Тепло улыбнулась мне и вышла.
— Роза…
Ракх шагнул ко мне и положил ладонь на щёку.
— В чём дело? Что со мной? Ну, Ракх, не тяни! У меня сейчас сердце выскочит!
— Ты беременна, Роза.
Я попятилась к окну, не понимая произнесённых им слов. Мы с минуту смотрели друг другу в глаза.
— Как это? — прошептала я. — Не может такого быть!
— Ты носила двойняшек, малышка. Один из них погиб, но второй выжил. Такое бывает, я сам в книгах читал. При многоплодной беременности, при разнояйцовых двойнях, когда один из малышей, на раннем сроке… Ну и потом второй… Если они не близнецы…
От волнения он не мог говорить внятно, но до меня, наконец, дошло, о чём речь.
— Ребёнок жив, — повторил Ракх.
Я почувствовала, как заполыхали щёки, и колени мгновенно размякли.
— Кажется, я сейчас потеряю сознание…
Ракх подхватил меня, и, встревожено бормоча что-то на стеакском, понёс на постель.
— Ты только не волнуйся. Попей воды. Хочешь, я тебя укрою?
Я сделала несколько глотков, и стало вроде легче, вот только за спиной будто крылья вспыхивали.
— Спасибо, но мне скорее жарко… Ракх, а это точно? Такрэ могла ошибиться?
— Ошиблись те женщины, которые лечили тебя в Тёрне, — взволнованно произнёс мужчина. — Такрэ никогда не ошибается. Она сказала, что я должен лучше тебя беречь, и что ездить верхом тебе категорически нельзя.
— Боги леса… — прошептала я. — Значит, один из малышей… Ты веришь?
Мужчина тяжело вздохнул и осторожно коснулся моего живота.
— Я умею чувствовать силу и магию, и был уверен, что ребёнок погиб. Такрэ правильно назвала меня гадэком — пустынным бараном, тупейшим из всех известных мне животных. У любого ребёнка есть своя собственная защита, как бы поле, через которое не проникнуть злому или любопытному взору. К тому же ты сама — носитель магии, и часть её передалась малышу. Я совершенно забыл об этом, когда осматривал тебя магией. Я бы не смог увидеть малыша, как бы ни старался.
— Как же тогда Такрэ всё поняла?
— Она не смотрела, она слушала. К тому же у неё большой опыт в подобных делах. А я что? Постоянно на одни и те же грабли наступаю, и ошибаюсь именно из-за своей самоуверенности… Баран и есть.
Он мягко погладил мой живот, и я прошептала:
— Значит, ему примерно девять недель?
— Такрэ так и сказала. — Голос его слегка дрожал, и пальцы на моей коже тоже. — Живой… — прошептал мужчина едва слышно. — Мати ори… Эр вамро… Роза, это невероятное чудо!
— Да, — также тихо отозвалась я, чувствуя, как бегут по щекам тихие слёзы. — Вот, значит, почему я такая странная. Вся эта слабость, и жор, и сонливость… будь они благословенны! И ты, Ракх. Ты сберёг нас.
— Если бы я знал, берёг бы лучше, — отозвался он, не мигая на меня глядя. — Не плач, лисёнок. Мы здесь не пропадём. Такрэ почти сразу всё поняла и пообещала заботиться о тебе и малыше как следует, раз я, олух, не удосужился.
— Никакой ты не олух, — хмуро сказала я. — Ты будешь прекрасным папой, я уверена. И мы сбережём этого малыша, даже если мне придётся все восемь месяцев лежать на одном месте. — Я поцеловала его в сильно заросшую щёку и добавила: — Завтра я поблагодарю Такрэ за дарованную надежду. Что ей нравится? Я бы могла вырастить какой-нибудь красивый цветок, или фруктовое дерево, или редкое лекарственное растение…
Ракх склонился и нежно вытер мои щёки.
— Думаю, ей это не так важно. Дар целителя сам по себе радость, когда можешь помочь. — Он длинно, но без малейшей страсти поцеловал меня в губы и улыбнулся с тихой радостью: — Спасибо, малышка. За твою любовь и доверие. За то, что ты у меня есть, и за малыша, которого мы совершенно точно сбережём.
