— Стучаться не учили? — хрипло спросила директор, но не подняла своего лица перед деканом. Она удостоила его лишь коротким взглядом, после чего вновь вернулась к зеркалу и продолжила замазывать свое лицо.
Да, Вильгельм успел убрать помеху, которая бы помешала ему поговорить с сыном. Одежды директора были порваны, и черт знает, что он с ней делал, но по грязи на подоле было видно, что женщине подпортили не только лицо. Ей было стыдно, что декан увидел ее в таком виде, но, когда она в три часа пришла в себя, сразу поползла наводить порядок на своем лице, чтобы продолжать оставаться директором, которому интересна жизнь учеников и их родителей. Она не могла позволить себе оставаться в комнате, пока проводились игры.
— Выйди, — это был полу приказ-полу просьба. — Я скоро явлюсь…
Дверь сразу же закрылась, но Элиас остался внутри. Однако он сохранил достоинство директора и больше не смотрел на нее, даже сел в кресло перед ее столом, отвернувшись в сторону. Ему хватило мозгов, чтобы догадаться, что любой женщине было бы неприятно, если ее увидят в таком виде.
— Генриху досталось, но я думаю, его больше поразило известие о предстоящей женитьбе, — доложил Элиас, чтобы Магисса была в курсе последних событий. — К счастью, мне удалось предотвратить самое страшное. Йеон забрал Генриха к себе, Евангел должен разогнать родителей. И ещё Йеон предложил перенести игры на день, но… Решать в любом случае тебе, но мое мнение: не надо. В первую очередь мы должны показать родителям, что у нас все под контролем.
Договорив, он поерзал в кресле. Ему хотелось забрать часть груза ответственности, который лежал на плечах Магиссы, на себя. Она пусть и сильная, но всё-таки женщина. Его кулаки сжались на подлокотниках, а всего одолевало желание справедливости для нее. Обидчик должен поплатиться за это. Неважно, что он король. Да хоть сам Отец всех богинь! Бить женщину — недостойно мужчины.
— Магисса, — тихо произнес Элиас, повернув голову так, чтобы видеть краем глаза ее силуэт, но явно не смотреть, — ты не обязана принимать весь удар на себя. У тебя есть я… да и любой профессор в твоей академии за тебя горой. Только скажи, и я догоню и наваляю ублюдку.
Элиас вытянул руку через стол к Магиссе, но дотронуться до нее побоялся. Не хотел навредить ещё больше, потому что не знал точно, что Вильгельм сделал с ней, а мысли, которые допускал, были одна страшнее другой.
— Не стоит, — на удивление, голос Магиссы был спокойным, даже по-своему ласковым. Наверное, на заботу Симонса. Но также директор и размышляла о его словах. И не трудно было выстроить картину произошедшего из столь скудного описания.
Король попросил Магиссу сопроводить его для перепроверки финансовой документации часа четыре назад. Симонс пришел обозленный именно сейчас. К этому времени должны были и игры закончиться. Значит, король что-то объявил после окончания первого дня игр. Еще и про свадьбу сына упоминал, что её, например, не касалось. А вот факт, что родителей сопроводили, означало, что король начал угрожать? Или что-то типа того?
— Игры мы не переносим, — после обдумываний произнесла директор и отодвинула зеркало, смотря на Симонса всей своей красотой. Но… строгой красотой, будто женщина не была унижена ни в коем разе. — Чем быстрее закончим, тем скорее король покинет это место.
Она встала из-за стола и сделала быстрое движение руками, отчего её плохо замазанное лицо стало еще лучше, но Магисса в иллюзиях была очень плоха, потому перед магией её пришлось еще и косметикой воспользоваться. Она подошла к Элису и, вздохнув, положила ладонь на его щеку, прося поднять лицо на неё.
— Спасибо, Элиас, — прошептала она. Улыбнулась бы… Но было больно. — Но мне некем тебя заменить. А еще одного мужчины с синдромом «Ридмуса» мне не надо.
— Я же здесь, а не несусь очертя голову, чтобы броситься на копья стражи, — усмехнулся Элиас.
