детдом, привозил ей и подружкам гостинцы, пару раз, с разрешения директора, брал Машу с собой погулять по парку и посидеть в кафе. Кстати, на одной из таких встреч хихикающая малявка рассказала, что у Бидона появился огромный фингал под глазом, и теперь он обходит малышей десятой дорогой, не рискуя даже приближаться к ним. Похоже, беседа Гордея с отморозком получилась на редкость убедительной.
Иногда компанию мне составляли Аня вместе с Олей и Ваня с Валей. Волков вообще был удивительно добрым и ответственным парнем. Несмотря на загруженность тренировками по гребле и в клубе, он сразу же согласился взять шефство над Валей.
Тамару Федоровну тем временем перевели в общую палату. Ее состояние улучшилось, и она уже могла принимать гостей. Узнав об этом, я вместе с Мальцевым заехал к ней, предварительно посетив базар и приобретя у крикливых торговцев налитые спелым соком красные яблоки и ярко-оранжевые мандарины. Мама Сергея просто «засияла», как теплое летнее солнце, увидев меня. Смущенный искренними объятиями, поцелуем и пылкими благодарностями «спаситель» позорно сбежал через пять минут, бормоча извинения, ссылаясь на занятость и обещая обязательно заехать попозже.
Несмотря на загруженность делами, пару раз удалось встретиться со Светой. Первый раз я приехал к ней в общежитие с Серегой Мальцевым, узнавшим о прошлом инциденте с местной шпаной и вызвавшимся меня сопровождать. Моему товарищу сразу же пришлась по вкусу соседка Светы по комнате — рыжая фигуристая Алена. Подруге шатенки тоже понравился высокий широкоплечий Мальцев, и гулять по парку мы отправились уже вчетвером. Я наслаждался каждым мгновением свидания, шутя и болтая о всяких пустяках и с удовольствием слушая заливистый заразительный смех своей подруги. Мы гуляли, обнявшись, под звездами, светящимися теплым синеватым светом сквозь ветки деревьев, мечтали о будущем и, дурачась, танцевали, шурша засохшей листвой, под громкую музыку, доносившуюся из кафе напротив. Все-таки в брежневском времени были собственная романтика и очарование. И юные девушки в большинстве своем являлись наивными и искренними созданиями, ждущими настоящей любви…
А тем временем работа в клубе набирала обороты, налаживались первые контакты с милицией. Вероника, как и обещала, привела не только своего знакомого лейтенанта, но и его папу майора. После чаепития и доверительной беседы в кабинете у Зорина, экскурсии по клубу, знакомства с нашими делами и тренировочным процессом каменные лица милиционеров заметно расслабились. Вячеслав и его отец Олег Борисович пообещали помогать и содействовать во многих наших начинаниях, а лейтенант, впечатленный эффективными приемами рукопашного боя, напросился на тренировки, пообещав привести и нескольких своих друзей — молодых оперов.
Я, в свою очередь, нанес визит Омельченко, отыскав его в «родном» РОВД. Максим Иванович встретил меня настороженно. Но когда я изложил свою просьбу, смягчился, посматривая на меня с невольным уважением. Старший лейтенант, сам выросший в «проблемной» семье, воспринял мою просьбу помочь с получением списка трудных детей, чтобы взять над ними шефство и вырвать из цепких лап улицы, с большим энтузиазмом. Он пообещал поговорить с инспектором по делам несовершеннолетних и всячески содействовать этой инициативе. Расстались мы с Омельченко почти друзьями.
Не забывал я и о физической подготовке. С первых дней «попадания» в свое прошлое активно загружал свое тело серьезными нагрузками, пытаясь улучшить общую выносливость и силовые показатели. Пять раз в неделю я вставал в 6 утра, вытаскивал на спортивную площадку возле дома две потертые папины 16-килограммовые гири и проводил небольшую, но жесткую тренировку. Жимы, подбрасывания и кручение снарядов вокруг тела, рывки чередовались с подтягиваниями и другими упражнениями на брусьях и турниках. Работал по принципу «круговой тренировки», переходя от одного упражнения и снаряда к другому с минимальным отдыхом. Именно так готовились борцы олимпийского уровня и другие атлеты, для которых была очень важна силовая выносливость, а не «дутые» мышцы быстро устающих культуристов, в конце 80 — начале 90-х рекламировавшихся во всех спортивных газетах и журналах.
Три раза в неделю, после интенсивного получасового утреннего тренинга, я бежал кросс от пяти до семи километров по пересеченной местности пустыря, находящегося недалеко от дома. Перепрыгивая на ходу поваленные деревья, кучки земли, ямки и другие препятствия, я готовил свое тело к привычным в прошлой жизни марш-броскам. Сначала бегал налегке, а потом надевал на спину рюкзак с книгами, постепенно увеличивая нагрузку. Но на этом не останавливался и еще больше усложнял задачу. Всю дистанцию кросса проходил в рваном темпе, резко увеличивая скорость на коротких участках, а потом сбрасывая ее. Я спинным мозгом чувствовал: такая подготовка в недалеком будущем может спасти мне жизнь.
Конечно, на свои «спецназовские» показатели выйти за короткий срок было невозможно. Но за месяц появились первые результаты. Тело налилось силой, начали прорисовываться сухие, перевитые жилами мышцы, предплечья обрели каменную твердость, а старые футболки и рубашки начали жать в плечах.
И конечно, первой это заметила мама.
— Растешь, сына. Вон уже совсем большим и сильным стал, придется новые вещи покупать. Настоящий мужчина, — с легкой грустинкой вздохнула она, потрепав меня по волосам после очередной тренировки.
А жизнь шла своим чередом. Началось активное наведение порядка в школах. Через пару дней после моего показательного выступления произошел первый инцидент…
* * *
Во вторник после алгебры ко мне подлетел Пашка, таща за локоть смазливую черненькую девочку из 9-Б.
За ее руку держится пацан помладше, по виду четвероклассник. Ребенок судорожно всхлипывает, прижимая к лицу платок. Белоснежная ткань с голубыми узорами испачкана кровавыми разводами.
— Леха, в туалете на втором этаже Недельский, Лесенко и Поляков курят и младшеклассников шмонают, — взволнованно сообщил Амосов. — Танькин брат сопротивлялся, так они ему нос разбили.
— Сволочи, я им головы оторву, — шипит девятиклассница. Ее глаза мечут молнии. Ребенок сморкается, выбрасывая на платок очередные сгустки крови.
«Суки». — В глубине души поднимается и нарастает как снежный ком бешеная ярость, готовая в любой момент выплеснуться наружу. Я далеко не ангел, но ненавижу, когда подонки бьют маленьких и слабых.
— Так, Паша, зови Мансура и Смирнова, а мы пока с Ваней пойдем с этими уродами поговорим.
— Давно пора, — кивает Волков. Его мрачный взгляд не сулит сявкам ничего хорошего.
— Вы тоже с нами, — предупреждаю брата и сестру. — Тань, как твоего братца зовут?
— Михаил, — с достоинством отвечает девочка.
— М-м-миша, — одновременно с сестрой подает голос