Глава 24_3
Ракх знал, о чём говорит. С того момента, как мы обрели новое счастье, он утроил свою заботу, и готов был целыми днями носить меня на руках, если не отлучался на охоту, рыбалку, или иные хозяйственные дела. Такрэ приходила каждый день, и непременно приводила с собой кого-нибудь — сначала познакомиться, потом просто чтобы меня развлечь. Однако вскоре мне надоело валяться, и я начала понемногу заботиться о доме и творить земную магию, которая через пару дней принесла первые плоды: взошедшие на согретой солнцем земле пахучие травы.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
За две недели мы познакомились со всеми жителями поселения, которых было три десятка, и я радовалась, что ни один из них не показался Ракху подозрительным. Особенно радостной стала встреча с Друком. Впервые, наверное, мои представления о человеке совпали с его реальным обликом и характером. Тёмный маг был седоволос, осанист и также высок, как Ракх. Если бы не белая пелена глаз, я бы и не подумала, что он слеп, так уверенно мужчина передвигался. Правда, было понятно, что в основном это заслуга Мамули — здоровенной серой псины, очень похожей на волка, и при этом зеленоглазой. Ко мне она отнеслась благосклонно, Ракха облизала, а Кутерьму своим любопытством загнала под стол.
— Ты вроде был посимпотичней, парень, — усмехнулся Друк, проведя пальцами по лицу Ракха. — Неужели всё-таки смог завоевать ещё одну красавицу?
Для меня не было проблемой дать себя коснуться, и Друк улыбнулся.
— Что же ты, принцесса-солнце, в нём нашла?
— Многое, — отозвалась я. — Думаю, вы и так знаете обо всех достоинствах Ракха, многие из которых он признавать отказывается.
Мы рассмеялись, и потом часто принимались вместе дразнить Ракха, на что тот отвечал весёлым ворчанием. Маг теперь вовсе не носил повязку, и никому не было дела до его глаза. Мужчина был счастлив, и это чувствовалось во всём. У него изменилась походка, улыбка стала шире, и исчезла прежняя настороженность. Что касается меня, я чувствовала перемены каждую неделю, и не могла дождаться, когда, наконец, почувствую малыша. Такрэ сказала, что это случится не раньше четырнадцатой недели, и мы с Ракхом считали дни.
Чувствовала я себя хорошо — ни тошноты, ни головокружений, ни болей. Иногда легонько покалывало живот, и постоянно хотелось спать, но теперь-то я понимала, откуда появилась слабость, и была ей даже рада. Отдыхала, сколько хотела, а когда набиралась сил — колдовала, общаясь с землёй. Весь дом теперь был заставлен горшками с растениями, и на некоторых кустах уже появились плоды. Я научилась ускорять рост растений, и не могла дождаться, когда на улице станет достаточно тепло для настоящих густых посадок.
И вот тёплым весенним днём, когда уже не было нигде снега, малыш впервые дал о себе знать. Правда, не так, как я ожидала. Видно, он был ещё мал, чтобы по-настоящему сильно толкнуться, но эта булькающая щекотка всё равно привела меня в восторг.
— Ракх!!!
Зря я напугала его: мужчина бросил все дела и кинулся в дом так стремительно, что чуть не сшиб по дороге Кутерьму.
— Что случилось, Роза?!
— Я почувствовала! Честное слово! И это не живот урчал!
Ракх прислонился к косяку и посмотрел на меня с нежной улыбкой.
— Поверишь ли — я напугался!
— Прости. Просто это так… так чудесно! Не уверена, что ты тоже ощутишь…
Он попытался, положив ладонь мне на живот, но, чтобы будущий папа мог почувствовать движения малыша, пришлось ждать ещё два долгих месяца.
В горы пришло благоухающее, яркое лето, и долина преобразилась. Мы уже хорошо знали все её уголки, хотя гулять на дальние расстояния я не решалась. Так бы и лес посмотрела с удовольствием, и расхваливаемые всеми цветущие пещеры, но всё это пришлось отложить напотом. Осмотрев меня в июне, Такрэ сказала, что малыш развивается хорошо, и сердце у него сильное. Ей не нужны были никакие инструменты и снадобья — врождённая сила позволяла вычислить любое отклонение, малейшую тревожную нотку. Она действительно умела слушать, и даже предложила мне сообщить пол малыша, но я отказалась. Хотелось, чтобы это было сюрпризом для нас обоих, хотя Ракх был уверен, что родится мальчик.
Часто по вечерам мы, лежа рядом на кровати, долго говорили обо всём, что было и стало, и о том, что предстояло. Для обоих главным было, что ребёнку ничто не угрожало, однако на шестом месяце добавилась одна неожиданная, странная проблема. Всё началось с лунной ночи, не похожей на прочие, уютные и мирные, когда я проснулась в нашей постели, но не потому, что захотела пить или по нужде. Меня разбудили прикосновения Ракха — неспешные, пробирающе ласковые. Губами он коснулся моего затылка, проложил дорожку поцелуев меж лопаток, а, когда добрался до поясницы, вдруг дотянулся ниже и чувствительно укусил за бедро.