Крест немного засмущался:
— Слышал, конечно…. А вот своими глазами видеть не доводилось. Классно сработано, как живой!
Денис кончиками пальцев ухватился за лучик японской звезды, торчавшей из шеи "немца", сильно потянул на себя. Хитрый азиатский метательный снаряд послушно двинулся в нужном направлении, а восковая голова неожиданно оторвалась от тела, упала на пол и с громким стуком покатилась по каменным плитам подземного хода…
— Гадость какая! — болезненно поморщился Саня. — Кстати, командир, а почему свет загорелся?
— Аккумуляторы, — доходчиво объяснил Денис. — Плюсом фотоэлементы, реагирующие на теплоту человеческого тела…
— А какой в этом смысл? — не сдавался упорный Крест.
Продолжить этот содержательный разговор не получилось, где-то вдалеке послышался низкий мужской голос, объявивший на классическом немецком языке:
— Выходите, подлые партизаны, я знаю, что вы здесь! Выходите и сдавайтесь! Всех отправлю на виселицу! Кэх-кэх-х-х-х!
В приоткрытую дверь протиснулась Мария с винчестером в руках, огляделась по сторонам, задумчиво покатала подошвой ковбойского сапога по полу голову из воска, недоумённо пожала плечами. Денис махнул рукой в правый коридор, приказывая подразделению двигаться вперёд, навстречу голосу, который, откашлявшись, нагло заявил:
— А Гимлер — вор, вор, вор! Я всегда об этом предупреждал фюрера! Вор, каких поискать!
Денис совершенно бесшумно продвигался первым по правому коридору, Крест и Мари двигались следом, держа положенную для таких случаев дистанцию. Ещё одна дверь, на этот раз незапертая, за которой располагалась очередная восковая фигура в чёрной форме с настоящим пистолетом в руках, узкие ступени наверх, усыпанные какой-то шелухой и непонятными белыми комочками.
— А Ева Браун — уродина! — неожиданно заявил высокий женский голос. — Она, вообще, парик носит, чтобы ты знал, дорогой мой Мартин! И ноги у неё — кривые, кривые, кривые…
От неожиданности отряд остановился и двинулся дальше только через две-три минуты.
Лестница предсказуемо оборвалась, короткий тёмный коридор, просторный холл, холщовые мешки, покрытые многочисленными дырками, из которых на пол сыпались подсолнечные семечки и различные орешки.
Поворот: на широком обеденном столе, друг напротив друга, сидели два красно-зелёных попугая и непринуждённо поддерживали светскую беседу…
Выйдя на свежий воздух, Денис в сердцах пнул ногой по старенькому срубу колодца:
— Так попасться, вот же чёрт! Стыдно! Провели — как последних мальчишек…. Впрочем, я никогда не понимал немецкого юмора…
— Это, что, шутка? — всерьёз заволновался Крест. — Это — юмор?
— Шутка, — подтвердил Денис. — Классический немецкий юмор.
Мария была настроена не так категорически:
— Знаешь, Дэн, боши, может быть, тут и не при чём. Вполне возможно, что это американцы решили пустить нас по ложному следу, выиграть немного времени. Да и английская МИ-6 горазда на разные гадости…
Крест предлагал взорвать виллу со всеми потрохами, предварительно выпустив говорящих попугаев на волю:
— Что, теперь взрывчатку обратно переть на своём горбу? Давайте подорвём этот тропический цирк, чтобы всяким разным впредь неповадно было так шутить…
Денис, после некоторых раздумий, решил всё оставить как есть, только двери конюшни, птичьего двора и свинарника широко раскрыть.
— А, попугаи? Может, тоже выпустить? — предложила Мари.
— Не стоит! — скупо улыбнулся Денис. — В доме такой запас семечек и орешков: нашим разговорчивым пернатым друзьям хватит года на два на три…
Взрывчатку они закопали в сельве, в километре от поместья, ещё через несколько часов успешно приземлились в Асунсьоне.
В гостинице их ждала телеграмма от Анхен.
— Фигурантка обнаружена. Срочно прилетайте. Ожидаемое мероприятие состоится через полторы недели, — громко прочёл Денис. — Вылетаем?
— Вылетаем! — синхронно согласились с ним супруги Сервантес.
А вот быстро вылететь в Мендосу не получилось.
— Вчера, шестнадцатого июня 1955 года, в Буэнос-Айресе была произведена попытка государственного переворота, — через два часа мрачно сообщил Крест, ходивший в аэропорт за билетами. — Несколько самолетов морской авиации сбросили тяжёлые бомбы на президентский дворец и здание военного министерства. Имеются человеческие жертвы. Связь Аргентины с внешним миром непреложно прервана, отменены все вылеты и прилёты гражданской авиации…. Что будем делать, Дэн? Как показывает практика, такая заварушка может продлиться недели две-три, а то и поболее…
Сложившаяся ситуация была крайне неприятной: оперативно добраться из Парагвая до аргентинского городка Мендосы, расположенного рядом с чилийской границей, можно было только на самолёте.
Вечером следующего дня бойцы группы "Омега" вяло ужинали на втором этаже ресторанчика под уже привычным названием "Гуарани", который считался одним из лучших среди аналогичных заведений Асунсьона. Впрочем, это абсолютно ничего не меняло, аппетит отсутствовал, настроение было препакостным: никаких действенных вариантов оперативно покинуть Парагвай не вытанцовывалось.
— Придётся ехать на джипе, — отхлёбывая из высокого бокала местный яблочно-ананасовый сидр, хмуро сообщил Саня. — Времени это, правда, займёт до неприличия много. Да не вижу что-то я реальной альтернативы…
Внизу гулко стукнула входная дверь, небрежно распахнутая сильной рукой, раздались громкие приветливые возгласы, чей-то густой смех, ступени лестницы, ведущей на второй этаж, заскрипели и зашатались под уверенными грузными шагами. Через минуту перед их взорами предстал никто иной, как сеньор Мануэль Орлан — в сопровождении красивой и сексапильной черноволосой женщины средних лет.
— Друзья мои! Какой приятный сюрприз! — тут же громко объявил достославный генерал. — Великолепное совпадение! Сеньор Рамос, познакомьтесь, моя дорогая супруга — Изольда Орлан-и-Пуэрто. Изольда — сеньор Оскар Рамос, доблестный испанский кабальеро…. Алекс, гадкий аллигатор, дай я тебя обниму! Небесная донна Мария…
Только через десять минут сеньор Орлан успокоился, позвал метрдотеля, и не терпящим возражений тоном велел:
— Быстро приставить к столикам сеньоров ещё один стол, который должен быть заставлен наилучшими закусками и бутылками с самым изысканным вином!
Метрдотель покорно вздохнул и расторопно удалился.
— У меня, друзья, сегодня великий праздник! — пафосно и проникновенно заявил дон Мануэль. — И я просто счастлив, что эту великую радость со мной разделят такие достойные люди!