейчас нам предлагают выбирать между естественным и искусственным. На мой взгляд, завершение этой эпохи совпало — мне как-то даже лестно об этом упомянуть — с распадом Советского Союза. Трансформация огромного исторического периода началась в 1968-м со знаменитой майской студенческой революции во Франции, затем — пражское восстание, а завершилась она падением Берлинской стены в 1989 году и концом СССР в 1991-м. <...> Сначала, если верить Ницше, „умер Бог”. Именно этот процесс метафизических умираний на самом деле завершился смертью прежних представлений о культуре, страшно сказать. По крайней мере, завершается. Та культура, в которой мы с вами выросли и жили, в которой росли наши отцы и деды, в привычном смысле больше не существует, она умерла. В ней исчезла элитарная составляющая. Исчезли или доживают свой век великие художники, возникла оппозиция „естественный — искусственный”, в отличие от прежнего разведения „естественный — сверхъестественный”, которое было свойственно Просвещению. В середине 90-х кончилась „эпоха великих имен”...”
Даниил Дондурей — Кирилл Разлогов — Михаил Угаров. Современная культура: динамика застоя. — “Искусство кино”, 2008, № 3.
“ Д. Дондурей. <…> Но, Михаил, были ли в 2007 году настоящие произведения, которые, как „Идиот” Товстоногова, останутся в истории?
М. Угаров. Таких спектаклей все меньше и меньше. Все-таки должно происходить какое-то сюжетное взаимодействие, нужен контакт между пьесой и спектаклем, радикальная пьеса должна подождать своего режиссера.
Д. Дондурей. Разве мало талантливых новых постановщиков?
М. Угаров. Это вопрос школы, а значит, очень больной вопрос. Я могу назвать много пьес — и наших, и зарубежных, которые до сих пор не поставлены в России. У нас нет художественного языка, на котором можно было бы ту или иную пьесу поставить.
Д. Дондурей. Концептуального, режиссерского, профессионального?
М. Угаров. Да и режиссерского, и актерского языка.
<...> Д. Дондурей. Но почему отторжение именно современного текста, современных пьес, мышления? Чем это вызвано? Продюсеры не разрешают, боятся коммерческого неуспеха?
М. Угаров. Это глобальная проблема. Наше общество очень не любит то, что относится к „здесь и сейчас”. Раньше оно любило будущее — до смерти. Теперь, обратите внимание, обожает прошлое. Сегодня мы входим в эпоху сиквела, политического и как бы эстетического. Сиквел экономит психическую энергию, не надо тратиться. Все понятно: ситуации, герои, поступки. Что будет дальше — ясно”.
Евгений Евтушенко. “Остался идеалистом-социалистом…” Беседу вел Андрей Морозов. — “Взгляд”, 2008, 21 июля <http://www.vz.ru>.
“<...> я как был идеалистом-социалистом, так им и остался”.
“Бродский — великий маргинал, а маргинал не может быть национальным поэтом. Сколько у меня стихов о том, что придет мальчик и скажет новые слова. А пришел весь изломанный Бродский”.
Александр Елисеев. Сталин победил Столыпина. — “Русский Обозреватель”, 2008, 11 июля <http://www.rus-obr.ru>.
“<...> десталинизация России провалилась. А ведь в нее были вложены громадные усилия либерального Агитпропа. <...> Пытались выдвинуть на вершину нашего исторического Олимпа „рыночного националиста” Столыпина, однако он так и не стал
героем нации. Его, конечно, уважают, как честного партиота России, но и только.
И можно даже сказать, что в информационной битве 1988 — 2008 годов Сталин победил Столыпина”.
Александр Елисеев. Чистка под Лениным. — “Русский Обозреватель”, 2008,
17 июля.
“<...> Ленин популярен как раз в силу преобладающего консерватизма . Причем речь идет об инерциальном консерватизме, оставшемся в наследство от советских времен”.
“<...> существует огромная пропасть между общественными порядками и общественными настроениями . Более того, первые сохраняются лишь в силу того, что общество отрицает их не революционно, а консервативно”.
Наталья Иванова. Смена элит в литературе. — “ OpenSpace ”, 2008, 11 июля <http://www.openspace.ru>.
“Что такое была эта номенклатура? А то, что если ты уже куда назначен, то не
исчезнешь. Журнал Твардовского разгромили, а Лакшина перевели — с сохраненным окладом жалованья — в „Иностранную литературу”.
Первая смена элит: 1986 — 1990. Редакторами журналов назначены Бакланов и
Залыгин. Шестидесятники получают второй шанс. Эмиграция — тоже. (Покойники переходят в вечность в статусе литературных классиков.) Топ-пятерка: Битов, Искандер, Карякин, Аксенов, Войнович. Возможны варианты.
Вторая смена: 1991 — 1995. Сеанс исчезновения — секретариат „большого” и „малых” СП революционно сменяют демократы. С бюрократическими правилами в новых условиях они не справляются и, не успев оформиться как элита, исчезают с литературной карты. Моду и тренд определяет андеграунд. Топ-пятерка: Д. А. Пригов, Тимур