В 1788 г. «бюро торговли» признало, что во Франции не умеют делать такой стали и стальных изделий, как в Англии «или даже в Германии». Это «предубеждение», по мнению самого бюро, вполне основательно [75].
И промышленники, и правительственные власти открыто и неоднократно признают техническую отсталость Франции от Англии и от других стран в сталелитейном производстве вообще и в выделке оружия в частности; здесь слабость французской индустрии внушала властям живейшую тревогу ввиду нескончаемой войны против европейских коалиций. В 1794 г. Комитет общественного спасения обратился даже с особым воззванием к рабочим, занятым выделкой железа, разъясняя им, как следует фабриковать сталь. «Друзья, — читаем мы в этом любопытном документе, — нужно, чтобы наша энергия извлекла из нашей почвы все ресурсы, в которых мы нуждаемся, и чтобы мы показали Европе, что Франция находит в своих недрах все, что необходимо для ее мужества! Нам недостает стали, той стали, которая должна служить для выделки оружия, нужного всякому гражданину, чтобы наконец покончить борьбу свободы против рабства» [76]. Комитет общественного спасения знает, что и до войны Франция не была независимой от иностранцев по части получения этого товара: «До сих пор наши дружественные отношения к соседям и особенно препятствия, которые ослабляли нашу индустрию, заставляли нас пренебрегать фабрикацией стали. Англия и Германия доставляли ее нам для удовлетворения почти всей нашей нужды в ней, но деспоты Англии и Германии порвали с нами все сношения. Хорошо, будем сами делать сталь!». И дальше идет длинное изложение всех технических приемов, необходимых для получения стали: говорится об устройстве и расположении горнов, о природе железа, о плавке, об испытании полученной массы и т. д. Приводятся многочисленные и детальные рисунки горнов с пояснениями и подробнейшими указаниями. Текст этого разъяснения был составлен по приказанию комитета Вандермондом, Монжем и Бертолле.
Это воззвание говорит о зависимости Франции от других стран в деле покупки оружия и стали, нужной для выделки оружия. Но у нас есть свидетельство, что даже стальные плотничьи инструменты и земледельческие орудия высших сортов выписывались из Штирии и Каринтии, и только незадолго до революции Луи Муару, собственник сталелитейни в Перузеле (в департаменте Изеры), начал в присутствии тех же экспертов от правительства — Вандермонда, Монжа и Бертолле — производить опыты над железной рудой, получаемой из гор Дофине [77]. Но он не мог вести своего дела при помощи французских рабочих, а должен был выписывать рабочих из Австрии, так что, когда началась война (при революции) и эти рабочие удалились на родину, он должен был прекратить выделку земледельческих инструментов.
Другая большая сталелитейня (в Амбуазе), о которой уже шла речь, еще существовавшая в первые годы революции и тоже пришедшая впоследствии в упадок, точно так же обходилась при помощи иноземных рабочих и только по этой причине считала себя вправе хвалиться, будто достигла совершенства английских и германских изделий [78].
И вплоть до времен Директории, даже до конца рассматриваемого периода, не прекращаются заявления о том, что стальных инструментов во Франции нет и что покровительство сталелитейному делу совершенно необходимо. В 1795, в 1796 гг. рабочие в плотничьем промысле, в земледельческих работах и так далее вынуждены, за полным отсутствием новых стальных инструментов, выискивать заброшенные было давно старые инструменты и обходиться при их помощи, что, конечно, влечет огромную потерю времени, и даже казенные работы от этого много терпят [79], — это констатируется и частными лицами, и муниципальными властями.
В сталелитейном деле Франция вообще всецело зависела от заграничного ввоза, и власти это хорошо понимали [80]; в этом отношении война, прервавшая правильные торговые сношения между Францией и большинством европейских стран, нанесла сильный удар как промышленности, так и земледелию; инструменты, земледельческие орудия — все это в таких массах ввозилось из Англии и германских стран, что обойтись без этого ввоза казалось совсем невозможным [81].
В начале войны 1792 г. во Франции существовала всего одна сталелитейная мастерская (в Тюлле), оборудованная с помощью выписанных из Германии рабочих [82].