Надо же, «синдром Ридмуса» — забавно она назвала стремление Йеона бросаться на рожон. Элиас был не такой, свое он уже отвоевал, и пусть сейчас поступок Вильгельма его разозлил, он был готов по первому же слову Магиссы броситься в бой, но они оба понимали, что живым он из него вряд ли выйдет. А если и выйдет, то ненадолго.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Странно было ощущать руку Магиссы на своей щеке. Они никогда не были еще так близки. Элиас, наверное, единственный, кто позволял себе препираться с директором. Он бы назвал их отношения дружескими, насколько можно дружить со старшим по званию. Однако сейчас было нечто большее, и он вдруг понял, что всегда хотел этого. Сколько знал Магиссу, работал на нее, эта женщина всегда вызывала некое восхищение. А тот гнев, который он испытал, доказывал, что она ему далеко не безразлична.
— Завтра моя помощь на испытаниях почти не потребуется, после объявления начала, я буду рядом с тобой. Возможно, при мне он лишний раз подумает, прежде чем притронуться к тебе, — объявил Элиас. И ведь даже разрешения на это не спрашивал, просто поставил перед фактом, что сделает это. Положив свою ладонь поверх руки Магиссы на своей щеке, он не позволил ее убрать, когда поднялся, оказываясь с ней лицом к лицу. Он оглядел иллюзию, которая скрыла синяки на лице и слегка поправила одежду, но он-то все видел. — Пойдем, переоденешься. Надо показаться на ужине ещё.
Магисса кивнула, но руку все-таки убрала, чтобы пойти и переодеться. Да и времени было уже мало. Наверняка дети сейчас тоже заняты тем, что в голове переваривают всё произошедшее.
— А ты пока расскажи в подробностях, что произошло в моё отсутствие, — приказала Магисса, открывая шкаф и вытаскивая оттуда первое попавшиеся платье.
Она не собиралась отказывать Элиасу в том, что он будет её сопровождать. Но они оба понимали, что если король прикажет — Элиасу придётся уйти. Потому что, как мужчина уже мог понять, неповиновение было чем-то особенно острым для Вильгельма.
***
Черная дымка ворвалась в открытое окно, подлетела к дивану, над которым покружила пару секунд, и на нём оказался лежащий принц. Ридмус принял свою форму и тут же отошел от мальчика к шкафу, откуда достал три разноцветных пузырька.
С ними он подошел к Генриху. Неподготовленный разум мог себя очень дурно чувствовать, потому что ему пришлось превратиться в то, чего нет; то, что всюду… Герих прекрасно осознавал, что он летел, но у него будто было сотни миллионов глаз, и землю сверху видел ими всеми. При этом не мог двигаться, не мог говорить — он будто бы существовал, но при этом его не было вовсе.
— Вот. — Йеон положил пузырьки на край дивана и присел ряжом с Генрихом. — Выпей это — станет легче.
Один пузырёк приносил в разум ясность. Другой был легким успокоительным, чтобы сердце не рвало в груди и не ломалась сама грудина от башенного стука — Йеон только представить мог, какой страх испытал Генрих. Третий пузырёк был легким заживляющим средством — как раз для такой небольшой раны, как на щеке — никто не должен лишний раз вспоминать этот день, глядя в лицо Генриха.
Трясущимися руками он опрокинул в себя пузырьки один за другим. Стало чуточку легче, хотя то, что он пережил, немного даже затмило происшествие с Вильгельмом. На самом деле за это даже стоит сказать спасибо.
— Что… Что это сейчас было? — в шоке спросил Генрих, поднимая глаза на профессора Ридмуса. Конечно, он читал о способностях вампира, но впервые испытал это на себе. Он даже не знал, что так можно. Если привыкнуть, то это казалось удобным способом передвижения. Но не об этом ему сейчас стоило думать.
В голове то и дело крутились мысли о предстоящей свадьбе. Кто бы мог подумать, что через полтора года ему придется жениться на принцессе. Генрих не хотел этого. Он впервые встретил девушку, которая его смогла заинтересовать, и это была не Айка. Ладно его отец, но зачем это нужно королю Серии? Генриху обязательно нужно было поговорить и с Айкой, и с ее родителями. Он хотел править своим королевством, а не чужим. И помощь ему в этом не требовалась. Нет, поддержка обязательно нужна, чтобы прочно закрепиться на троне, но не такая.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})