— Гуд ивнинг. Айм тревелер фром раша… — Начинаю свой привычный разговор с водителем.
— Откуда откуда? Из России? — Переспрашивает водитель на чистом русском.
— Йес… Из Дубны московской области… — Ошарашено отвечаю я.
— А я из Ташкента — Отвечает водитель. — Ты что здесь делаешь?
— Вообще то, путешествую автостопом. А сейчас еду за город, чтобы переночевать в палатке.
— Давай ко мне, переночуешь у меня в guest-house.
— С удовольствием. Поехали.
Выяснилось, что житель Ташкента по имени Кабул уже шесть лет строит в Замбии различные объекты. Сейчас как раз ему нужно заехать на строительство школы.
На стройке все черные рабочие сидели и «курили», только вместо «Беломора», как мне показалось, они употребляли кое-что покруче. Кабул вышел из машины и стал убеждать их разгружать машину с досками. При этом он использовал те самые русские-народные слова, которые так хорошо запомнил вчерашний грек. Когда Кабул вернулся в машину, я рассказал ему о вчерашней встрече с греческими электриками.
— …вот и получается, что они запоминают только ругательства.
— А как еще с ними разговаривать? — Все никак не мог успокоиться Кабул — Они же по- другому не понимают!
— А ты по-английски пробовал?
— Пробовал. Только один из пятерых знает английский. Они же даже в школе не учились — строители.
— Но ведь они запоминают только ругательства и потом будут применять их где надо и не надо.
— Так и есть. Я уже слышал, как они и между собой по-русски ругаются.
— Да уж. Завидное проникновение русского народного языка в африканскую культуру. — Заметил я, когда мы въезжали в ворота «гостевого дома».
В восемь вечера, когда помылись и поужинали, Кабул предложил мне съездить с ним в город, попить в кабаке пиво-колу.
Выезжаем на северную окраину Ливингстона и вдруг я вижу в свете фар, что какой-то длинный белый человек разговаривает с водителем остановившейся маршрутки. На ногах человека вспыхивают белые катафоты.
— Стой! — Кричу я Кабулу. — Это наши! — И выбегаю из машины к человеку, спиной ко мне, засовывающему в маршрутку рюкзак.
— Давай его к нам! — Кричит Кабул вдогонку.
Я подбегаю сзади к Олегу Костенко и кладу руку к нему на плечо:
— Олег, у меня ташкентская вписка. Поехали к нам ночевать!
— Ой! Грил! Ты здесь откуда?
— Долго рассказывать. Два часа назад я застопил в городе советского человека. У него есть горячий душ и свободная кровать, а сейчас мы с ним едем в кабак, пить пиво.
— Очень заманчиво. — Осторожно отвечает Олег своим мягким и тихим голосом. — Пожалуй я не поеду сегодня в Лусаку и приму твое предложение.
Утром Кабул довез нас до выездного поста полиции.
Поток машин довольно большой — одна в десять минут — но все локальные. Только через два часа вписались в кузов до Choma.
На выезде из Чома сидим на рюкзаках и распиваем кефир с булками. Мимо проносится ЮАРский грузовик. Я вскочил и показал ему жест «Кулак с большим пальцем» вдогонку, т. к.
успел разглядеть, что водитель белый. Грузовик остановился и с удовольствием согласился везти нас хоть до Анголы. Это был первый случай на африканском континенте, когда белый водитель-дальнобойщик согласился подвезти меня.
Олег, несколько лет проживший в США, общался с драйвером, и перевел мне следующие сведения: водитель сам в молодости поездил автостопом по Аляске, Европе и Австралии.
Десять лет он был военным, служил в составе экспедиционного корпуса ЮАР, который оккупировал Намибию, чтобы контролировать крупнейший глубоководный порт западно- африканского побережья — Уолфиш-Бей. В 1990-ом году, когда при поддержке СССР Намибия получила независимость (последней среди всех стран Африки), его сократили из армии и с тех пор он работает водителем-дальнобойщиком. Возит различные грузы по всем дорогам южной Африки. От этого водителя мы узнали много полезных сведений о дорогах Зимбабве, Намибии, Анголы, Мозамбика, а так же подтвердили информацию, ранее полученную от г-на Жукова.
По словам юарского дальнобойщика, он ни за что не остановился бы на дорогах ЮАР, даже для белых автостопщиков. Он уверял, что в ЮАР такая большая преступность, что автостоп там не возможен в принципе.
Я вспомнил, что и в России водители часто говорят: «И как это вы путешествуете автостопом? Сейчас такая преступность! Я вообще-то никогда никому не останавливаю!»
