— У вас есть зелье из забродившего винограда? Я бы не отказался сейчас. — Спрашивать о вине у своего декана — верх наглости, но Генриху просто нужно было хоть что-то. Да и таким образом, пошутив, он хотел показать, что его не сломили.
Теперь уже хмыкнул Йеон. Он принял это обещание и понял, Генрих не сдается. И это было самым главным.
— Ты уж совсем не наглей, — прыснул декан и встал, как бы заканчивая разговор подданного и принца, и возвращаясь к ролям ученика и декана. — Пока мы не убедимся, что король не уехал, — начал было вампир, раскрыл ладонь, и в ней появилось маленькое светящиеся нечто. Оно спрыгнуло с его руки на пол, забралось по дивану, будто у него были ручки и ножки, после чего так же взобрался по Генриху, входя в его тело в области сердца, — походишь с моим маяком. — Если позовешь меня — я появлюсь. Но это на крайний случай. Я всё-таки пока еще твой декан — у меня есть своя работа.
Это было лишь намёком, чтобы Генрих не тратил магию вампира попросту.
— А теперь, ступай, Генри. Я наведаюсь к мисс Нилан, чтобы узнать, когда продолжатся игры. После объявлю о её решении всем.
— Спасибо, профессор Ридмус, — ещё раз поблагодарил Генрих. Ему он точно никогда не устанет это повторять. — Ваша вера в меня — самое ценное, что я мог получить в академии. Я этого никогда не забуду.
Поднявшись, Генри проверил свои ноги на прочность, и только после того, как убедился, что все его внутренние ощущения пришли в норму, направился к выходу. Он поймал ещё один серьезный взгляд Йеона на себе и кивком головы пообещал, что не натворит глупостей, завтра явится в положенный срок на место сбора команд. Однако, возвращаться к себе ему не хотелось. Там будет Винсент, который наверняка беспокоился за него все это время. Возможно, и Ева тоже. Ему не хотелось объясняться перед ними, но больше этого он боялся, что они будут его жалеть. А ещё была Риз… Было страшно даже представить, как она отреагировала на известие о свадьбе. Если она опять начнет обвинять его, что он утащил ее в пропасть, он этого просто не выдержит. Поэтому ноги понесли его в укромное место, в старую оранжерею на самом верху башни, где он сможет побыть в одиночестве, подумать и решить для себя, что ему делать дальше.
***
Роберт не знал, чем все закончилось на площадке, где проходили соревнования. Его волновал Генрих, и позже он обязательно проведает его, чтобы убедиться, что с ним все хорошо, но сейчас он переживал об Айке. Судя по всему для нее все произошедшее стало не меньшим сюрпризом. Он спешил за ней по коридорам, но она будто применила молитву быстрых ног, и, как и на эстафете, у Роба не получалось ее догнать. Ее белоснежная макушка скрылась за поворотом, но это был спальный корпус, и ему не составило труда найти комнату принцессы.
Остановившись перед дверью, Роб замер в смятении. Имел ли он вообще право быть здесь сейчас? Для Айки он никто. Может, она хотела побыть одна, а тут он… Много глупостей лезло в его голову, и он просто не понимал, как лучше поступить в сложившейся ситуации, особенно после их ссоры вчера. Он даже не знал, захочет ли она видеть его, ведь за весь день даже взгляда в его сторону не бросила. И это после всех тех знаков внимания, которые она ему уделяла.
А может, она всё-таки ждёт шага от него? Ему бы хотелось, чтобы она пришла в такой момент. И только эти мысли заставили его постучаться.
— Айка? — осторожно позвал он через дверь. — Могу я зайти?
Айка услышала его, хоть и не повернула голову в бок. Она сидела за письменным столом и комкала вот уже вторую бумагу. Третий лист был порван жестоким надавливанием пера, полетел на пол.
— Делай, что хочешь, — прозвучал грубый голос. Но для Роберта это был хороший знак — знак, что Айка была в бешенстве от того, что услышала на поле. Она ничего не знала о планах родителей, и для неё это стало как ударом по голове, с которым принцесса не собиралась мириться. — Но не мешай.
