постель с Такой!
Сынок Бергяса хмыкнул, по-лошадиному переступив ногами, готовый выполнить приказ.
Тут подала голос творившая свою бесконечную молитву тетя Дуня. Со слезами в голосе вскричала, замахала руками на Таку:
— Ушел бы ты отсюдова, бусурман! Иди! Ай не видишь: брат с сестрой разговаривают.
Така, взглянув на Бориса и не получив от него никаких распоряжений, удалился.
После ухода Таки Борис заговорил тише. Сейчас он больше походил на прежнего мальчика Бориску, которому в детстве не однажды перепадало от бойкой младшей сестренки. Тем не менее слова его были отнюдь не детскими:
— Если тебе понадобился калмык, получишь калмыка! Все они на одно лицо!
Нина, отчаянно выкручивая себе руки, пыталась освободиться, вскидываясь на полу: весь ее вид говорил — как ей хочется ударить брата и что она никогда не простит ему этих слов. Кусая в кровь губы, она подкатилась к скамейке, на которой сидел Борис, проговорила сдавленным голосом:
— Боря! Братик мой!.. А может, ты сам?.. Ну зачем же калмыка звать? Ты теперь, я вижу, всему обучен…
Борис, услышав такое от Нины, в отчаянии прижал ладони к ушам и завопил:
— Сволочи!.. Вы меня с ума сведете в конце концов!
Впрочем, он быстро справился с истерией. Он видел, слова его ранят Нину сильнее ударов. Выждав, когда тетя Дуня отойдет в сени затворить дверь за Такой, он тут же поднялся и последовал за нею. Там, в сенях, Борис выпроводил упиравшуюся няню на крыльцо, зло накричал на нее, прогоняя. Она с плачем удалилась. Борис закрыл дверь флигеля на клямку и чем-то подпер ее снаружи.
— Жди гостя! — злорадно крикнул в окно. Шаги его стихли, и все вокруг охватила жуткая, зловещая тишина. Лишь посапывал малыш в кроватке.
Сначала Нина пыталась освободить руки. Однако новый сатиновый платок крепко держал стянутые двумя мужчинами запястья. Перекатываясь по полу с места на место, она разглядела за печкой топор. Ей удалось подтолкнуть топор связанными ногами к порожку и далеко не с первой попытки поднять его торчмя, лезвием вверх. Через минуту Нина уже ощущала спиной холодную близость заостренного железа. Рискуя располосовать себе руки и спину, она, как могла, осторожно пропустила между стиснутыми ладонями лезвие. Наконец почувствовала: сатин с легким потрескиванием рвется… Немеющие от напряжения перетянутые руки обрели свободу…
Нина с минуту сидела у порога, давая рукам набраться силы. Затем с трудом, прибегнув опять к помощи топора, развязала узлы веревки. Ноги связывал Така, для этого он принес из сеней остатки какой-то сбруи и действовал заученно, как путал перед выгоном в степь выездных лошадей.
В дверь, конечно, не выйти… Она снимет створку глухого окна, выходящего на огороды, откуда сейчас ее никто не заметит.
Пока она лежала связанной и освобождалась от пут, родился дерзкий план спасения Церена. Конечно, ни мать, ни тетя Дуня, наверное, тоже запертая где-нибудь, не помогли бы ей в этой затее. Все придется делать самой и все брать на себя.
У подвала прохаживался часовой… Знать, Борис нагрянул в хутор не только с Такой!.. Братец все предусмотрел. Не мог он позабыть — тетя Дуня, как и покойный дед Наум, жалела и любила Церена. Тетя Дуня небось тоже откуда-нибудь поглядывает сейчас на дверь погреба, украдкой вытирая слезу. Обреченных на смерть не оставляют без присмотра. Всегда найдется добрая душа, спасет! Но Нина не могла надеяться на шальную удачу.
Главное, размышляла она, отвлечь часового. А уж силы, чтобы сорвать замок, у нее найдутся. После того как ей удалось с таким трудом освободить руки, она поклялась никогда больше никому не позволить лишить ее рук! Даже если ради этого придется расстаться с жизнью. Пока свободны руки… О, она лишь сейчас почувствовала всю ловкость, всю силу своих молодых рук. Тяжелая, набухшая рама глухого окна, которое за все лето ни разу не открывалось, слетела со ржавых петель, как пушинка… Нина готова была кинуться на часового, сбить его с ног и, быть может, проломить голову. Но понимала — с рослым, откормленным мужчиной ей не справиться. Ему ведь достаточно крикнуть, позвать на помощь. Да мало ли чему их там обучают в армии, как защищаться при нападении. А здесь в случае неудачи и покричать некому.
Свой план освобождения Церена Нина начала осуществлять как бы с конца, с момента, который занимал ее воображение все время, пока лежала связанной. Она пошла в конюшню, оседлала одного из Борисовых коней, увела к пруду и привязала на длинном поводу к тополю, чтобы скакун мог дотянуться до травы под деревом и не заржал ненароком.
В сарае среди огородной утвари отыскался ломик-гвоздодер: дед Наум иногда сколачивал ящики для помидоров, и Нина не раз наблюдала, как ловко извлекал конюх глубоко сидевшие скрюченные гвозди.
Не выпуская ломика из рук, Нина торопливо приблизилась к сараю и, чиркнув спичкой, поднесла огонек к пучку соломы на повети. Огонь быстро охватил весь задний скат крыши, пламя заплясало выше конька.
Громко трещал камыш, служивший настилом для соломы.
Пока все шло, как представлялось Нине: кто-то увидит пожар, люди всполошатся, забегают.
По двору действительно заметались тени. Вот и часовой, схватив валявшееся неподалеку пустое ведро, кинулся к колодцу.
Нина просунула расплющенный конец ломика между доской и клямкой замка. Рыжая шляпка гвоздя поплыла вверх. За первым выскочил и второй гвоздь. Пугавший прохожих огромный амбарный замок был теперь просто куском железа.
— Скорее же! Скорее! — торопила Нина громким шепотом, сбежав по ступенькам в темноту. Блики пожара уже разрывали сгустившуюся тьму вокруг погреба.
Церен так и не отнял своей руки от руки Нины, пока они бежали задами огородов, перепрыгивая через кучи картофельной ботвы, Церен задыхался от бега и еще больше от волнения.
— Родной человек ты мой! — сказал он Нине, обнимая. — Спасибо тебе за все.
— За то, что люблю! — поправила она резко, помогая мужу сесть в седло.
Перед тем как пришпорить скакуна, Церен спросил о том, о чем он думал со дня появления сына на свет:
— Сына сможешь уберечь?
— Да! — сказала Нина уверенно. — Если тебя пока сберегла, то сына… А как назовем мальчика? — вдруг спросила она мужа.
Церен на миг задумался. «Неужели у сына еще нет имени? Значит, нет!..»
— Пусть будет Чотын!
— Как? Разве есть такое имя? — В голосе Нины обозначился испуг и удивление.
— Это имя принадлежало одному очень хорошему человеку! Ты привыкнешь к нему. Оно прекрасно.
Церен круто развернул коня в сторону глубокой балки.
Нина метнулась к флигелю, где заходился криком ребенок.
5
Посреди неохватной глазу степи, будто огрех нерадивого косаря, сплоховавшего