Шалишь. Больше он никуда ее не отпустит.
— Я ничего такого не принимаю, — сказал он добрым голосом, который приберегал для Симоны и… и больше ни для кого. — А боишься ты правильно.
Она постояла немного, глядя на его руку, и снова села на розовый виниловый стул.
— Ладно. — Ее карие глаза выдавали тревогу. — Ты прав, я в ужасе. Как только солнце садится, я беру Джека Бауэра и ухожу в свою комнату без окон — Елена тоже живет в одной из таких. Потому что знаю, что там он меня не достанет — если он, конечно, ищет меня. Он превратился в дракона, Аларик. Он хотел нас убить.
— Только не тебя. — Что это он — защищает Лучана Дракулу? Да… желание снова увидеть ее улыбку пересилило даже ненависть к князю тьмы. — Тебя он как раз хотел уберечь.
— Он превратился в дракона, — саркастически напомнила Мина.
Аларик посмотрел на ее руку, такую маленькую по сравнению с его лапой. Он больше не держал Мину — это она за него держалась.
Ему уже доводилось видеть такое. Взрослые мужчины и женщины, его сослуживцы, начинали бояться собственной тени из-за ужасов, пережитых при выполнении очередной миссии.
Он не хотел, чтобы она ушла с князем, но нельзя же было оставлять ее в таком состоянии. Он избавит Мину от страха, даже рискуя потерять ее навсегда.
— Если жизнь и научила меня чему-то, — начал он, набрав воздуху, — так это тому, что страшного в ней хоть отбавляй. Меня тоже иногда тянет забиться в комнату без окон до очередного восхода солнца… но дело в том, что страшное просто так не уйдет.
Мина, словно чувствуя, куда он клонит, попыталась освободить руку. На глаза ей навернулись слезы, но Аларик ее не пускал: она должна была его выслушать, хочется ей того или нет.
— У меня, как выяснилось, тоже есть дар: убивать страшных тварей. И я использую его, чтобы помогать другим, не таким сильным, как я. Чтобы этот мир стал чуть-чуть безопасней. Комнаты без окон, при всей их заманчивости, не для меня, Мина.
Она хотела возразить что-то, но он продолжал, не отпуская ее руки:
— Потому что моя работа — встречаться со страшным лицом к лицу. И твоя тоже, если подумать как следует. Тебе так не кажется? Может, таких, как мы с тобой, для того и послали на эту Землю. Чтобы другие, не столь одаренные, спокойно спали в комнатах без окон, пока мы делаем мир чуть-чуть безопаснее.
Она плакала и не отвечала ему.
Он не хотел доводить ее до слез. Ничего-то он не может сделать как следует. Может, и нет никакой вульфовской магии. Может, Хольцман прав, и психотерапевт ему действительно нужен.
Мина подняла на него глаза и сказала:
— Какой же я была дурой.
— Я бы так не сказал. — Он сказал бы совсем другое, много всего, но на бред больше не мог сослаться и потому промолчал.
Она снова дернула руку, и на этот раз он ее отпустил. Мина прижала обе ладони к покрасневшим глазам.
— Ох, как же ты иногда меня бесишь.
— Я знаю, — сказал Аларик. Мартин тоже частенько говорил ему это.
— Зачем ты все это мне говоришь? — Она вытерла глаза краем его простыни. Вряд ли ткань подходит для этой цели — плотность никудышная.
Ему хотелось обнять ее, но он опасался получить оплеуху — и что, если Хольцман войдет? Да и не получится у него с объятиями: дурацкая подвешенная нога помешает.
Мина встала. Сейчас уйдет, уныло подумал Аларик. И кто знает, увидит ли он ее снова.
И тут она, к его удивлению, положила здоровую руку ему на грудь.
— Как ты думаешь, мы в расчете?
Он не понял, что она хочет этим сказать. Мина, к его окончательному смущению, наклонилась и поцеловала его в щеку, как тогда в монастыре.
— Нет, вряд ли, — сказала она, выпрямившись. — Я все еще у тебя в долгу. Ты ведь и Джека спас тоже.
А-а. Она подсчитала, сколько раз он ее спасал. Но она ничего ему не должна — это его работа.
— Тебе надо побриться, — добавила она, сморщив нос. — Хочешь, завтра принесу все, что нужно?
— Да, — просветлел он.
Она одна предложила это. Одна из всех.
За это он и любит ее.
Это означает, что завтра она снова придет… но про работу она ничего не сказала.
Притом у нее подруга в родильном отделении — почему бы заодно не зайти к нему.
Ладно, пусть. Завтра он приготовит речь о том, как она нужна Палатинской гвардии.
А если она придет послезавтра — придет, такое у него чувство, — он приготовит еще одну.
В конце концов он ее доймет. Вульфовская магия работает безотказно.
И даже если никакой магии нет — как часто говорил Мартин, — когда-нибудь его снимут с вытяжки, и он снова начнет лезть на рожон.
А Мина поневоле начнет предупреждать его об опасности.
И тут он с неопровержимой логикой — которой, как известно, в совершенстве владеет — заметит ей, что это с тем же успехом можно делать за деньги.
Перед лицом превосходящего интеллекта она окажется безоружной.
— Ладно. — Мина с улыбкой потрогала пальцем его щетину. Он замер — только бы не останавливалась! Вот еще один пример действия магии. — До завтра тогда.
Она ушла, но даже это не испортило Аларику настроения. Палата, до жути унылая раньше, стала, можно сказать, веселенькой.
Из-за притока в мозг мощных нейротрасмиттеров наподобие допамина? Вряд ли. Скорее уж благодаря маргариткам.
Он чувствовал бы себя совсем по-другому, зная, куда направилась от него Мина Харпер. Его речь о неприемлемости комнат без окон оказалась донельзя убедительной. Вступить в Палатинскую гвардию и бороться с силами зла Мина пока не решила, но собиралась пойти в то место, которого боялась больше всего и куда обещала Аларику не ходить.
Глава шестьдесят первая
20.00, 23 апреля, пятница.
Парк-авеню, 910, кв. 11В.
Нью-Йорк, штат Нью-Йорк.
Мина сама не знала, зачем это делает. Все убеждали ее не ходить туда. Аларик, который был там и видел все своими глазами. Абрахам Хольцман, ссылавшийся на устав, где имелся параграф о посттравматическом стрессе. Сестра Гертруда — по доброте душевной.
Даже Джон. Он тоже там побывал — посмотреть, не уцелело ли что из его вещей.
«Жуть, — сказал он ей, содрогаясь. — Тебе лучше не видеть, поверь мне».
Но она хотела увидеть. С той самой ночи, которую старалась не вспоминать. Воспоминания всегда сопровождались слезами и крепнущей уверенностью, что Лучан мертв.
Как он мог выжить?
На смену слезам приходила сосущая пустота в груди, а следом страх, что он все-таки жив, и любит ее по-прежнему, и хочет, чтобы они были вместе.
Не зная, что хуже, Мина старалась вообще не думать об этом.