ветер, замолчали птицы.
– Прощай, сын! – Тигран ласково смотрел на Артавазда, стараясь подбодрить и рассеять страх взволнованного сына. – Тоска по ушедшему ведет к скорби, а скорбь – плохой советчик в делах. Живи и воплощай мечты в жизнь.
Они обнялись.
– Прощай, отец! – Слезы подступили к горлу: новый армянский царь Артавазд II, задыхаясь, едва сдерживался, чтобы не заплакать.
Тигран дотронулся талисманом-ключом до двери и трижды произнес магическое слово «Сезам». Прокаркал ворон и раздался скрежет камня о камень. Дверь со скрипом отодвинулась назад, в проеме появилось неяркое голубое свечение. Лошади внизу, под горой, заметались, заржали, птицы неистово защебетали, подул ветер, луна окрасилась в багровые тона.
Врата вечности открыты! Царь обратился к Артавазду:
– Возьми талисман! Ты знаешь, что делать… – Затем посмотрел в глубину пещеры: – Бог Арамазд в обиду не даст! – И вошел в скалу.
Дверь с шумом и скрипом закрылась. Всё успокоилось, луна вновь стала серебристой, и замерцали звезды.
Артавазд в царском одеянии восседал на троне, слушая своих советников. За спиной мужа стояла царица Анаит, темпераментная обладательница гордой осанки и редкой красоты, с венцом, украшавшим пышные черные волосы. Слева и справа – царедворцы: брат Аршам назначен главой службы безопасности царя; ловкий придворный Гнуни по-прежнему ведал финансами и налогами царства; глава старейшин родов Багратуни, великий венцевозлагатель, отстаивал интересы алчной аристократии; верховный жрец Мигран заботился лишь об усилении влияния на царя; главнокомандующий войсками Багунци безуспешно бился за деньги для армии; философ Амфикрат все еще пытался поучать царя. Уехали из столицы в свои крепости отстраненные от дел Мамиконян, Кухбаци и Гурас, а Евсевий и Вараздат ушли в
мир иной.
– В Арташате нет большого храма Солнца в честь бога Михра, – говорил Мигран. – Государь, повели построить храм!
– Дорогостоящее дело! – возразил Гнуни. – В казне нет средств!
– Армия не развивается. Нахарары не выполняют план согласно зоранамаку69. – Багунци был озабочен.
Зоранамак требовал от всех княжеских династий предоставлять в случае войны конницу и крестьянское ополчение.
Гнуни был непреклонен:
– Жизнь в твоем царстве, государь, спокойна, войны давно нет, все довольны. Для укрепления армии нужно много денег, а сейчас не лучшие времена. Казна не справится!
– Ты, государь, должен объявить о новых привилегиях родовой аристократии: подати с крестьян надо увеличить вдвое! – напыщенно разглагольствовал Багратуни.
– С этим можно повременить! – Гнуни, опасаясь бунтов, не сдавался.
– Все разбогатели в твоем царстве! – Амфикрат пытался достучаться до царя. – Посмотри, как купаются в роскоши нахарары, как преуспели храмовые общины, как процветают торговцы! Простой народ беднеет, государь, деревня в упадке. Снизь налоги!
– Невозможно! Денег не хватает! Знать, конечно, соперничает, кто богаче, но в деревне любят умеренность. Конфликта здесь нет! – рачительный Гнуни негодовал.
Анаит положила руку на плечо мужа:
– Не докучайте царю! Он, как когда-то его великий отец, заботится о благе страны: все могут свободно работать и торговать, а жизнь царства подчиняется вечному ритму: природа дает, народ берет.
