Он тоже в недоумении посмотрел на трясущиеся руки, но быстро опомнился, сжал кулаки и почти истерически крикнул:
- Будет как я скажу, дядя! Или с той незваной гостьей, что сейчас сидит в твоих покоях, – в моем дворце!! – тоже поговорят… И не могу обещать, что нежно! Охрана!
У Ронарда сердце оборвалось. Какого грорша… Как?!.. Но времени размышлять не было, вспорол воздух, еще в изломанном пространстве портала заметив корчащуюся от ужаса и боли Ардину, пытающуюся удержать скимитар в сведенных судорогой стремительно чернеющих руках… ухмыляющегося незнакомого мага со шрамом в пол-лица… а за ним – лично Ронардом отобранный отряд дворцовой охраны…
Что сделал после – тоже не думал.
Просто еще не успев выйти из одного портала, создал следующий, разом потратив весь резерв на непосильный даже для опытных портальщиков прием. О том, как скажется на самой Ардине перемещение, с опозданием подумал лишь в тот момент, когда уже перехватил ее, выйдя из одной зеркальной вспышки и молниеносно унося драгоценную ношу в следующую. Для остальных это виделось как черный вихрь с двумя разрывами, не занявший и секунды. Вектор конечного перемещения и то задать не удалось…
После встречи с загадочной прелестницей внезапно опротивело все. Вино, новый чин, отданная ему на забаву Тьела, дядя и гроршевы однокурсники, неизвестно откуда взявшиеся на границе. Ровно до той минуты, пока Оттавия – о, невозможное, божественное создание! – не ответила на его страстные мольбы.
С того момента, как жадно сверкнули ее глаза, будто только и ждавшие согласия самого Аландеса, все было как в тумане. Принц не был до конца уверен, брал ли он ее, или же это она одними только поцелуями и такими болезненно сладкими покусываниями доводила до экстаза. С ней – было счастье. Она всегда приходила ночью, отсыпаясь неведомо где днем. Но ни с одной девушкой близость не приносила до этого столь острых ощущений, не мутила сознание так, как каждая секунда с Оттавией.
Нет, кажется, привычной и понятной ему близости все же не было. По крайней мере, он переставал помнить себя уже после этих жарких поцелуев, неизменно начинавшихся с шеи. А дальше накатывало невозможное, ни с чем не сравнимое удовольствие, куда там банальному сексу… Так было в первую ночь, так было во все последующие. Только во вторую Оттавия прокусила свою губу острыми зубками, позволив ему слизать выступившую капельку, и единственный раз тогда поцеловала в губы.
В ее отсутствие все утрачивало смысл. Забывалось все неважное, меркло. Только самые сильные, самые болезненные эмоции еще плавали поверх. Вроде была Вилария… Кто? Не важно. Или вот отец. К нему чувств давно не осталось. Нет, были поначалу, сколько он добивался его расположения, пока не понял, что они слишком разные, чтобы понять друг друга. Потому известие о смерти принял спокойно, почти равнодушно. Но даже эту невыразительную скорбь Оттавия запросто слизнула в следующую ночь… А когда выяснились и прочие обстоятельства его гибели – сделалось окончательно все равно.
Но еще оставалась ненависть, злость, а вот они, наоборот, расцветали буйным цветом, особенно по отношению к тем, кто хоть на секунду осмеливался отвлечь от источника счастья. В эти моменты Аландес впадал в ярость, мечтая лишь об одном – вновь оказаться в ее дурмане.
Физической слабости он поначалу не придал значения. Когда начала сбоить собственная магия – просто выкинул из головы мысли об этом. Потому что все неважно, когда впереди новая порция безудержного счастья. Пусть в ожидании него трясло и путались мысли, но он теперь император… Никто больше не посмеет встать на его пути к вечному блаженству с Оттавией.
А потому – прочь все неугодные! Похороны? Только побыстрее… Волнения на море, возможно, потребуется мобилизовать часть магов? Ой, да решите сами, иначе на кой крыжт мне тогда советники… Надо тебе, Стор Дассамор, эту никчемную сиротку? Забирай! Только оставь в покое!
Бывший учитель объявился так же неожиданно, как пропал до этого. Аландес принял его благосклонно, хоть и затаил обиду за его пренебрежительно короткий интерес к временному ученику в тот раз. Но это из-за него сумасшедшая Нит-Истр унизила тогда принца во дворце, приставив магический клинок к его горлу. Враг Нит-Истр – если не друг, то точно не враг мне, рассудил он в период относительного здравомыслия.
Странный тип в маске не стал ходить вокруг да около, а прямо предложил себя и все свои умения императору Аландесу, тут же присягнув на верность. А в качестве доказательства своей преданности подробно рассказал, а после и продемонстрировал, какой силы шторм в спокойном море способны создать водная, воздушная и темная магии с небольшой примесью боевой…
На короткий миг все же что-то кольнуло внутри. Сожаление? Какая-то заглохшая тоска? Он уже давно перестал искать одобрения отца своим поступкам. Все равно, что бы ни делал… А теперь и не нужно. Теперь вся Империя будет искать благосклонности только его, Аландеса. А новый советник поможет.
Общность взглядов они обнаружили и в первый раз, теперь Стор Дассамор вновь расположил умением решать вопросы кардинально. Такие люди нужны. Непонятно только, зачем ему только сдалась Нит-Истр, и почему при всех его немалых способностях он пришел с этим к Аландесу. «У юной миссы слишком хорошая охрана», – расплывчато пояснил он. – «Зато в силах вашего величества избавить ее от этого окружения».
Да чтобы он ни собирался сделать с этой наглой выскочкой, пусть хоть на опыты пускает или на куски режет, Аландес согласился. Собирался и сам разобраться с ней, для начала лишив показательно титула, но так даже интересней. От компании Шентии избавить ее легче легкого, с ее друзьями же вышло. Дядя, конечно, тот еще упрямец, но теперь приказывает Аландес.
Разве что попросил Дассамора подождать до свадьбы дяди, пусть Нит-Истр полюбуется на церемонию. О, он даже не погнушается лично вручить ей приглашение! А после до сиротки уже не будет дела…
В ожидании его светлости я прошлась по гостиной, после заглянула в кабинет, где он проводил столько времени. Так интересно было взглянуть на Ронарда с другой стороны, дополнить свое представление бытовыми мелочами. Что за книги он читал на досуге, чьи портреты висят на стенах? Есть ли тут памятные для него вещи? Вот это кресло из трех явно любимое: потертое, продавленное. Обивку же несложно заменить, но нет, наверно, хозяин не позволил. Устроилась в нем с ногами. Уютно.
В гардеробной комнате просто зарылась лицом в аккуратно развешенные камзолы и кители, вдыхая такой уже родной