меняет характер человека.
Прошло десять лет. Седа, бывшая любовь Тиграна, красивая и властная наложница из гарема армянского царя, все десять лет таила злобу на прекрасную Аревик, которую без памяти любил повелитель, и эта злоба была готова убить без ножа. Ненависть переросла в коварство, а коварство – в жестокость. Седа предприняла немало попыток, чтобы извести соперницу, но все неудачно: ее берег какой-то дух. Аревик, которую неусыпно охраняли евнухи, с годами расцвела как дивная роза и выглядела шедевром греческого скульптора. Ее неземная красота вызывала восторг окружающих, ее любовь к царю была бесценной: ему восемьдесят пять, совсем седой, но полон сил, энергичен и молод душой. Его царство процветало, заключив к этому времени военные союзы одновременно с Римом и Парфией, но игры в превосходство над соседями Тигран оставил, продолжая строить сильное армянское государство.
Черноволосая Седа, скромно одевшись, шла по базару к известной старухе-целительнице, которая готовила настойки и зелья. Базар шумел, народу было много, все торговались и бранились, но в лавке старухи Циацаны было тихо.
– О, мой гиацинт! – Старуха изобразила удивление и, улыбаясь беззубым ртом, посетовала: – Видно, мое зелье опять не помогло, раз Седа пришла.
– Циацана! По-прежнему знакомая сильно больна, а я испытываю муки
страдания… – Седа осмотрелась.
В полутемной каморке пахло беленой, на полках стояли склянки и флаконы со снадобьями, висели пучки трав и цветов, в стеклянной банке ползали пауки.
– О моя маргаритка! Мне кажется, она, неблагодарная, искушает твою добродетель.
– Насчет добродетели не знаю, но пора испробовать что-нибудь сильнодействующее.
Старуха прытко вскочила с мягкого табурета и подошла к стеллажу:
– Моя лилия! Уже применяли аконит, болиголов, дурман-траву и даже снадобье духа зла – рвотные орешки67…
Циацана задумалась. Седа, присев на стульчик, проворчала:
– Ничего не помогает…
– О моя астра, у меня есть кое-что необычное! – Знахарка достала костяную шкатулку и, сев на место, открыла ее. – Вот что тебе нужно!
В шкатулке лежали золотые крученые трубчатые браслеты в виде змеи с бирюзой.
– Моя фиалка, ты будешь довольна… – Циацана вытащила парочку. – Купцы из Персии везли эту красоту по Великому шелковому пути; отдали дорого. Обрати внимание: у этой змейки два бирюзовых глаза, а у этой один.
Седа взяла браслеты и оценивающе рассмотрела:
– В чем же разница?
– Бирюза – символ богатства. Браслеты «на удачу» женщины раскупают с удовольствием. Но тот, что с двумя камнями, приносит смерть.
Старуха вдруг стала страшной, от нее повеяло опасностью и безысходностью. К горлу Седы подступила тошнота, будто в комнате появилось отвратительное зловоние. «Целительница» продолжала объяснять:
– Змея с двумя бирюзовыми глазами имеет с внутренней стороны еле заметные шипы. Они будут исподволь царапать кожу руки, а из змейки сочится яд… – Циацана хищно скрючила пальцы. – Яд без цвета, без запаха. Все подумают, что человек умер от
холеры. – Старуха подала склянку: – Вот взгляни!
Седа повертела баночку, где лежал порошок стального цвета с зеленоватым оттенком и вернула Циацане, которая расписывала:
– Это арсеник68. Он легко растворяется в воде, а смертельная доза – всего капля! Об этом средстве ходят легенды…
Рассказ старухи был ярким и драматическим. Парисатида, мать персидского царя Артаксеркса II, ужасно ревновала сына к жене Статире. Невестка отвечала взаимностью. Обе боялись отравления. Чтобы обезопасить себя, женщины брали кушанья с одного и того же блюда. Как-то им подали аппетитное мясное кушанье. Парисатида ножом отрезала себе кусок и приступила к трапезе. Увидев, что свекровь съела мясо и не отравилась, Статира тоже отрезала кусок… и через некоторое время умерла. Коварная Парисатида заранее намазала нож ядом, но лишь с одной стороны! И этот яд был арсеник.