Артавазд слушал безразлично: окружение соперничало, требуя уступок. Конечно, он понимал, что жадные нахарары пекутся прежде всего о своем благе, а не о народном процветании, бюрократия на местах сильно подрывает его авторитет, в казну не поступают налоги в полном объеме. Народ ропщет. Но что он, порядочный и благородный, любитель драматургии и словесности, слабо пригодный к руководству большим государством человек, мог сделать? Как использовать для возвышения Армении ее природные богатства и людской потенциал, непонятно. Управлять страной – не мечом махать!.. Успокоил себя мыслью, что все будет совершаться по раз и навсегда заведенному великими предками порядку. Основатель династии Арташесидов Арташес I установил верховную власть на всей территории Армении, издал законы, разделил страну на области, провел реформы. Его отец Тигран II раздвинул границы державы, присоединив много земель, сделал страну богатой и сильной. Он, Артавазд II, дал храмам, землевладельцам, любимым родственникам много земли и рабов, в том числе из царских резервов, но примирить аристократию ни с центральной властью, ни между собой не мог, а знать требует привилегий все больше и больше. Тяжелое бремя, которое взвалилось на его плечи, придавило волю царя. Наконец он нерешительно произнес:
– Отец учил: «Ни перед кем не склоняться, никогда не давать себя в обиду!». Поэтому военные отряды, которые непосредственно подчиняются мне, получат лучшее оружие и снаряжение.
Все склонили головы в знак согласия.
Аршам предложил:
– Происхождение власти – божественный процесс. Твой отец, государь, был верховным правителем Востока, и тебе надлежит именоваться титулом «царь царей», а на драхмах надо писать «божественный».
Это Артавазду понравилось. Себя он видел в роли справедливого правителя, свое предназначение – в великодушии, свою миссию – в спасении. На его голову возложены белая повязка – символ предводителя нации, золотой венец с восьмиконечной звездой и орлами – символ державы Арташесидов, красная с золотом тиара – головной убор армянской монархии; и все это накладывает великую ответственность (конечно, в рамках личного миропонимания), а что касается Рима и Парфии, так придется соблюдать нейтралитет.
Царь встал:
– На моей диадеме изображены орлы – единственные птицы, способные преодолеть путь от земли к небу, к богам. Боги дали мне абсолютную власть, моя природа божественна!
Глава 33
К римскому наместнику в Сирии Габинию, который разместился в резиденции царей в Дамаске, привели парфянского царевича Митра. Этот молодой человек вместе с братом Ородом убил царя Парфии Фраата (своего отца), и братья начали править совместно,
но потом между ними разгорелась непримиримая борьба за царство. Сначала верх взял Митр; его, легко внушаемого, поддержала родовая знать, но влиятельный полководец Сурена, человек недюжинного телосложения и исключительной отваги, сместил правителя и поставил царем своего ставленника Орода. Брат бежал и теперь просил помощи у Габиния:
– Наместник! Я законный правитель Парфии. Ород захватил власть. Царь я! – Митр негодовал, уговаривая: – Помоги сесть на трон, убей Орода!
Габиний, сидя в кресле перед стоящим царем, со свойственным ему цинизмом поинтересовался:
– Что может заставить меня нарушить закон Рима о невмешательстве в династические споры царей?
– О наместник! Я щедро заплачу!
– Где золото?
– Ты захватишь для меня столицу и из царских запасов получишь пять тысяч талантов.
– Мало! Египетский царь заплатил десять.
– Ты получишь столько же, когда я сяду на трон.
– Риск большой… Деньги сейчас, или нам не о чем говорить! – В голосе Габиния была слышна такая угроза, что Митр счел за благо откланяться.
Для него осталось одно место на земле, где его поддерживали, где можно затаиться и собраться с силами, – Вавилон. Город на берегу Евфрата, один из главных городов Древнего мира, неоднократно превращался в руины. Парфяне его захватили и восстановили небольшую часть мегаполиса, возвели неприступную стену из кирпича-сырца и начали контролировать шедшие по реке корабли с медью, мясом, строительными материалами и сухопутные караваны с пшеницей, ячменем, фруктами, а все окрестные народы держали в страхе. Там и заперся Митр. Но полководец