От падения одной-единственной колонны рухнул огромный участок хор.
Не на Мину с Алариком — вокруг них, отгородив их от всего происходящего в апсиде и нефе. Они оказались в сотворенной драконом пещере из штукатурки и дерева.
Мина была уверена, что Лучан планировал это с самого начала, чтобы не беспокоиться за нее. Мило с его стороны… вопрос в том, как пережить дальнейшие проявления драконьей заботливости.
— Господи. — Она кашляла от пыли, Аларик, лежащий сверху, весил целую тонну — привычное дело. — Ты как там?
Он ответил не сразу, и это ее встревожило.
— Аларик!
Ударной волной с заколоченного окна сорвало часть досок. В грязно-сером свете с улицы лицо Аларика, покрытое пеплом и гипсовой пылью, выглядело как-то не так.
— Аларик, ты цел?
— Кажется, да, — произнес он задумчиво.
Что же тогда с ним? Почему он сам на себя не похож?
Наверно, просто разочарован. Он упустил шанс убить Лучана и вряд ли дождется другого. Сидеть им тут, пока их не откопают. Что ж, сам виноват: нечего было бросаться к ней.
— Мина, — сказал он. Голубые глаза, по-прежнему яркие, тоже смотрели как-то… — Моя смерть остается в силе?
— Что? — Какой он тяжелый все-таки, какой большой. И что за странные речи.
— Я умру в эту ночь или нет?
— Ох, — вздохнула Мина, и сердце у нее сжалось. Да, он умрет… но ведь это попросту невозможно.
Лучан поместил ее в укрытие — значит, и Аларик надежно укрыт, однако ему по-прежнему грозит смерть. Бессмыслица какая-то.
Ее лицо поведало ему об этом без всяких слов.
— Я так и думал, — сказал он. — Поэтому…
И стал ее целовать.
Это испугало Мину чуть ли не больше всего, что с ней происходило за последнее время, но еще сильнее пугало то, что никаких неприятных ощущений она не испытывала.
Наоборот.
Давненько она не целовалось с мужчиной, у которого сердце билось исправно и кровь бодро циркулировала по жилам. Мина чувствовала его пульс все время, пока длился поцелуй, то есть довольно долго: Аларик, по всей вероятности, обдумал все заранее и вел себя так, будто это последний поцелуй в его жизни.
Почувствовав еще кое-что кроме пульса, Мина опустила глаза и обнаружила на его правой голени глубокую рану, из которой так и хлестала кровь. Должно быть, гвоздем пропороло, когда он прикрыл Мину собой, в который раз спасая ей жизнь. Потому он и вообразил, что скоро умрет.
Вот уж у кого героический комплекс. Ну что за привычка постоянно лезть на рожон!
Мина бесцеремонно спихнула его с себя и попыталась зажать рану руками.
— Аларик, — сказала она, стараясь оставаться спокойной. — Ты порезался, кровь идет.
— Я знаю. — Похоже, Аларика это не волновало — лицо у него было абсолютно счастливое, хотя он потерял уже много крови, залив и себя и Мину. На пол тоже натекла целая лужа.
— Наверно, артерия повреждена. — Мина восстанавливала в памяти школьный курс первой помощи. Когда нужно, никогда ничего не вспомнишь. — Надо наложить жгут.
— Ты сама сказала, что я умру. В темном месте, где что-то горит. Вот я и умираю, ты не ошиблась.
— Нет. — Ее сердце за минуту пробежало целую милю. Пожалуйста, молилась она, пусть это будет ошибка. Хотя бы на этот раз. Я не хочу, чтобы его поглотила бездна. — Мне нужен ремень… что-то вроде.
— «Сеньора Липучку» я не отдам. — Аларик покрепче сжал рукоять.
— Да на кой он мне сдался! Шарф, — вспомнила Мина. — Мой шарфик. Он еще на тебе?
Он приподнял руку, поддернул рукав. Шарф, к ее облегчению, был на месте.
— Ты же мне подарила его.
— Подарила, а теперь забираю. Давай сюда.
Он стал распутывать своими громадными пальцами маленький, завязанный ею узел, бурча с почти детской обидой:
— Удивляюсь я тебе, Мина Харпер. Кто же забирает подарки назад? Это просто невежливо, знаешь ли.
За кучей щебня раздался рев, здание затряслось. Мина зажмурилась. Что он там вытворяет?
Пожалуйста, не надо больше смертей. Их и так было чересчур много. Больше она не вынесет.
— Вот почему тебе надо служить у нас в Гвардии, — сказал Аларик, продолжая возиться с узлом.
— Что? — Она все еще пыталась остановить кровь красными по самое запястье руками. — Не понимаю, о чем ты.
— Ну как же, Мина. Работая у нас, ты сможешь предотвращать такие вот вещи. У демонов не останется шансов, если ты будешь на нашей, а не на их стороне.
— Я и теперь не на их стороне, — отрезала Мина. Что возьмешь с человека, потерявшего столько крови? Конечно, он бредит — стал бы он ее целовать, будучи в здравом уме! Он же ее ненавидит. — Я просто не понимаю, почему все так рвутся убить Лучана. Он…
— Мы с Мартином, отправляясь на тот склад, — не слушая, продолжал Аларик, — понятия не имели, что нас там ждет западня. А ты бы сказала, если б у нас работала: «Аларик, Мартин, там опасно, глядите в оба». Мы и глядели бы, и Мартин не утратил бы способности пережевывать пищу.
Он наконец-то развязал шарф.
Серьезно он это или все-таки бредит?
Она — и Палатинская гвардия?
Нет. Это мечта брата, а не ее. Разве можно охотиться на демонов, любя одного из них? Противоречивое, мягко говоря, положение.
— Я очень хочу, чтобы ты поступила к нам. А умирать не хочу. Твои подсказки здорово бы нам пригодились. Все остальные тоже одобрят, я знаю.
Мина взяла у него шарф. Его глаза даже в полутьме голубели.
— Я подумаю, — сказала она, сооружая жгут из шарфа и удачно подвернувшейся щепки. Хорошо, что Виктории Уортингтон-Стоун тоже пришлось накладывать жгут на ногу своего брата в той серии, где их самолет потерпел крушение в джунглях Южной Америки. Виктория связалась по рации с местной больницей, а Мина вникла в детали и правильно составила диалог — ведь среди зрителей и медики есть.
Ей тогда даже в голову не пришло, что и она может попасть в такую же ситуацию.
Кровь перестала течь — то ли жгут сработал, то ли пациент умер.
Нет! Пациент был жив и смотрел на нее все так же задумчиво.
— Ну что? — спросил он.
— Сначала плохая новость: целоваться ты не умеешь, — объявила она. Это была неправда: Мине просто хотелось его взбодрить, разрядить атмосферу шуткой. — Теперь хорошая: ты будешь жить и сможешь поработать над своей техникой.
— Я не об этом спрашиваю. — Он взял ее за руку, покрытую его кровью. — Я о другом.
— В Рим я не поеду, Аларик, — с нервным смехом сказала Мина.
— А по Скайпу ты не можешь предсказывать? — спросил он, поразмыслив, — и отключился.
Он так и держался за ее руку несколько часов спустя, когда пожарные пробили к ним ход и спросили, как они тут.