скрываясь за убитыми животными и стреляя на ходу в сторону занявших позиции бойцов, перебежками пыталась уйти в горы, таща с собой двух мулов, донельзя перегруженных тюками. Напротив, в центре плато на тропе, осторожно поднялись ещё несколько духов с каким-то грузом и, пригибаясь, бросились к скале.
— Осветить местность в направлении склона скалы! — отдал распоряжение командир роты.
Через минуту от осветительных ракет и прожекторов стали чётко видны силуэты людей.
— Огонь! — вновь скомандовал старший лейтенант.
Сразу же заработал пулемёт, расположившегося рядом пулемётчика, затрещали автоматные очереди бойцов.
Азарт вновь начавшегося боя захватил старшего лейтенанта Годыну. Он вместе с бойцами бил короткими очередями по пытавшимися взобраться на склон душманам. Сверкнувшие в спину отходящим духам молнии пуль, настигали их на подъёме. Один за другим они спотыкались и оставались неподвижно лежать на камнях. Казалось, что пик опасности прошёл, но вдруг справа от реки в сторону БМП-2 раздалось несколько выстрелов из гранатомётов. Гранаты разорвались всего лишь в двадцати метрах от бойцов, ударившись о камни.
Наблюдая за полем боя, старший лейтенант Годына увидел в пятнадцати метрах за выступом небольшого гребня скалы душманского гранатомётчика. С молниеносной быстротой командир роты вскинул автомат. Последовала короткая очередь, и душман рухнул, прежде чем смог осуществить выстрел из ручного гранатомёта. Опять заработали скорострельные пушки и башенные пулеметы БМПэшек, пригвоздив гранатомётчиков к земле.
В это время на правом фланге разыгралась иная сцена. Повар Митёк, впервые оказавшись в боевой обстановке, преодолев страх и волнение, выбрав себе удобную позицию за большим валуном, вёл огонь из автомата. Пристроившись на валуне, откуда ему всё было видно, Митёк, словно в кино, представлял себя уже настоящим воином. Сначала он расстрелял, не целясь, в сторону противника первый магазин, потом достал из боевого нагрудника, сшитого своими руками, следующий магазин и перезарядил автомат. Взрывы, стрельба и свист пуль смешались в его голове. На время он потерял ориентацию во времени и пространстве. Отчётливо видя, как бегут и падают раненые люди и животные, он зажмурился, но тут произошло непредвиденное… Всё было так быстро и неожиданно, что поначалу случившееся он воспринял как видение чего-то страшного и сверхъестественного. Перед позицией, где лежал Митёк, будто из-под земли появился обезумевший и контуженный от разрывов верблюд. Вначале он, широко раскидывая ноги, навьюченный тяжёлыми тюками, метался среди убитых собратьев и душманов, а потом, подняв высоко голову и издавая душераздирающие вопли, побежал прямо на позицию молодого бойца! За верблюдом тащился труп его погонщика, прикреплённый ремнями.
Вцепившись пальцами рук в каменный выступ на валуне, Митёк прислонился головой к валуну и закрыл от страха глаза, чувствуя себя беспомощным перед всем происходящим. У него будто что-то оборвалось внутри, душа ушла в пятки. Всё тело словно сжалось. От ужаса он не мог сдвинуться с места.
Через секунду, услышав вопли верблюда, он приподнял голову и увидел, что к нему приближается что-то страшное, горбатое и длинное, с высунутым из пасти большим языком. «Оно» стало вырастать в глазах бойца в огромную бесформенную массу. Увидев разинутую пасть со свисающей слюной, Митёк решил, что на него бежит один из динозавров, о которых он любил читать. Это огромное чудовище приближалось к нему и громко кричало.
От страха, он уже был не способен отличить фантастические образы от действительности. Митёк лежал на валуне, боясь шевельнуться. Ему казалось, что судьба его уже предрешена, от этого становилось ещё страшнее. Он забыл даже, что рядом с ним лежит только что заряжённый патронами автомат. Дрожа, Митёк соскользнул вниз с валуна и в смертельном испуге бросился в сторону, но тут же, споткнувшись о камень, упал, от чего пришёл ещё в больший ужас.
Верблюд, запутавшись за длинный ремень, тащившегося за ним трупа погонщика и верёвки от тюков, упал на задние лапы буквально в пяти-семи метрах от молодого бойца. Ошеломлённый подобным положением, он издавал громкие звуки, дёргая ногами и туловищем, пытаясь освободиться от ремня, верёвок и вьюков. Он пыхтел и булькал, выбрасывая в сторону длинный язык, а затем плюнул прямо на лежащего среди камней бойца.
В это время сержант Филимонов, находившийся недалеко, увидев эту картину, бросился к большой тёмно-серой туше верблюда и ножом стал перерезать верёвки и узлы, в которых запуталось животное. Как только верёвки и узлы ослабли, тюки были сброшены, верблюд вскочил. Свободный от груза, продолжая издавать вопли, он бросился бежать. Промчавшись совсем рядом с Митьком, верблюд выбежал на трассу и понёсся по ней в сторону Суруби.
В больших тяжёлых тюках, сброшенных с верблюда, оказалась взрывчатка и снаряды к безоткатным орудиям. Придя в себя, молодой боец, взял свой автомат, виноватым взглядом растерянно посмотрел на сержанта. Затем, опустившись у валуна, он прижался к нему спиной, продолжая дрожать от только что пережитого шока.
Командир роты, увидев возню с верблюдом на правом фланге, послал туда разобраться в ситуации сержанта Безгодкова, а сам продолжал наблюдение за полем боя.
В это время сержант Филимонов успокаивал бойца:
— Ты не трясись как лист осиновый, всё закончено!
Он похлопал парня по плечу. Сделав судорожную попытку улыбнуться, Митёк ещё сильнее затрясся.
— На, закури и успокойся! — протянул ему сигарету подбежавший Безгодков. Взяв сигареты, спичку, боец так и не смог её поджечь. Пальцы его дрожали, спички ломались одна за другой. Лежащие недалеко бойцы и сержант Филимонов еле сдерживали смех.
— Оставьте его, пусть сам придёт в себя! — сказал Безгодков и перебежками направился обратно к командиру роты.
Было слышно, как за дорогой, где вели бой разведчики с основными силами каравана, прозвучала длинная автоматная очередь с трассирующими пулями, в небо взлетела осветительная ракета. Это означало, что у них всё в порядке, бой закончен, начинают осмотр и проверку уничтоженного каравана.
Командир роты старший лейтенант Годына дал команду наводчикам-операторам сделать залп в сторону реки, откуда вели огонь последние душманы из охранения каравана, и осветить всеми прожекторами местность. Это были последние выстрелы боя. После залпа из пушек последовала команда:
— Прекратить огонь! Доложить обстановку!
После доклада от лейтенанта Забелина и сержантов о том, что потерь в роте нет, старший лейтенант Годына почувствовал облегчение и радость от успешно выполненной боевой задачи. Наступила тишина, которую, казалось, нельзя было нарушить, как немыслимо сдвинуть с места впереди стоящие скалы и хребты. Старшему лейтенанту Годыне и бойцам не терпелось увидеть результаты схватки с боевым караваном противника. Годына с нескрываемым волнением думал о своих бойцах, о том, чтобы они, да и он сам, перед заменой не угодили под шальную пулю какого-нибудь уцелевшего душмана. Тревога за них