Никто не хотел ссориться с могущественной супругой президента.
Деньги тратились под прицелами кинокамер и в окружении журналистов. Изабелла совершала поездки по стране, посещая бедные кварталы. Вместе с ней прибывали фургоны, заполненные едой и одеждой.
Все это прямо на месте раздавали страждущим. Она организовала множество столовых для бездомных и беспризорников, не гнушалась посещать тюрьмы.
Под ее нажимом Рамон регулярно подписывал указы о помиловании и в конце концов сдался — ввел в Коста-Бьянке запрет на смертную казнь.
Об Изабелле писали все газеты, ее визиты ожидались людьми, как сошествие с небес богини. На нее молились, плакаты с ее изображениями нельзя было достать в магазине, потому что их раскупали в считанные часы. Тысячи девочек получали в ее честь имя Изабелла.
— Изабелла-Белла! — кричали люди, только завидев ее. Она стала счастливой звездой президента ди Сан-Стефано.
Благодаря бешеной популярности жены Рамон мог беспрепятственно проводить нужную ему и его покровителям политику. В новостях сообщали о том, что Изабелла открыла в провинции новую школу, построенную на деньги ее фонда, крупным планом показывали счастливые личики детей.
И в то же время ничего не сообщалось о том, что безработными в Коста-Бьянке было около трети взрослого населения и эта цифра увеличивалась. Финансовый кризис, разразившийся в последние дни правления президента Сантьяго, только усугублялся. Даже в Эльпараисо выстраивались очереди за продуктами.
— Я боюсь нового военного переворота, — признался Изабелле муж. — Ты мне нужна, Белла. Ты отвлекаешь людей от насущных забот. Казна государства к твоим услугам.
— Я это знаю, — отвечала Изабелла.
Она действительно это знала. Появляясь на публике, перед журналистами или делегацией бедняков откуда-то из джунглей, она представала в очаровательных эксклюзивных платьях и драгоценностях. Все это покупалось в огромных количествах и за счет бюджета. Изабелла всегда любила швырять деньги, но, превратившись в сеньору президентшу, она ощутила, что это перешло в манию. У нее были собственные капиталы, но она предпочитала их не трогать.
В тот день месяца, когда она решала совершить рейд по магазинам, крупнейшие универмаги и бутики Эльпараисо просто закрывались — для всех, по техническим причинам. Изабеллу доставляли на вертолете, она в гордом одиночестве бродила по этажам, забитым тряпками, парфюмерией, украшениями. Вокруг нее роились услужливые продавцы и советники.
— Сеньора ди Сан-Стефано, этот костюм вам удивительно идет, — говорили льстецы, нисколько не преувеличивая. — И этот тоже.
— Тогда я покупаю еще три, — говорила Изабелла.
Она никогда не расплачивалась, счета присылались в Министерство финансов или прямиком в президентский дворец. Рамон, не обращая внимания на цифры, подписывал их.
Чиновники министерства получили строжайшее указание принимать к оплате все счета Изабеллы.
Когда один из них проговорился журналистам, что Изабелла Баррейро ди Сан-Стефано за последний месяц только на обувь истратила порядка ста семидесяти тысяч долларов, то его немедленно уволили, а журналиста, уже подготовившего сенсационно-разоблачительную статью о транжирстве Беллы, нашли утонувшим в ванне.
О ней, как и о президенте, полагалась писать в восторженно-трепетных тонах. На все остальное было наложено табу. Изабелла приобрела у Картье ожерелье стоимостью полтора миллиона — об этом молчок.
Она увлеклась конным спортом и приказала купить пару дюжин породистых лошадей, суммарная стоимость которых превышала бюджет самой бедной коста-бьянкской провинции в два раза, — это тайна за семью печатями. Президент преподнес супруге на день рождения подлинного древнеегипетского сфинкса, который был контрабандой вывезен из Египта — но это же клевета!
О чрезвычайно расточительном образе жизни Изабеллы писала западная пресса, но американские и европейские журналы и газеты не импортировались в Коста-Бьянку. Ее множество раз просили дать интервью знаменитая Опра Уинфри и Ларри Кинг, однако Изабелла отвечала отказом.
Она часто думала, что ее никто не понимает. У нее было больше тысячи пар обуви, большинство из которых она не надевала ни разу, в президентском дворце в срочном порядке были сооружены три дополнительные гардеробные комнаты для ее нарядов и оборудован бассейн с мини-водопадом. Драгоценности не помещались в пяти больших сейфах. Но ведь таким образом она компенсировала боль, страх и отчаяние.
Быть любимой до безумия — вот к чему была приговорена Изабелла. Когда-то она стремилась к этому, но давно поняла, что совершила ошибку. Она оказалась в западне. Каждый ее шаг отслеживается, от нее ждут, что она, как волшебница, будет исцелять страждущих и больных. А она была обычная женщина со своими слабостями, пороками и фобиями.
Рамон, сознавая это, купил жену, соглашаясь с ее мотовством. Она требовалась ему, как воздух. Изабелла стала его талисманом. Когда ему задавали неприятные вопросы о состоянии государственного долга или гигантском дефиците бюджета, он сводил все к благотворительной деятельности жены.
— Изабелла, я думаю, нам нужен ребенок, — сказал как-то Рамон. — Это повысит твою и без того огромную популярность.
Она сама страстно мечтала о ребенке. Когда-то она хотела забеременеть от Алекса, но это было так давно…
Одним зимним вечером, когда Изабелла расслабляв лась в сауне после утомительного турне по провинции и похода по магазинам, в заполненную паром комнату проскользнула Рахиль. Гадалка переехала в президентский дворец, ей были выделены особые апартаменты. Изабелла, помнившая о ее предсказании, теперь всегда советовалась с картами даже по пустяковому вопросу.
— Белла, — сказала, немного поколебавшись, Рахиль. — Ты должна знать… Твой муж кое-что скрывает от тебя.
— У него есть любовница? — лениво спросила Изабелла.
Гадалка ответила:
— О нет, он влюблен в тебя до такой степени, что не видит никого, кроме тебя. Скажи мне, что бы ты предприняла, если бы узнала, что Алекс жив?
Страшные слова, как кинжал, резанули по душе Изабеллы. Она резко поднялась и спросила:
— В чем дело, Рахиль, к чему ты завела этот разговор? Алекс мертв, и тебе это известно.
— В этом-то все и дело, — произнесла та. — На границе с Венесуэлой объявился человек, который утверждает, что он — чудом спасшийся Алекс Коваччо.
Он собирает отряды, чтобы возглавить сопротивление режиму Рамона.
— Самозванец, — сказала Изабелла, но в ее тоне не было уверенности.
Когда-то она не верила, что Алекс погиб, пыталась тешить себя мыслью, что это ошибка… Но ведь с того момента прошло около полутора лет, почему же за все это время он не объявился? Когда-то он тоже пропадал на долгое время. Или, узнав, что она — жена Рамона, он решил забыть ее?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});