Почти совершенное отсутствие [83] частных сталелитейных мануфактур заставило Комитет общественного спасения декретом 16 прериаля (4 июня 1794 г.) учредить в Аннеси (в департаменте Mont-Blanc) мануфактуру стальных изделий. Директором был назначен уроженец немецкой Швейцарии Гольдшмид; рабочих, конечно, пришлось разыскивать в Германии, обещать им всякие блага, давать подъемные деньги [84], давать даже казенную мебель для жилищ и т. д. Дела на мануфактуре в Аннеси пошли, однако, плохо: производство временами совсем останавливалось, ибо материала нет, железо расхватывается кузнецами и тому подобное, несмотря ни на какие реквизиции. Директор Гольдшмид с середины 1796 г. «покупает» у правительства эту мануфактуру на таких условиях: правительство уплачивает ему 100 тысяч ливров, которые числятся за мануфактурой по разным обязательствам, а он берет на себя отныне вести ее на свой счет [85]. Но и при новом положении мануфактура не работает, и уже в сентябре 1796 г. немцы-рабочие просят правительство, «которое их пригласило», чтобы оно же позаботилось о дальнейшей их участи, они мечтают в крайнем случае, чтобы правительство хоть помогло им добраться до родины [86].
И все-таки нужны стальные изделия, прежде всего косы, и опять приходится обращаться к иностранцу, давать базельскому мануфактуристу Jaeger’y Schmidt’y субсидию, чтобы он переселился в Париж с 30 рабочими из Базеля и завел тут мастерскую для выделки кос [87].
Не раз, не два при Конвенте и Директории власти жалуются [88], что земледельческих орудий совсем почти нет, и с радостью ухватываются за всякий случай привлечь то того, то другого иностранца — немца или швейцарца, который бы хоть косы взялся выделывать: дают ему деньги на переселение, на выписку рабочих из-за границы и т. д. [89]
Франция сразу отодвинулась в этом отношении, в смысле техники сельскохозяйственных орудий, едва ли не ко временам Людовика XIV, и сообразно с этим явилась необходимость восполнить недостаток и несовершенство орудий большей затратой мускульного труда (мы увидим впоследствии, как отразилось это обстоятельство на рабочих в эпоху господства реквизиций).
Казалось бы, что затяжная война, начавшаяся в 1792 г., должна была сделаться причиной быстрой акклиматизации сталелитейного производства во Франции, но этого не случилось.
Железоделательные мастерские и кузницы должны были наскоро удовлетворять потребностям военного министерства. Те из них, которые пережили эпоху максимума, реквизиций, финансового кризиса, в конце концов, стали давать владельцам довольно хороший доход вследствие непрекращающихся правительственных заказов; а погибнуть все они не могли уже потому, что правительственные власти даже в 1793–1794 гг. принуждены были оказывать в самом деле существенную помощь нескольким из этих заведений и ради нужд военного дела предохранять их от конечной гибели. Эта помощь являлась либо в форме реквизиции топлива и сырых материалов, нужных для кузницы, либо в форме единовременных пособий, и хотя многие заведения погибли, но эта ветвь индустрии оказалась сравнительно меньше потерпевшей, чем другие. Но нечего и говорить, что уцелевшие счастливцы довольствовались своими барышами и абсолютно ничего не сделали для усовершенствования техники; это с горечью констатирует и представитель правительственной власти, от которого мы слышим категорическое утверждение, что в эпоху Директории во Франции стали абсолютно нет [90].
Правительство и при Конвенте, и при Директории, не смущаясь неудачами, продолжало не щадить никаких усилий, чтобы развить сталелитейное дело во Франции. Власти давали авансы лицам, желающим завести сталелитейню [91], оказывали им всевозможные милости, например, избавляли от военной службы рабочих, которые работали в подобных заведениях [92], но ничего не помогало, и сталелитейни спустя некоторое время после открытия начинали сбиваться на обыкновенные железоделательные мастерские и кузницы. Слишком еще неизвестна была техника, слишком дорого обходилось производство, слишком незначителен и главное необеспечен был сбыт, не вследствие отсутствия потребности, а вследствие общего экономического расстройства страны и, в частности, вследствие полного обесценения ассигнаций.