легче дышать, мивакук затряслись. Старший из них заговорил.
– Мивакук говорит, – перевёл Иван. – Хырхоро так испугалось нас, что само оно убежало далеко… Ага… Оно всегда боялось, когда брат Икаты… Они его называют мивакеком. Так вот, хырхоро, якобы, всегда боялось, когда он делал так, как сделал дон Севильяк… Но мальчик это делал не всегда, оттого хырхоро всегда лишь только отступало, а сейчас испугалось по-настоящему.
Ходоки переглянулись с недоумением. На их лицах явно было написано недоверие к утверждению мивакука.
– Так оно что… смеха боится? – озвучил общий вопрос Арно.
– Если верить тому, что он говорит, то, по-видимому, смех дона Севильяка стал причиной испуга хырхоро, – сказал Иван.
– Вот так новость! – воскликнул Арно. – Дон Севильяк хырхоро победил одним своим смехом, То-то меня всегда корёжило и било по ушам, когда слышал его противное уханье. А оно оказалось мощнейшим оружием против врага самого Времени.
– Почему же это противный? – вытаращил глаза дон Севильяк. – Первый раз о таком слышу. Я такого не замечал. Мне даже кто-то сказал, что мой смех подобен нежному звону колокольчика. Да.
Его заявление вызвало неподдельный хохот у ходоков. Женщины заулыбались тоже, хотя о чём говорили ходоки, не понимали.
– Колокольчик, значит? – давился Хиркус от смеха и хлопал себя руками по бёдрам.
Хиркус до этого обиженно молчал. Его, как артиста, оскорбили, о нём позабыли, а ведь это только благодаря его выступлению с монологом у дона Севильяка прорезался и вправду противный смех. А не выскажись он, дон Севильяк так бы и сидел насупленный. Но заявление того вывело и Хиркуса из состояния досады.
– Да уж, – вторил Арно. – От такого колокольчика не только хырхоро сбежало. Я теперь подозреваю, что нас сюда занесло подальше, так как и Время его не терпит. Вот и застряли между тем и другим. Ни туда, ни сюда.
– Хырхоро совсем ушло, – сказал мивакук, а Иван перевёл.
– Ушло, – Джордан встал и покрутил головой, словно проверяя гибкость шеи. – Я не знаю, как это показалось вам, а меня что-то едва не раздавило. – Он опять покрутил головой, подвигал сухими плечами. – А когда наступила тишина… – Он замолчал и вскинул короткий взгляд на Ивана. – Ты, КЕРГИШЕТ, раздвоился.
– То есть, как это раздвоился? – вздрогнул Иван.
– Тебя стало двое… Вы стояли и смотрели друг на друга. И один из них, – вымученно выдавил из себя Джордан, – был злой…
Сам Иван ничего подобного не видел и не ощущал.
Но виденное Джорданом и предупреждение Нардита слились воедино, заставив Ивана замереть от страшной догадки. Хырхоро, если оно есть в действительности, то будь оно проклято, имитировало его и противопоставляло ему настоящему.
Но… настоящему ли?..
Ждать!..
Вставало солнце, искажённое атмосферой, но уже раскалённое, багрово-красное, невероятно большое, неторопливое и уверенное в своём поступательном движении: никто и ничто не остановит его, не заставит свернуть от исконного пути.
Женщины дремали, ходоки, за исключением Жулдаса, беседовали через Ивана с мивакуками, вяло переговаривались между собой. Жулдас сидел рядом с Икатой и настороженно следил за нею и Мау-ма. Она расспрашивала брата, а Жулдас не понимал о чём идёт у них речь, оттого не находил себе места. Он бросал быстрые взгляды на Ивана, на ходоков, ища в них поддержки, кривил лицо. Но ни Ивану, ни ходокам не было до его страданий дела, да и страданием они не считали все его потуги включиться в разговор Икаты и брата.
Интереснее было общение с мивакуками. Из расспросов и ответов складывалась некоторая история мивакуков. Не полная, конечно, из-за особенностей развития их разумной расы, и не всегда адекватного понимания и перевода сказанного Иваном, специфики самой группы мивакуков. И они почему-то не знали истоков своего происхождения, кроме как расплывчатого утверждения об снизошедшей им неизвестно откуда необходимости стать защитниками Времени.
Оно явилось им через сны, знамения и порой воплощалось в образе внезапно заговорившего дикого существа. Случалось, даже камни помогали избранникам Времени для своей защиты служить ему и объединяться. Вскоре они создали многочисленную секту, от которой хырхоро бежало и спряталось там, откуда оно пришло на Землю. Но где оно зародилось и куда ушло, мивакуки не знали, оттого считали свою победу над ним полной.
Многие после этого покинули секту, забыв данные ими обеты защищать Время. Они не подозревали, что уходят под влиянием проникшего в них хырхоро, так как, убежав, оно не дремало, а воздействовало на защитников. И не только в моральном, но и в физическом плане. Оно нашло среди соплеменников мивакуков тех, от кого Время либо отвернулось, либо отказалось, либо вообще позабыло о них.
Хырхоро подобрало отверженных и брошенных, и создало из них тёмные орды, способные противостоять защитникам Времени. Вот они-то и напали на мивакуков.
Благодаря Времени, мивакуки обрели способность передвигаться в нём, поэтому смогли покинуть своё прошлое и уйти в будущее, где, как им казалось, все разумные за давностью позабыли о них, а воинство хырхоро осталось где-то там, в прошлом, уже очищенном от самого хырхоро.
Их секта постепенно прижилась среди своих потомков, но, к сожалению, хырхоро и здесь нашло себе приверженцев и, как потом, оказалось, смогло послать и прежних недругов мивакуков вслед за ними.
Пришлось опять уходить в будущее.
И так повторялось несколько раз, пока они не стали по-настоящему мивакуками, то есть гонимыми. Прежде же они назывались как их соплеменники – линами или людьми.
Каждый такой переход вдоль стрелы времени сопровождался потерями в секте от нападений недругов, от естественной смерти, от других причин. Поэтому хырхоро из-за сокращения численности членов секты всё больше и больше смелело и всё быстрее и быстрее настигало их своими тёмными силами, не давая мивакукам передохнуть, чтобы собраться с силами и поискать приверженцев Времени в тех эпохах, в которых они проявлялись.
Их последний скачок в будущее наткнулся на заслон хырхоро, заменившего собой Время. Оттого мивакуки остановились здесь и уже не знали что делать, пока не появился посланец Времени и не сказал о людях, чья сила способна не только избавить Землю от хырхоро, но и, главное, от его приспешников, в которых оно частично растворилось, а, значит, присутствовало и могло в любой момент возродиться.
Иван перестал переводить неторопливый рассказ старшего мивакука, прикрыл от усталости глаза, болели от нелепых движений скулы. И как будто от того же припух язык и теперь колодой лежал во рту.
Однако ходоки, да и женщины, те, кому история мивакуков показалась интересной, ждали продолжения до тех пора, пока Иван собирался с силами и, наконец, молвил:
– Всё! Я помолчу.
Первым, кто высказал своё мнение об услышанном, оказался Арно:
– Мало, что между собой враждуют люди и, как видно, другие разумные в истории Земли, так всё это проявляется на уровне, казалось бы, таких абстрактных понятий, как время и хырхоро. Что