– Я возьму всю шкатулку! – вдруг властно заявила Седа.
– Моя мандрагора, но здесь дюжина браслетов! – удивилась старуха.
– Для танца как раз нужно двенадцать девушек… – Седа, не слушая возражений, вложила в узловатую руку Циацаны тугой синий бархатный мешочек с золотыми монетами: – Здесь хватит с лихвой. – Она встала, держа в руках шкатулку, и направилась к выходу. – Кстати, – она обернулась, – ты ни разу не назвала меня розой.
– Я называла тебя именами прекрасных цветов, но роза – царица венка. Розой называют безупречных и чистых женщин, которым выпал жребий познать страсть, а потом грустить о прошедших временах.
– Если опять не сработает, берегись… – Глаза Седы полыхнули молнией. Развернувшись, она вышла из лавки.
Отдых государя обычно протекал за кубком терпкого вина и созерцанием величавых движений танцовщиц. В этот вечер в зале отдыха, в свете пылающих огнем канделябров, умиротворенный Тигран сидел на диване, попивая вино и слушая музыку. Танцовщицы еще готовились к выступлению, царедворцы, боясь нарушить идиллию, молчали, расположившись на диванах и пуфах, а охрана зорко наблюдала за порядком.
Двенадцать красивых девушек из гарема должны были собраться в гардеробной, где на именных стульях уже разложены великолепные, белые с черным и желтым платья, туфельки, шапочки с вуалью и золотые украшения, которые подбирал из сундуков казны и присылал для представления главный евнух. Женщина в золоте – владычица честолюбивого мужчины. Красота требует обрамления!
– О! – воскликнула веселая Мелания, впорхнувшая в комнату вместе с подругой. – Посмотри, какие необычные браслеты нам припас этот скупердяй Мард…
Надев на руку свою «змейку», она обошла все стулья с нарядами и остановилась возле убранства Аревик.
– Опять Аревик достался лучший браслет, только посмотри! У всех золотая змея с одним бирюзовым камнем, а у нее с двумя! Ну нет, должна же быть справедливость! Седа, такая скромная и трудолюбивая, имеет идеальную фигуру, безупречную внешность, создает танцевальные номера. Она заслуживает не меньше почестей. – И Мелания поменяла браслеты местами. Довольная, стала надевать свой наряд.
В комнату заходили танцовщицы, поднялся невероятный гомон: одевались и обсуждали последние гаремные сплетни. Прибежал Мард:
– Девушки, быстрее, скоро ваш выход!
В последний момент появилась Седа, а вслед за ней Аревик в сопровождении двух евнухов, которые, убедившись, что посторонних нет, ушли. Седа в спешке облачилась в платье, пристегнула рукава, надела золотистые туфли, шапочку с вуалью, шелковый пояс с вышивкой, на лоб – цепочку с золотыми монетками, кольцами, листочками и лунницами, на шею – ожерелье с жемчугом, на руки – браслеты, кольца и, несказанно счастливая, стала прихорашиваться перед небольшим зеркалом. Все было прекрасно! Но что это? У браслета-змеи… два глаза! Зрачки женщины остекленели, взор вперился в зеркало. Седа была растеряна, изумлена и обескуражена. Взяв себя в руки, осторожно сняла браслет и бросила взгляд на Аревик. Та еще лишь одевала войлочную шапочку, была, как всегда, сосредоточена и спокойна.
Седа двинулась к ней:
– О, Аревик, выбился локон из прически! Разреши, поправлю! – И неуловимым движением сбросила ее шапочку на пол. – Какая я сегодня неловкая! Извини-извини! – Седа нагнулась поднять головной убор и незаметно подменила браслет на стуле.
Аревик проводила ее удивленным взглядом, завершила облачение и присоединилась к остальным