В районе деревушки Moze мы попали в настоящий тропический ливень. Ветра не было, стена дождя стояла отвесно. Причем, по объему разлившейся воды было видно, что дождь здесь идет не один день — глиняные хижины стояли посреди коричневых озер, грязные потоки перекрывали асфальт трассы, многие деревья и заборы повалились, подмытые водой. Если ночью накроет таким «дождичком», то уже никакая палатка не поможет!
В восемь вечера мы распрощались с юарским грузовиком на восточной окраине Лусаки и пешком прошли до фонтана на Kairo Rd. Здесь две симпатичные девушки не только не побоялись подвезти нас в ночи, но даже обменялись на память телефонами.
Черный охранник, открывая нам ворота любимой православной церкви, зашептал:
«Ваши друзья в Храме. Проходите туда!»
Действительно, в большом храме, где службы бывают только по воскресеньям, в окнах горел свет. «Наверное какое-то тожественное всенощное богослужение» — предположил я, пытаясь услышать с крыльца громкий голос Отца Джона. Олег, как человек верующий, открывая тяжелую дверь храма, каждую секунду не переставал креститься.
«Трам-тарам-парам-там-там. Сволочь! Ты мне опять на голову эту пакость уронил, нехороший человек!» — Еще в дверях храма, стоя за высокой спиной Олега, я услышал, вместо молитвы, знакомый голос Кирилла Степанова. И это в Храме Божьем!? «Ну вот, русские народные ругательства не только в африканскую культуру проникли, но и в коптскую православную церковь!» — подумал я и возрадовался, что никто кроме нас здесь не понимает значения слов Кирилла.
В храме царил полный разгром, если не сказать больше: Скамейки и утварь были свалены в кучу, как будто для большого костра. Из алтаря доносились все более и более страшные ругательства. Что бы это значило?
Оказалось все очень даже замечательно: Отец Джон, чтобы молодые нахлебники не сидели целыми днями в интернет, припахал Андрея и Кирилла делать ремонт в главном храме. Пока мы путешествовали, они уже покрасили прямоугольный зал, и теперь делали ремонт в алтаре.
Кирилл держал узкую шаткую лестницу, а на ее верхушке балансировал Андрей с длинной кистью и ведром краски возле ноги.
Мы переоделись и включились в полезную деятельность. Уже поздно вечером к нам присоединились Антон и Владимир и следующие два дня мы красили храм изнутри, снаружи, и даже делали ремонт крыши.
Все вместе съездили в клинику к Никишаеву на анализы — малярии больше ни у кого нет!
Ура! Можно сфотографироваться на память и отпраздновать выздоровление.
Как же излечились наши заболевшие товарищи? В Ботсване они, даже и без анализов поняли, что все трое больны. Пришли в аптеку и сказали: «Дайте нам девять таблеток фансидара и три стакана воды!»
На следующее утро лихорадка прекратилась. Просто повезло? А может, это молитвы Отца Джона помогли, а иначе кто бы храм докрашивал?!
Я думаю, что все же фансидар помог.
21-го декабря, я завершал все дела в Лусаке, чтобы до нового года съездить в намибийский порт Уолфиш-Бей и узнать там все про пароходство через Атлантический океан. Остальные путешественники заканчивают ремонт и 31-го декабря мы встречаемся в Намибии, в городе Swakopmund, чтобы вместе отпраздновать наступление нового тысячелетия.
В этот вечер один из послушников принес нам гитару, и мы устроили в церковной школе неплохие попевки. В далекой Лусаке, под шум тропического дождя по жестяной крыше, звучали под гитару душевные песни Юрия Визбора, Булата Окуджавы, Алексея Иващенко и Георгия Васильева…
Заканчивался двадцатый век, родители звонили нам по телефону и мы поздравляли своих близких с наступающим Новым Годом.
Глава 39-я
К перекрестку четырех границ. — Здравствуй, Намибия!
— По партизанскому краю. — По пустынной Намибии. — «Мери крисмес!»
— Впервые в Виндхуке. — К Атлантическому океану. — Уолфиш-Бей.
22-го декабря я распрощался со всеми в церкви, навестил в последний раз родного консула и доктора. На «Lend Cruiser» е доехал к следующему городку Kafue. До развилки двух основных дорог подвез длинный грузовик, едущий в Зимбабве. Интересно, что в свою просторную кабину водитель подбирал и других платных автостопщиков, даже с животными. Но с меня домогаться платы не пытался.