— Не знаю, какого чёрта я живу с вами! — орал Тобиас. — Выметайся на хрен, маленький ублюдок!
Северус замер в конце коридора, стараясь держаться подальше от отцовских кулаков.
— Слишком гордый, чтобы ходить в здешнюю школу, а? — вопил мужчина. — И денег тебе дать на книжки и модные тряпки?
— Тобиас, ты же знаешь… — тихо начала Эйлин.
— Заткнись, женщина! — Тобиас развернулся к Северусу. — Если бы ты не родился, я бы не застрял тут с вами!
Эйлин отступила на шаг.
— Тоби, не говори так, это неправда, — она скорее умоляла, чем утверждала.
— Знаешь, кто ты? — Тобиас опять повернулся к Северусу. — Ты чёртов паразит, вот кто! Ты знаешь, что такое паразит, мальчишка? — Тобиас спросил для большей уверенности, что Северус понимает смысл того, как его называют, и привёл несколько примеров, просто чтобы убедиться, что до мальчишки дошло.
Несмотря на попытки очистить, как обычно, свой разум, Северус не смог избавиться от воспоминаний и закрыл лицо рукой — ладонь другой руки Гарри по-прежнему прижимал к своей щеке.
Поппи принесла чай. Северус безуспешно попытался взять себя в руки. Она погладила его по плечу. Если бы это был кто-то другой, кроме Поппи, даже Дамблдор, Северус почувствовал бы себя окончательно раздавленным. Однако Поппи видела его и в худшем состоянии после собраний Пожирателей Смерти в конце войны.
Она, разумеется, понимала, что его непривычная сентиментальность была вызвана восстановлением после заклинания Tribua Vita.
Поппи выпроводила его из комнаты Гарри, как раз когда над горизонтом забрезжил рассвет. Пришлось впустить сову мальчика — Гарри, видимо, специально выпустил её и закрыл окно.
Несмотря на свои протесты, Северус проспал несколько часов и где-то после одиннадцати часов утра, приняв душ, вернулся в комнату Гарри, чтобы сменить Поппи.
Она сидела рядом с маленькой темноволосой фигуркой, читая номер «Современного котла», найденный у Северуса, под бдительным оком белоснежной совы мальчика, сидевшей на спинке стула, а не на своём обычном месте. Сова повернулась и обеспокоенно ухнула.
— Как он? — тихо спросил Северус.
— Он спокойно спал с тех пор, как закончилось действие костероста, — так же тихо ответила Поппи, — поэтому я позволила некоторым другим зельям выветриться, и Гарри будет не так дезориентирован, когда проснётся.
Северус кивнул — тогда-то и начнутся настоящие неприятности.
— Ты уже осмотрела его вещи? — спросил он.
— Нет, — вздохнула Поппи, — думаю, лучше сделать это сейчас.
Она встала и взмахом палочки открыла чемодан, удивившись, что тот не заперт — часто требовалось несколько минут, чтобы взломать защитные студенческие чары.
Одежда была сложена более или менее аккуратно. Не так одержимо тщательно, как боялся Северус, учитывая всю эту домашнюю уборку, но достаточно для мальчика, который ценит своё имущество.
В чемодане Гарри оказалось душераздирающе мало личных вещей. Они неспешно доставали каждый предмет одежды, встряхивая его и проверяя карманы, но не нашли абсолютно ничего недозволенного, ни волшебного, ни магловского.
Поппи собрала всё, из чего можно было сделать верёвку, уменьшила и положила в небольшую сумку. Туда же отправилось всё острое — нож для нарезки ингредиентов, перочинный ножик для очинки перьев и обнаруженное самозатачивающееся перо, а также набор для зельеварения, хотя в нём не было ничего ядовитого.
Северус оставил пергамент и трансфигурировал перо, чтобы Гарри было легче писать повреждённой рукой, хотя заколдовал кончик, чтобы им нельзя было порезать человеческую плоть.
Они не нашли ни книг из Запретной секции, ни чего-либо ещё, что попахивало бы Тёмными искусствами — после злоключений мисс Уизли они не оставляли ничего на волю случая.
Палочку Гарри и его метлу Северус забрал, заперев метлу в шкафу наверху, а палочку положив во внутренний карман своей мантии.