Роберт несмело открыл дверь и увидел эту картину. Глаза Айки метали молнии. Он молчал и не смел оторвать её от письма. Несложно было догадаться, что письмо было родителям.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Четвертый скомканный пергамент был выброшен, и только на пятом она смогла наконец-то закончить. Превратив бумагу в волшебную птицу, она позволила ей вылететь через открытое окно. Вот только злости от написания письма не убавилось.
— Это ничего не значит! — рявкнула принцесса. Вот только кому? Скорее всего себе, ибо она поверить не могла в поступок родителей, которые уже не раз давали ей намек, что одобрят её выбор жениха. Лишь бы он принес пользу царству (деньгами, как правило). — Они там с ума посходили? — И будто только сейчас она заметила на Роберта. Повернулась к нему и мотнула головой. — Что ты пришел?!
— Не знаю, просто захотел. Мне уйти? — Только вот уходить он все равно никуда не собирался. Напротив, даже сократил расстояние между ними, приближаясь к столу.
Его сердце радостно подпрыгнуло, когда он окончательно убедился, что Айка ничего не знала о помолвке. Она с ним не играла. Ну, может, играла, но не по этой причине. На его лицо так и просилась улыбка, но она была неуместна, поэтому он сдержался. То, что она не одобряет замужество, ещё не означает, что этого не случится.
— Значит, для тебя это тоже неприятный сюрприз? — спросил Роб, подходя ещё ближе. Облокотившись руками о спинку стула, на котором она сидела, он навис над ней. И где только смелости набрался? Но она сама просила его делать то, что хочется, говорить то, что у него на душе. — Я против твоей свадьбы.
От того парня, который был готов впасть в уныние полдня назад, не осталось и следа. Его глаза пылали, а во взгляде читалась решимость. Пусть он и проиграл сегодня, но от мысли сделать Айку своей девушкой не отказался. Найдет другой способ. У него есть полтора года, чтобы расстроить помолвку с Генрихом. Тот тоже вряд ли согласится на нее.
— Думаешь, я не против? — Её злость ни в коем случае не была направлена именно на Роберта — Айка просто выплескивала свою злость. Она злилась, хмурилась, повышала тон, но ни капли злости не было направлено на Роберта.
Она дежа не заметила, как близко он к ней подошел — вскочила со стула, взмахивала руками в пылу чувств и ругалась непозволительными принцессе словами.
— Я просто в шоке! Мы с матушкой не раз говорили на эту тему. И даже отец как-то присутствовал. У нас был уговор, что я сама выбираю короля страны, лишь бы головой думала, а не сердцем. А тут такую свинью подложили! Ну ничего! Через три-четыре дня я получу ответ! Уверена, Вильгельм просто на публику сыграл! — И тут до неё дошло, что за последние слова бросил в неё Роберт. Это вообще он сказал? Да чтобы Роб был против чего-то? Да чтобы он сам высказал свое мнение? Да еще и в таком решительном тоне? — Чего это вдруг? — резко ответила она, поворачиваясь всем корпусом к Роберту. — Ты же у нас весь такой… приличный! Такой робкий олененок! Насилуй я тебя, ты был бы не против, а тут!..
Очень злобно и очень жестоко с её стороны, да. Но можно понять. Айка узнала, что её судьбой хотят связать с нелюбимым человеком! Не псих, конечно, как Вильгельм, но… После всех разговоров с родителями на тему её будущего, Айка не ожидала такого ножа в спину. Она была очень зла.
— Ну, если бы ты меня насиловала, я бы и правда был не против, — сказал Роб, сделав вид, что задумался, приложив палец к подбородку. Даже пошутить пытался, чтобы разрядить обстановку. Он понимал ее злость, сам был не рад услышанному, но все же считал, что сейчас лучше включить рациональную часть себя. — Пересматриваю некоторые приоритеты, и как бы ни крутил, прихожу всегда к одному.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Поняв, что у него могут отнять Айку окончательно и бесповоротно, Роберт осознал, что не хочет ее отпускать. Злился на нее, все ещё не понимал до конца, как правильно поступить, но не отдаст ее ни Генриху, ни кому-либо ещё. Боги, да он готов был сместить с престола всю династию Бартоломью, чтобы не допустить этого! Но это уже совсем крайние меры, в которые вообще не верилось, но сам факт, что он допускал такие мысли, говорил о его нежелании отдавать Айку. И когда он успел стать таким собственником? Куда подевался его альтруизм?