ребенок, пытаясь сдержать очередное рыдание.
— Держи себя в руках, Миша, — наклоняюсь к пострадавшему пацану. — Ты же мужчина. Сейчас мы пойдем и накажем твоих обидчиков. Ты готов их показать и рассказать, как все было?
— Готов, — паренек затихает и исподлобья смотрит на меня. Забираю у него платок, аккуратно промокаю разбитый нос, убирая подсохшие красные разводы над губой. Кровь уже перестала течь. Платок сразу же отбирает и засовывает себе в карман сестренка.
— Вот и отлично. Пошли, — протягиваю пареньку ладонь.
Пашка убегает звать Мансура и Смирнова. Ребенок бодро шагает со мной по затертому паркету. С другой стороны его держит за руку насупленная Татьяна. Чуть позади нас идет Ваня с решительным выражением лица. Встречающиеся по дороге школьники с любопытством смотрят на нас. Спускаемся на второй этаж. Возле серой двери мужского туалета останавливаемся.
— Таня, подожди нас здесь, — прошу девятиклассницу, — мы сами разберемся. Все будет нормально.
Девчонка хочет что-то сказать, открывает рот, но потом передумывает.
— Хорошо, — кивает она, — только я вот тут стоять буду и с места не сдвинусь, пока вы оттуда не выйдете.
Передаю руку ребенка Ване, вдыхаю, настраиваясь на боевой ритм, и резко рву закрытую дверь на себя. Разбухшая от времени и влаги древесина противно стонет, соприкасаясь с плиткой.
Быстрым шагом захожу в туалет. Грязный заплеванный пол со свежими сплющенными окурками. Лесенко и Поляков с перекошенным испугом лицами вскакивают с подоконника. В их пальцах тлеют горящие огоньки сигарет. Стоящий ко мне спиной Недельский оборачивается, пряча руку с папиросой «Беломорканала» за спину.
— Шелестов? — вырывается у него. Лесенко и Поляков, узнав меня, расслабляются. На их лицах появляются наглые ухмылки.
Вперед выходят Ваня с Мишей.
— Ну-ка, Михаил, расскажи, что тут происходило, — поворачиваюсь к малышу.
Я в туалет зашел, а тут эти, — шмыгает носом ребенок, — курят.
Школьник замолкает. Под наглыми взглядами сявок он съеживается и опускает голову, рассматривая поцарапанную плитку на полу.
Поднимаю ладонью его подбородок:
— Миша, не бойся, говори, как есть, мы разберемся.
— Они спрашивают: «Деньги есть?» — хмуро бубнит парень, — а я им: «Нету». Вот этот, — палец школьника утыкается в улыбающегося Недельского, — говорит: «Не ври, выворачивай карманы, мелкота». Я отказался.
Паренек замолчал.
— Продолжай, Миша, не робей, — подбадривает его Ваня.
— Ну он меня того, ударил, нос разбил, — на последней фразе голос ребенка дрогнул, — карманы вывернули, тридцать копеек забрали.
— Понятно, — мой голос холоден как лед.
— Ну, и чего ты нам сделаешь? — улыбается Недельский. — В ментовку побежишь?
Дверь снова с протяжным скрежетом распахивается, и ухмылка с физиономии Антона пропадает. За моими плечами вырастают внушительные фигуры Мансурова и Смирнова. Сзади маячит веснушчатое лицо запыхавшегося Пашки, подпершего спиной захлопнувшуюся дверь.
— Нет. Не побегу, — усмехаюсь я. — Зачем? Сами вас воспитывать будем.
— Ты чего? — подает голос Лесенко. — Вообще оборзел, Шелестов? Смотри, и не таким рога отшибали.
Молчу. С этими уродами дебаты бессмысленны. Они понимают и уважают только силу.
Резко бью костяшками левой в солнечное сплетение Недельскому. Сявка охает и сгибается пополам. Ладонью захватываю запястье Лесенко и с силой сдергиваю его с подоконника. Он с грохотом шлепается на пол, как лягушка, раскорячив в разные стороны руки и ноги, получает удар ногой по бедру от Волкова и трамбует животом плитку. Быстро выдвинувшийся вперед Мансуров коротким левым боковым сшибает Полякова как кеглю.
Ударом ладони по затылку отправляю Антона на пол, к остальным сявкам.
— Ах ты, сука, — стонет Недельский, но болезненный тычок ногой по почкам заставляет его заткнуться.
— Бить детей и забирать у них деньги может только говно, — сообщаю скрюченному на полу Антону, — сейчас мы отправим тебя в родную среду.
Подхватываю сявку под мышку, поднимая его.
— Давайте, Ваня и Серега, подключайтесь, Мансур, посмотри за этими, пусть лежат смирно, — командую я.
Боксер кивает, Смирнов и Волков послушно хватают Недельского.
Антон упирается, но мы волочим его к белому кружку параши.
Моя рука упирается в его затылок, заставляя голову нагибаться вниз, прямо в вонючее и запачканное коричневыми потеками очко.
— Не надо, пожалуйста, я больше не буду, — дрожащим голосом умоляет Недельский. И куда только подевались его наглость и самодовольство?
— Отвечаешь за свои слова? — уточняю я, продолжая направлять его башку в загаженную ямку параши.
— Отвечаю, гадом буду, — хрипит Недельский, — я завязал. Пидором буду, если еще кого-то трону.
— Ладно, поверю тебе на первый раз, отпустите его, ребята.
Смирнов и Волков разжимают руки. Антона трясет мелкой дрожью. Его грудь ходит ходуном, с шумом вбирая в себя воздух.
— Давай обратно, — тычком направляю его в соседнее помещение, к распростертым на полу дружкам.
Там картина все та же. Лесенко и Поляков глотают пыль, вытирая собою грязь. Между ними с видом надзирателя стоит Тимур. Дверь по-прежнему подбирает спиной Пашка. Рядом с ним привалился к стене Миша. В глазах ребенка светится нескрываемое удовольствие.
— Отдохнули? — интересуюсь я.
Сявки что-то неразборчиво мычат в ответ.
— Можете встать, — милостиво разрешаю я.
Лесенко и Поляков медленно поднимаются и оттряхиваются, прожигая меня ненавидящими взглядами. Поляк щупает ладонью челюсть и кривится. Больно? А ты как думал?!
— Верните ребенку его деньги, — требую у сявок.
Недельский нехотя залезает в карман и достает горку мелочи. Из кучки монет выбираю двадцать и десять копеек.
— Держи, Миш, — протягиваю ребенку монетки.
— Спасибо, — маленькая ладошка проворно хватает копейки.
— Остальные деньги тоже у малышей забрал? — интересуюсь у Антона.
— Нет, это мои. Родители на столовую давали, — бурчит он.
— Прячь их обратно. Нам чужого не надо. Теперь так, уроды. Хором приносите извинения Мише. Затем наводите порядок в помещении. Все бычки — в мусорку. Если откажетесь, будем продолжать ваше воспитание мужскими методами, с поочередным маканием в парашу. Вопросы есть?
— А если мы на тебя директрисе пожалуемся? — злобно смотрит на меня Лесенко. — Не боишься?
— Нет, — спокойно отвечаю я, — во-первых, тогда к Нелле пойдут Миша и Таня и расскажут о