Наконец в чемодане осталась только потрёпанная картонная коробка из-под обуви. Северус осторожно открыл её, обнаружив, что она набита едой. Быстрая проверка показала, что на коробку наложено очень хорошее заклинание стазиса.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Ну вот почему он мог так долго игнорировать приёмы пищи, — сухо заметил Северус, хотя его сердце сжалось при мысли о том, что может означать тайник с едой.
— О, Гарри, — вздохнула Поппи. — И мы всё это проглядели, — она подняла глаза на Северуса. — Ты знаешь, что ещё до инцидента с тёткой Гарри посылал записки своим друзьям с просьбой прислать еду? Мне рассказала Молли. Тогда она что-то говорила Альбусу, но… — Поппи беспомощно пожала плечами. — Альбус подумал, что это нормальное пристрастие Гарри к стряпне Молли.
— Забираем это? — неуверенно спросил Северус.
Поппи покачала головой.
— Заклинание стазиса качественное, должно быть, ему помогла Гермиона. Если это поможет Гарри чувствовать себя в безопасности, то вреда не будет. Возможно, это даже хороший знак, — она развела руками. — Это может означать, что его поступок просто импульсивный, а не спланированный заранее.
Северус кивнул.
— Я присмотрю за ним, — твёрдо сказал он, — тебе нужно отдохнуть.
— Тогда я спущусь вниз и подожду Ремуса, — Поппи испытующе посмотрела на Северуса. — Я посплю на диване, а ты пока посиди с ним. Если он, — она кивнула на спящего Гарри, — сумеет проглотить целебное зелье, то сможет и поесть, только давать ему нужно лёгкую пищу. Вставать он может, если захочет, но лишь в ванную и обратно. И оставь фиксирующие чары на шее. Если же Гарри не сможет глотать, то отправь зелье ему в желудок напрямую, чтобы мальчик не подавился, и попробуй снова через час, — Поппи встала и расправила юбку. — Пока мы не сможем лучше понять его психическое состояние, он должен быть постоянно под надзором. Всё время в пределах видимости.
Северус вздохнул. Гарри вовсе не обрадуется. С тех пор, как Северус начал преподавать в Хогвартсе, они с Поппи каждые несколько лет применяли подобные меры к тому или иному слизеринцу, и зельевар помогал деканам других факультетов предотвращать суицид. Если это случалось с волшебником из чистокровной семьи, они делали всё возможное, чтобы не дать родственникам узнать о попытке самоубийства, оправдывая длительное пребывание студента в лазарете лечением обсыпного лишая и драконьей оспы.
Это всегда было утомительно, для всех. И к сожалению, Паучий тупик не был оснащён чарами против суицида и самоповреждения, а также заглушающими выбросы стихийной магии, как в лазарете, поэтому им придётся держать палочку Гарри подальше от него.
Поппи вышла из комнаты, шурша юбкой, а Северус принялся укладывать одежду Гарри обратно в чемодан, задержавшись на одной из немногих личных вещей, лежавших в нём — альбоме с колдографиями.
Он сел на стул и открыл альбом на случайной странице. На него пристально смотрела Лили, держа на руках черноволосого ребёнка в мягком голубом вязаном джемпере. Она улыбнулась и, беззвучно засмеявшись, взяла малыша за руку, чтобы помахать Северусу.
— Ах, Лили, — прошептал он, проведя пальцами по колдографии.
— Положите его. — Надтреснутый шёпот, сухой, как пустыня. — Это моё.
Вздрогнув, Северус поднял голову и увидел осуждающий взгляд близоруко прищуренных зелёных глаз.
— Конечно, — согласился Северус. — Мои извинения, — учтиво сказал он, закрыв альбом и положив его на прикроватный столик, рядом с детскими очками. — Как ты себя чувствуешь?
— Горло болит, — мальчик моргнул. — Почему я не могу пошевелить головой? — спросил он тем же болезненным шёпотом.
— Ты сломал себе шею. Точнее, один из позвонков, — ровно сказал Северус. — А так же гортань, вот почему у тебя болит горло. Мадам Помфри залечила переломы, но мягкие ткани ещё нуждаются в поддержке. Как думаешь, ты сможешь проглотить несколько зелий?
— Да, — мальчик попытался кивнуть, но не смог, и попробовал сесть, сопротивляясь обездвиживанию.
— Постой, Гарри, — Северус достал палочку и приподнял изголовье кровати так, чтобы Гарри мог сидеть.